Ирина Белояр - Уайтбол
— Венский.
— Да.
— Почему его не послушали?
— Люди, которые комплектовали экипаж, к высоколобым относятся с некоторой долей предвзятости. И очень не любят, когда те суются не в свое дело. Зря. Высоколобые тоже разные.
— Все ясно. Ладно. Я пошел составлять рапорт, а вы отправляйтесь в госпиталь. Каталку вызвать?
— Не надо, сам доползу.
— Как знаете.
…Много лет спустя, когда понятийный барьер истончал, стала ясна смысловая начинка тогдашнего «подарка» от соседей. Циклопы выделили отстрелок, чтобы мы, «лишенные крова», могли вернуться туда, откуда пришли. В материнский муравейник… Простые, в общем-то, мотивы: взаимовыручка по мере сил. Очень знакомо людям, которые живут в суровых природных условиях.
У циклопов никогда не водилось горячей воды и социальных пособий по инвалидности. Равно как страховки от несчастного случая и министерства чрезвычайных ситуаций… Но всегда был космос, готовый искалечить и убить.
«Бытие определяет сознание», как сказал один мыслитель пару веков назад. Получив горячую воду и социальные пособия, земляне утратили что-то очень важное для жизни.
* * *Корабль гудел. Все чего-то ждали — никто не знал, чего именно. Новостей. Неприятностей. И того и другого. Будто таинственная «сопричастность» коснулась всего экипажа, не только дерзких посетителей муравейника…
Люди бродили взбудораженные, рассеянные и растерянные. Работали в фоновом режиме. Легко отвлекались от дела, возвращались к делу с трудом.
На дежурном посту собралась целая куча постороннего народа.
— Что скажешь, кэп? — спросил Осипенко, как только Христо появился в рубке.
— Скажу — не будет межрасовой войны. Но ты ведь мне все равно не поверишь.
— Поверю, Христо.
— Если будут проблемы, то не война. Конец света, не меньше.
— Приятно слышать.
— Но до этого вряд ли дойдет.
— Ну, и слава богу, — старший штурман вздохнул. — Пора возвращаться на землю. В том смысле, что Земля ждет твой рапорт.
— Спасибо, меня уже обрадовали.
— Держись.
— Суетное это.
— Кэп! Победителей не судят, — сказал кто-то у двери.
— Неужели? — удивился Осипенко. — Судят, еще как… Но ты все равно держись.
Через несколько часов поступила резолюция из Центра:
— По решению руководства проекта «Ганимед» Христо Ведов смещен с должности капитана за превышение полномочий. Командование кораблем переходит к старшему штурману Владимиру Осипенко. Осипенко должен в кратчайшие сроки передать на Землю все новые материалы, касающиеся взаимодействия с чужой расой. В контакт с Чужими не вступать вплоть до получения инструкций от руководства проектом, и в дальнейшем строго следовать этим инструкциям. Подтвердите, как поняли.
Вот оно и случилось.
— Понял вас. Сдать командование Владимиру Осипенко. Осипенко — передать на Землю материалы о Чужих. Ничего не предпринимать, ждать инструкций.
— Конец связи, — отчеканили с той стороны. Затем голос утратил официальность и с досадой произнес:
— А ведь тебя предупреждали.
— Конец связи.
Бывший капитан облокотился на стену — голова закружилась. Слишком много стрессов, да и вообще — долечиваться надо было своевременно.
Люди молчали. Христо огляделся и, кажется, только-только заметил: то, что случилось — случилось на виду у двух десятков человек.
— Кэп, — тихо позвал Осипенко. — Все там будем.
— Держись, штурман. Может, обойдется. Главное, исхитрись выполнить их требования. А то и тебя спустят в сортир, — вяло ответил Христо и пошел вон из рубки, задевая столпившихся людей. Кто-то что-то сказал. Кто-то схватил отставного капитана за локоть, чью-то руку Христо стряхнул с плеча…
— Христо, подожди! — позвал Володя. — Погоди, слышишь?
— Это приказ?
— Господь с тобой. Просьба.
— Тогда — извини. Позже.
Отбиваясь от сочувствующих, бывший капитан добрался до своей каюты. Накатила пустота, но вместе с ней пришла необъяснимая, нелогичная, необоснованная легкость. Как он потом сказал Мите — будто сгорел дом, в котором давно опостылело жить.
Заперся, упал на койку и уснул.
С чистой совестью.
Тогда ему казалось — с чистой…
…Спал беспокойно. Сквозь сон — голоса, стук в дверь, снова голоса. Иногда казалось — произошло что-то, требующее немедленного вмешательства. Тогда капитан поднимался с койки — и обнаруживал себя висящим посреди открытого космоса под градом метеоритов…
— Христо! Слышишь, нет?
«Вы опять ходили в муравейник?»
Чушь какая-то. Земля и есть муравейник. Вне его живут только тяжело больные, аутичные люди.
— Кэп, ответь!
«Что случилось?» — спрашивает Христо, но его не слышат.
«Выводим «Стрижа» и летим домой», — говорит Володя.
А дом — это где?..
…Проснулся с отчаянным ощущением: произошло непоправимое. Вспомнился вчерашний день. Вспомнился, как перемешанный в коробке паззл из огромного числа деталей, которые еще только предстоит сложить в картинку…
Встал. Подошел к селектору, пошатываясь на ходу. Наверно, стоит перебраться обратно в госпиталь, если других распоряжений не будет.
— Я слушаю.
— Христо… слава богу.
— Что — слава богу?
— Ты не отвечаешь. Я испугался.
— Испугался, что застрелюсь?
— Извини. Открой дверь, пожалуйста.
— Что-нибудь случилось?
— Все в порядке. Дверь открой, там к тебе парламентер от команды.
— Там ко мне… кто?
— Поговорить нужно.
В отворившийся проем скользнула Анна… Ну, вы даете, ребята. Придумали тоже. Чья идея?
— Белый халат вместо белого флага, — улыбнулся бывший капитан.
— Что, простите? — растерялась доктор.
— Вас обозвали парламентером, — пояснил Христо. — Так чего хочет команда?
— Во-первых, как вы себя чувствуете?
— Неважно. Нынче собирался вас навестить.
Она кивнула:
— Заходите. А команда… половина команды выражает солидарность. Меня просили передать: на Земле можете рассчитывать на нашу поддержку, капитан.
— Я теперь не… ладно, спасибо. Надеюсь, до Земли передумаете. Эта поддержка вам дорого обойдется.
Анна поморщилась:
— Все всё понимают, не дети, слава богу. Вы… неправильно себя позиционируете, Христо.
— То есть?
— Вам следует чувствовать себя если не победителем, то уж, по меньшей мере, человеком, честно выполнившим свой долг.
Почему-то стало неуютно под этим сочувственным взглядом. Почему-то вспомнились замурованная в куполе группа геологов, развороченная полевая станция, искалеченные Чужие, доброволец Митька в качестве живца…
