Александр Щеголев - Инъекция страха
Интересная для мента манера разговаривать. Впрочем, они там вообще интересные люди — этакие улыбчивые вампиры.
— Ой, да ладно вам насмехаться. Спрашивайте, о чем хотели, и ничего больше не нужно…
Андрей измученно опустился на диван, снял очки и принялся массировать пальцами брови. Капитан уселся возле стола, развернув стул спинкой к окну. Собеседники расположились в гостиной комнате: стол — у окна, диван — у противоположной стены. Лицо гостя терялось на фоне яркого городского пейзажа, зато лицо хозяина, оставшегося без очков, было прекрасно видно, читалось каждое мельчайшее движение… Такая композиция получилась случайно, никто этого не организовывал. Просто есть люди, которые предпочитают садиться к свету спиной, и есть все остальные.
— Вы плохо себя чувствуете? — деловито уточнил Ларин.
Андрей оторвал руки от лица и поднял голову, щурясь. На оперуполномоченного — точнее, сквозь — посмотрели беспомощные близорукие глаза. Красные невыспавшиеся глаза. Глаза, которым больно.
— Мне уже давно плохо. Это, кстати, алиби, потому что из дома я почти не выхожу.
— Вас не обвиняют, — вздохнул милиционер, скрестив короткие ножки. Судя по всему, последнее утверждение не доставило ему никакого удовольствия.
— Хотите чаю? — спохватился Андрей, даже привставать начал.
— На работе не пью.
Ларин улыбнулся, Андрей — нет. Улыбаясь, Ларин спросил Андрея про его жену: приехала, не приехала? И разговор покатился дальше, оставляя в душах черно-белые следы: вопрос — ответ, вопрос — ответ. Не будет ли гостеприимный хозяин возражать, если уголовный розыск снова позвонит сюда, скажем, завтра утром — договорится о встрече теперь уже с Зоей? Вот и отлично. А не даст ли любезный хозяин координаты своего отца, с которым также необходимо побеседовать? Вот и спасибо. Причем здесь отец? Ну, так ведь это он привозил позавчера, то есть в субботу, ребенка к Школьникову на занятия? Да-да, в субботу кража и произошла. Именно в то время, когда Школьников находился с детьми в бассейне. Поликлиничный комплекс включает в себя бассейн, небольшой, правда, «лягушатник», в котором раз в месяц логопед проводит свои групповые занятия. Интересно, сколько все это может стоить? Впрочем, не дело это милиции — лезть в чужие карманы. Кстати, какая зарплата у ассистента из Технического университета? Вместе с добавками за научную работу выходит так мало? Надо же, у капитана милиции столько же. Безобразие, никому мы с вами в этом мире не нужны. А в кукольных театрах люди как теперь получают? Почему такой вопрос? Да просто к слову пришлось. Разговор катится себе, катится… Так вот, возвращаясь к отцу Андрея — кем он работает, если не секрет? От уголовного розыска нет секретов: водитель. На собственной машине, частник. При мелком торговом предприятии, именуемом «Странник», на договоре. О, конечно, здесь нет ничего криминального! Вообще, хотелось бы верить, что в этой истории нет ничего криминального и что оперуполномоченный Ларин совершенно зря тревожит больного человека. Но вот новый вопрос: мог ли отец Андрея знать о том, что Ефим Маркович Школьников коллекционирует монеты?
Плавное движение беседы резко застопорилось. То ли бензин кончился, то ли дорога.
— Послушайте, мне действительно нехорошо, — отчаянно сказал Андрей. — Я ночь не спал, перед глазами плывет… Давайте определимся, чтобы ускорить дело. Кого вы подозреваете — всех нас вместе или кого-то одного?
Гость профессионально промолчал, ожидая продолжения.
— Ладно, если у вас нет желания задавать прямые вопросы, тогда я сам. Родителям, вроде нас с Зоей, трудновато было бы подружиться со Шлемой, это и без ваших подковык ясно! Устроиться в логопедический садик, где он ведет показательные занятия — еще куда ни шло, но в основную группу на Комендантском…
— Шлема?
— Ну, Ефим Маркович, какая разница?
— Почему «Шлема»? Это ведь, кажется, уменьшительное от Соломона. — Ларин игриво подмигнул. — Вы, наверное, антисемит? Андрей пожал плечами:
— Его все так зовут. А сам-то вы что, разве НЕ антисемит?
— У нас антисемиты в капитанах не задерживаются. Сразу в командный состав попадают, а то наломали бы внизу дров. Но я вас перебил, виноват.
— Да ну, все так глупо складывается, что хоть в петлю полезай, — сказал Андрей, расслабившись. — Я имею в виду — в жизни вообще, не только вчера и сегодня…
Шуточки капитана, как ни странно, помогли ему успокоиться. Капитану бы психотерапевтом служить, а не в рейды по помойкам ходить — или на что они там, кроме отшивания потерпевших, тратят рабочее время.
— В петлю — пожалуйста, лишь бы не на моей территории. В поликлинику к Ефиму Марковичу, настолько я понимаю, вы все-таки девочку возили?
— Заниматься со Шлемой мы начали весной этого года, как раз с марта. Потом был перерыв на лето, продолжили с конца августа. У нашего ребенка моторная алалия. Вряд ли вы в этом разбираетесь, но диагноз малоприятный. До трех с половиной лет она практически не говорила. А сейчас уже ничего, вполне. Шлема вывел ее на уровень общего недоразвития речи, так что спецшкола нам, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, не грозит. В принципе, я ему очень благодарен, и лично мне никакой суперценной монеты на это дело было бы не жалко… Вы ведь про монету пришли «просто побеседовать»?
Оперуполномоченный улыбнулся и снова подмигнул. Видимо, веселый парень. Веселый и злой — гремучая смесь.
— Не знаю вашего имени-отчества, — сказал Андрей. — Понимаете, про то, что Шлема нумизмат, у нас в семье никто не мог знать. Ни мать моя, ни отец… Отец бы просто по стене Зойку размазал, если бы догадался. И в садике, по-моему, никто ничего не знал. Лично я услышал о Шлеминой коллекции только сегодня, от этого вашего частного детектива, забыл его фамилию.
— Господин Школьников был абсолютно нормальным нумизматом, — согласился Ларин. — Рядовой член клуба, психически здоровый. Не афишировал свою страсть, не высовывался. О его коллекции вообще мало кто знал, а еще меньше — видел. Хранил монеты в своем кабинете, вдохновлялся от них, когда работал. Если, конечно, я правильно его понял.
— Кстати! — Андрей вспомнил, обрадовавшись. — У нас вчера была годовщина бабушкиной смерти. Позавчера ни отцу, ни матери не до чего другого не было дела. Мать пироги пекла, закуску готовила, для кладбища и для дома, а папа из-за этого Алису на Комендантский один возил, хотя обычно брал маму или Зою, чтобы самому спокойно внизу ждать. А Зои вообще в городе не было, запросите по своим каналам Псков, если не верите…
— Само собой, — кивнул капитан, — с этим у нас строго. Потом оцепим аэропорты, поднимем вертолеты и спустим собак. Вы, кажется, что-то рассказать хотели?
