Наталья Болдырева - Жаркое лето. Первый поток
— Оно запотело, — ответил Паша, рассматривая полотенце в своих руках.
— О, боже, — вскочив, я принялась разуваться.
Скинула джинсы, оставшись в топике и плавках и, развернув Пашу, толкнула его назад, закрывая за собой дверь. Внутри санузел был совсем тесным. В одном углу красовался унитаз, в другом — душевая кабинка, в третьем — крошечный умывальник с маленьким запотевшим зеркальцем над ним.
— Залезай, — дождавшись, пока Паша залезет в душевую, я забралась следом и закрыла раздвижную дверцу.
На многоярусной угловой полке было столько разнообразных флаконов и тюбиков, что я не сразу нашла нужный. Открыв, наконец, воду, и отрегулировав температуру, выдавила шампунь на ладонь и перевела взгляд на Пашу.
Тот смотрел на меня во все глаза, но стоило мне глянуть на него, зажмурился и подставил голову. Я принялась ожесточенно тереть его позеленевшие волосы.
Чтобы отмыть их мне понадобился почти час.
Когда через час, раскрасневшийся и растрепанный, Паша сидел на кровати, поглощая сделанные Яной тосты и запивая их горячим чаем, я, возвращая Яне второе выданное ею полотенце, извинялась безостановочно, чувствуя себя ужасно неловко.
— Концерт давно закончился, твои друзья, наверное, уже разошлись… Мы испортили тебе вечер.
— Вы сделали мой день, — отвечала Яна, смеясь.
— Пойдем с нами на последний костер, — спросила я, не зная, как еще загладить нашу вину.
— Не, — отказалась Яна. — Что я там буду делать?
— Спасибо, — в который уже раз повторила я, — даже не представляю, как тебя отблагодарить…
— Возьми у меня комплект формы, — вновь засмеялась Яна.
— Тридцать пять комплектов, — ответила я.
— Что? — переспросила Яна удивленно.
— Я возьму у тебя тридцать пять комплектов формы.
Глава 25
Форма. Костер. Линейка. Признание. Отъезд
Яна, загоревшаяся моей идеей, отвела нас на склад немедленно, и в корпус мы с Пашей возвратились, нагруженные пакетами с новенькой, еще ни разу не надеванной формой. Отряд ждал нас в беседке. До выхода на костер оставалось всего ничего.
— Что это? — спрашивали мальчишки, подбегая, чтобы забрать у нас пакеты.
— Пока секрет, — отвечала я, зная, что уж так-то они точно заглянут внутрь. — Тащите в спальню девочек и складывайте на моей кровати.
Когда мальчишки вернулись обратно, я проверила, все ли прихватили куртки, и мы пошли туда, где уже слышался усиленный громкоговорителями голос Любовь Викторовны.
Костровая находилась в лесу, по дороге на пляж. Чем ниже мы спускались по лестнице, тем громче и четче становилась речь замдиректора. Любовь Викторовна говорила о лагере, о детях, о вожатых и воспитателях, о чудесных днях, проведенных в "Аквамарине". Когда голос зазвучал уже на полную мощь, мы свернули на неширокую тропинку, нырявшую в кусты, к расчищенной там площадке. Посреди возвышался сложенный из собранного парнями сушняка огромный костер. Отряды сидели на многочисленных бревнах, разбросанных тут и там по поляне, или на карематах, постеленных прямо на землю. Костер был символически огорожен по периметру столбиками с навешенными на них цепями.
Опоздав к началу, мы тихонько рассыпались по просторной поляне, занимая свободные места там, где они еще остались. Но речь Любовь Викторовны уже подходила к концу. В очередной раз пожелав увидеть всех и в следующем году, она подала знак парням, и Ваня с Артуром с двух сторон поднесли к костру пылающие факелы. Лица обоих были серьезны. Артур облачился в парадную форму, и на его кителе поблескивали две медали.
Пламя факелов притухло было, но когда занялась сухая трава, мох, мелкие веточки, а потом, загудев вдруг, столбом взметнулся огонь… Весь лагерь разразился ликующими криками. Артур и Ваня обошли занявшийся костер, разжигая его хорошенько со всех сторон, а потом потушили факелы в стоявшем поодаль ведре воды.
Еще некоторое время дети тихо сидели, глядя, как ярко горит костер, слушая, как трещат прогорающие ветки, и как, с громким щелчком, взметаются к звездному небу яркие снопы искр. А потом над лесом загремела музыка.
Я встала. Вожатые и парни старших отрядов быстро оттаскивали в сторону бревна, освобождая поляну, превращая ее в танцплощадку. Ко мне подошел мой отряд, и сосчитав всех, я повела их узенькой тропкой глубже в лес, туда, где на маленьких полянках, в окружении нескольких бревен были разложены маленькие отрядные костры. Мальчишки принялись разжигать огонь.
За бревнами мы нашли пакеты с хлебом, зефиром и вишневым соком. Один пакет был надгрызен снизу каким-то мелким местным зверьем, и, отобрав подпорченные продукты, девчонки закинули их в темные заросли, надеясь, что незваные гости найдут недоеденное ими.
Когда костер разгорелся, весело затрещав веточками, мы расселись вокруг, и поджаривая на очищенных от коры палочках хлеб и зефир, принялись по-настоящему прощаться с лагерем.
Мы читали Дневник отряда, по очереди доставая из коробки и разворачивая бумажных рыбок. Каждый оставлял себе ту рыбку, которую вытащил, и мне досталось несколько. Потом мы просто сидели, наперебой, день за днем вспоминая целый поток, и, заново переживая события долгих летних дней, то смеялись оглушительно, то задумчиво замолкали.
На большой поляне гремела музыка. Прибегали мальчишки и девчонки из других отрядов и утаскивали кого-нибудь потанцевать, но дети неизменно возвращались обратно, не желая расставаться друг с другом в эту последнюю ночь.
Так мы просидели далеко заполночь, и лишь к трем часам, когда костер выгорел до тла, оставив после себя лишь белый пепел, а музыка на большой поляне затихла, уставшие, мы вернулись назад.
Дети легли, заснув почти моментально, я же, вынув из тумбочки утюг и сняв с кровати одеяло, ушла в рекреацию и принялась отглаживать новенькие комплекты выданной Яной формы. К утру все тридцать пять костюмов были аккуратно разложены по пластиковым креслам. Отряд я пошла будить чуть раньше обычного. Сперва разбудила девочек, зная, что девчонкам понадобиться больше времени, чтобы одеться, но шум, поднявшийся в их спальне, разбудил и мальчишек.
Скоро уже весь отряд примерял форму, меняясь рубашками, брюками, юбками, ища подходящие по размеру. Проснулся младший отряд, и детишки принялись бегать, хлопая дверьми в туалеты, и поглядывая на нас с любопытством. Когда мальчишки облачились первые, а девочки надели на них лазурно-голубые береты с серебряной лентой наискось, я прогнала их на улицу, где занимался уже быстрый тропический рассвет. Девчонки еще немного покрутились перед зеркалами, расправляя галстуки, и пришпиливая береты невидимками. А потом мы все пошли на площадку, где готовилась уже торжественная прощальная линейка с вручением грамот и спуском флага.
