Александр Щеголев - Инъекция страха
— Или вы думаете, что найдете здесь наводчика? — вдруг сообразил Андрей. Он вскочил, клокоча. — Да как вы не понимаете, что ребенок для всех нас — это главное!
Ответ был неожиданным:
— А вы знаете, что для меня главное? То, что и первая квартира Школьникова, и вторая, и даже поликлиника находятся в одном районе, как назло, в моем. Некоторые господа устраивают свою жизнь так, чтобы поменьше разъезжать по городу, у богатых ведь свои привычки.
— Вторая квартира? — Вскочивший было человек сел обратно. — У него две квартиры?
Оперуполномоченный задумчиво побарабанил пальцами по лакированной поверхности стола.
— Жаль, на эту удочку вы тоже не клюнули, — опять улыбнулся.
Была пауза.
— У меня сегодня нет аппетита, — зло ответил Андрей. — Вы ждете, чтобы я признался вам, как ограбил на пару с женой собственных родителей? Пожалуйста. Правда, я узнал об этом только сегодня, потому что жена, дура, ничего мне весной не сказала. Все сделала сама, боялась, наверное, что я буду против. Дура, я бы ей слова не сказал! Если логопеду нужна уникальная монета, чтобы спасти моего ребенка — я счастлив был бы, что мы договорились! Будь эта паршивая монета хоть «эр-девять», хоть «девять с половиной»! Объясните мне наконец, с чего Шлема взял, будто мы его обворовали? Звонил тут перед вашим приходом, компромиссы какие-то предлагал…
— Да уж, Шлема, — вздохнул Ларин как бы про себя. — Вы только не волнуйтесь, я обязательно выведу его на чистую воду… — Он вздохнул еще разок с искренней, неповторимой тоской.
— Что?
— Шучу, — пояснил милиционер без тени улыбки на лице. — Это он кого угодно выведет, я вас прекрасно понимаю. Хотите историю? Недавно на территории соседнего с нашим отделения милиции нашли руку, причем, не игрушечную. Возбудили дело — куда деваться! — и благополучно забыли бы про эту неприятность, если бы через день уже на территории второго соседнего с нами отделения милиции не нашли тело. Здоровенное такое тело! Как раз от той самой руки, зато без головы. Кому вести дело? По идее, тому, кто первый нашел расчлененку. Но ведь тут всего лишь рука, а там — целое тело! Пока они отпихивались друг от друга, на территории третьего отделения милиции, уже нашего — оно посредине между этими двумя — обнаружилась голова от тела. В подвале овощного магазина, среди кочанов капусты. И спор сразу решился. Дело должен взять тот, у кого нашли башку, такова практика. И никого не волнует, что бывшая голова ничем не отличается, скажем, от той же капусты, мясорубы ее хорошо обработали.
— О-ой! — простонал Андрей, не зная, куда деть уши.
— К чему я клоню? — продолжал веселый парень Ларин. — Совсем не к тому, чтобы, например, вас попугать для профилактики, и даже не к тому, что эта расчлененка повисла на мне в тот же день, что и господин Школьников со своей жизненной трагедией. В придачу к остальным десяткам дохлых «глухарей». Просто я думаю, что… Вот вы меня спрашивали, о чем я думаю? В каждом деле существует своя отрубленная голова, но, боюсь, в вашей квартире мне ее найти не удастся. Болейте спокойно и простите за столь выпуклую метафору.
Оперуполномоченный встал.
— И еще. Чтобы я не передумал, будет лучше, если ваша неуловимая супруга встретится со мной как можно скорее. Надеюсь, поведение ее окажется не менее искренним, чем ваше. Я понятен?
— А мой отец? — Андрей также встал. — Его вы действительно подозреваете или все шутите?
