Максим Хорсун - Рождение Юпитера
Возможно ли, чтобы Капитан вел двойную игру? Способно ли существо, давно утратившее сходство с людьми, поступить так, как предполагал Юлиус: подставить своего… любимца? Подставить изощренно; бросить его, словно снежный ком вдоль горного склона, и наблюдать со стороны, как эта шалость перерастает в лавину?
Поднимался ли кто-либо еще на борт корабля-призрака и беседовал с Капитаном? Если да, то происходило ли это в системе Солнца или у другой звезды, где хозяйничают иные формы жизни? Существа, более близкие Капитану, чем двурукие, двуногие млекопитающие?
Эти мысли пронеслись в голове Шелли со скоростью, близкой к световой. Он твердо пообещал себе, что во время следующей встречи с Капитаном будет более напористым. Если следующая встреча, конечно, состоится.
– Почему же ты не хочешь назвать этого человека? – продолжал настойчивый Юлиус. – Быть может, во всем виновата женщина?
– Нет, не женщина, – возразил Шелли. Он вспомнил Климентину и непроизвольно поморщился. Юлиус расценил гримасу по-своему.
– Это – мужчина? – спросил он. – Мужчина, который значит для тебя слишком много?
– Нет же! Нет!! – Шелли не выдержал и вскочил на ноги. – К чему бессмысленные вопросы?! Дед, я устал! Мы тратим время! – Он навис над столом, а заодно – и над маленьким и сухим прадедом. – Никто! Никто меня не надоумил лететь к Седне! Я сам себя надоумил! Веришь? Вот, например, Ай-Оу. Он утверждает, что летает к звездам мысленно, и все делают вид, будто ему верят. И ты мне поверь! Или хотя бы сделай вид! Я тоже – мысленно! – Он покрутил пальцем у виска.
Юлиус помрачнел и кивнул.
– Совершенно верно: ты, Айвен, грандиозный болван. Не завтра, так послезавтра Пермидион приговорит тебя к утоплению в Большом Темном Пятне. Причем эта мера коснется только тебя! К Бруту, сломавшему шею на Плутонии, вероятно, будет проявлено снисхождение. Тебе же придется отдуваться за всех. В том числе – и за извращенца, чье имя ты упорно не желаешь раскрывать. Сейчас иные времена, Пермидион не станет озадачивать себя нюансами дела. Сейчас все решает слово благородного… проклятые лицемеры! Они выслушают тебя, выслушают Огра Мейду и вынесут вердикт в зависимости от настроения, которое сложится у большинства. Насколько я знаю твоего деда по материнской линии, он позаботится, чтобы в вашу с Брутом сторону летели ведерные плевки!
Минуту они просидели молча. Юлиус Шелли выстукивал тростью по мраморной облицовке пола замысловатый код.
– Между прочим… ты еще не знаешь… Ай-Оу погиб. Прайда Тэг больше не существует. Вот к чему приводят ваши мысленные полеты!
Шелли ошеломленно захлопал глазами, ощущая, как между лопаток выступает холодный пот.
– Как? Ай-Оу – погиб? Погиб?
– Погиб-погиб. А как именно – уж лучше бы и не знать, – Юлиус выбрался из кресла. – Не стоит меня провожать. Глаза б мои тебя не видели.
3
Долина Пирамид на Трайтоне… Захватывающее дух зрелище. Нервный центр цивилизации людей. Обитель богов Сопряжения.
Им было подвластно движение планет системы Солнца. Здесь решалось, каким прайдам возникнуть, а каким – рассыпаться на бесполезные человеческие составляющие. Здесь изобрели Партию. Здесь, словно в центре паутины, сходились воедино невидимые силовые нити гравитационных магистралей.
Из космоса Пирамиды благородных кажутся игрушечными. Разноцветными игрушками с острыми гранями. Они полны изящества и мнимой хрупкости.
Климентина поймала себя на том, что засмотрелась. «Кайра» сама вышла на первый виток и начала неспешное снижение. В околотрайтонском пространстве каждому маневру полагалось быть четко регламентированным.
Ледяной горб розовой луны Нептунии медленно опадал, теряя кривизну. Чем глубже погружалась «Белая Кайра» в разреженную атмосферу Трайтона, тем яснее было видно, что обширные узорчатые долины планетоида почти полностью утратили естественный рельеф. Кратеры, горы и ущелья, причудливые формы, образованные застывшими газами, – все давно погребено под металлическим лишайником единого города – Розового Берега.
Сверкали биосферные купола: и малые, покрывающие чьи-то приватные владения, домики для отдыха или уединенные студии, и конструкции титанических размеров, под которыми скрывались перенаселенные человеческие ульи. В каждой из бесчисленных фасеток отражалось красное пятно далекого Солнца.
Возвышались сооружения из драгоценных металлов; монументы, обращенные к звездам, – на них полагалось смотреть из космоса. Мерцали голографические имитации облаков, рек и даже извергающих лаву вулканов.
…Плотный рой кораблей малого радиуса действия, движение над поверхностью в несколько горизонтов; яркие, словно атомные взрывы, вспышки плазменных выбросов из дюз межпланетных гигантов; молчаливое присутствие крейсеров и эсминцев, бросающих на Розовый Берег хищные тени…
И Пирамиды. Больше, чем полсотни Пирамид. Огненно-красная Пирамида Пурбахов, украшенная перемигивающимися огнями Пирамида Хюлстов, Пирамида, сияющая начищенным золотом, – резиденция Пуанкаре, кособокая Пирамида Мейды… Сколько же их здесь? Пирамида грубой кладки, искусная имитация древней постройки – дом Козо; Агатовая Пирамида Шелли…
На запрос «Белой Кайры» отозвалась автоматическая система. Стыковка с внешним узлом у основания резиденции Шелли была разрешена.
Когда-то Шелли клялся, что заберет ее домой, в Агатовую Пирамиду. Астероид, утяжеленный титановыми мачтами, несущими полотно солнечного паруса, скользил над фотосферой красной звезды, и не было ни конца, ни края долине кипящей плазмы; и не было ни конца, ни края его взволнованным признаниям и обещаниям.
«Кайра» вздрогнула, повиснув в объятьях стыковочного комплекса.
Добро пожаловать на Трайтон!
На этот раз – никаких экспериментов со световыми платьями и дубль-кожей! Строгое платье-«пирамидка» малахитового цвета, крошечная шляпка с голографическим нимбом, перчатки до локтей и замшевые сапоги.
Коридор, соединяющий стыковочный комплекс с Пирамидой, пустовал. Никто ее не встречал. Что ж, бесфамильными, путешествующими в одиночку, в столице никого не удивить. Местные прайды и без того имели уйму возможностей обогатить генофонд. Здесь перед ней не станут выстраиваться в очереди, предлагая красавцев в «скелетниках» и суля все богатства Сопряжения за одну яйцеклетку.
В воздухе пряно пахло хвоей и можжевельником. Климентина шла и ловила себя на том, что каждый следующий шаг дается трудней, чем предыдущий. Грядущая встреча с мерзавцем Шелли тяготила ее не меньше, чем визит в палату к полумертвой матушке Хатшипсут.