Гость пошел прочь. В прихожей остановился:
— Открою вам одну производственную тайну. Не моя, не жалко. Частные детективы проделали эксперимент — сгоняли на машине от поликлиники до второй Шлеминой квартиры, причем, в воскресенье, когда движение на улицах совсем не такое, как в субботу. Ваш отец, если предположить, что он проник в раздевалку бассейна и вытащил из шкафчика потерпевшего ключи, мог успеть только туда и обратно. Не было у него времени таскать коллекцию сверху вниз. Да еще предварительно снимать ящички со стен. Шлема развешивал свои монеты в специальных витринах со стеклами, вместе с этими витринами они и пропали.
— Моего папу так серьезно подозревают? — слабым голосом спросил Андрей.
— Откровенно говоря, основания есть. Сигнализация в квартире сработала ровно посередине той двадцатиминутки, когда родители в бассейне были предоставлены сами себе. Но ведь ключи оказались в итоге на месте?
— Ключи — это что, так важно? — Он уже почти шептал.
— Квартиру открыли ключами, с первого раза. Ваш отец, если на секунду забыть о существовании уголовников и других коллекционеров, единственный пока человек, который имел ясную причину поближе познакомиться с монетами Школьникова. Вы, конечно, перескажете ему наш разговор до того, как я сам с ним поговорю, так вот, посоветуйте заодно…
Андрей взмахнул рукой:
— Я не буду с ним разговаривать. Он ничего не знает про Зою, не было у него никаких «причин», как вы не понимаете?! Я просто даже не знаю, как ему такое сказать…
— Вы надеетесь, хм, что это удастся скрыть? Сочувствую.
Хозяин надеялся. Он посмотрел гостю в глаза, пытаясь уловить хоть какой-то отклик, и сказал:
— Вы все расскажете моему отцу?
Отклика не было.
— Не я, так другие. Деликатные люди сыском не занимаются, тем более, частным.
— Вот, значит, почему Шлема на нас бочку покатил…
Последнюю фразу произнес не Андрей. В разговор ворвалась его тоска, освободившись от пут ложной стыдливости, сам же он привалился к стене и закачался, протирая плечом обои. «Как все глупо…» Вокруг никого не было. Ларин внезапно перестал существовать, куда-то исчез, потому что разговор, собственно, уже закончился, потому что очередная тайночка раскрылась. «В петлю, значит, можно только на чужой территории?..»
Оперуполномоченный со звучной литературной фамилией Ларин, оказывается, был еще здесь. Мало того, он превратился на минуту в человека Ларина. В молодого человека, полного собственной тоски. В это невозможно поверить, любой мент скажет, что это лажа — чего ради в скучной черно-белой ситуации (вопрос — ответ; вопрос — ответ) становиться человеком! Однако гость проявил такую слабость. И конченый, казалось, разговор ожил:
— На самом деле, Школьников заподозрил вас до того, как возникла версия с ключами из раздевалки и гонкой на автомобиле…
Причем, Шлема заподозрил даже не «вас» и не отца Андрея, а Зою. Он ведь сразу понял, еще в марте, что доставшаяся ему монета взята без спроса. Во— первых, Зоя отказалась оформлять акт передачи нотариально, в виде купчей или дарственной, во-вторых, слишком уж нервничала. Но ему тогда было все равно, лишь бы получить желаемое. Это сейчас он здраво рассудил, что особа, взявшая однажды что-то без спроса, всегда готова повторить подвиг. И вообще, потерпевший ведь не обольщался насчет ценности своей коллекции — новая монета была сияющей звездой на фоне остальных экспонатов. Логично предположить, что именно с этим приобретением и связана кража. А поскольку Шлема осторожничал, возился вдали от всего мира с новой игрушкой («определение», «атрибуция» — даже терпеливого оперуполномоченного задолбал своими рассказами, зануда), то и круг подозреваемых оказался мал. Зоя могла догадаться, что у Шлемы где-то есть вторая квартира, так называемый кабинет, во всяком случае, когда она была в гостях в основном жилище логопеда, тот проговорился, что коллекции здесь нет. Вот почему сыщик Ларин и появился в жизни Андрея.
