Дино Динаев - Командировка в ад
Обнаружив план пожарной эвакуации, наклеенный на контейнере, он некоторое время изучал его через спущенное стекло. Определившись с дорогой, Аферист поехал обратно, пару раз царапнув бока об острые углы ящиков. Ну и пусть, машина все равно не его. Миновав пару поворотов, он, наконец, выбрался на пирс.
Море лежало пятном ваксы, непроницаемое, равнодушное.
На пирсе маячила фигура, настолько небольшая, что он принял ее за ребенка. Бандиты перенесли встречу, уверился он. Прислали ребенка, чтобы сообщить новое место.
Он выбрался из машины, нервно закурил, оглядываясь.
Коротконогая фигура засеменила навстречу.
— Заставляешь себя ждать, касатик! — прокаркала она.
У Афериста бычок прилип к губе. Карлик! Не отменили бандюгану встречу, потому что это она и есть. Он затравлено оглянулся и едва не обверзался от ужаса. У машины возвышались трое. Один лениво покручивал в руках дубинку, издающую неприятный скрежет. В перчатках! Чтобы не оставлять отпечатков!
Аферист пресек панику. Первым делом карлику пинка, потом головой с пирса. Там метра три, не разобьешься.
— Не дергайся, малой! — Стася достала пистолет. — Жить хочешь?
Аферист хотел.
— Давай поля Бзилковского! Живей!
Аферист согласно закивал, изображая полное послушание, сунул руку в карман, где у него лежал заботливо завернутый в газету кастет. Однако карлица видела его насквозь, сунула пистолет дулом ему в пах, выше не достала или не захотела доставать, просипела:
— Вздумаешь вынуть что-то другое вместо дискеты, отстрелю тебе яйца!
Мысли Афериста приняли истеричный характер. Необходимо что-то придумать! Срочно. Но в голове вертелась лишь фраза "Бзилковский-старший пердит на кухне". Весь мир свелся к этой неприглядной мысли. Казалось, ничего более не существует, кроме этого актуального изречения.
Убьют нахрен, понял Аферист. Он понял, что живет, пока не отдал дискету.
— У меня ее нет! — не успел он это каркнуть, как один из мужчин обхватил его, а второй выудил дискету из кармана.
— Нехорошо врать! — карлица наставила на него ствол.
Аферист не сумел даже зажмуриться.
— Оставьте его! — прервал экзекуцию властный голос.
— Кто это там каркает? Покажись!
На пирсе появилось новое действующее лицо. Мужчина в форме лейтенанта ДПС. В руках он сжимал пару пистолетов, словно в плохом гангстерском фильме.
— Что, Стэйси, решила отыметь парня, перед тем как съесть?
— Бклоу!
Все разом повернулись к нему, выставляя стволы и заботливо прикрываясь Аферистом.
— Бклоу предатель! Что тебе нужно?
— Ты прекрасно знаешь. Отдай "поля Бзилковского" и парня и можешь катиться на все четыре стороны.
— Ты нам не опасен, это когда-то ты был лучшим среди нас, но ты откололся и теперь ты один, ты никто!
— Я никогда не был одним из вас, потому что вы недостойные гелоиды, полуживотные твари, рабы, а я чистокровный гелл.
Женщина демонстративно захохотала, через силу, было заметно, что она бы с большим удовольствием зарычала от злости.
— Многое изменилось с тех пор, как ты сбежал с Геллы. Гелоиды и геллы теперь союзники в борьбе с гельминтофагом. Мы давно могли задавить такого слизня как ты, но не стали этого делать. Знаешь почему? Потому что ты еще не успел нам навредить. Но предупреждаю, не успел навредить до сего момента. Упади на колени перед Мозгером и целуй ему ноги, тогда он тебя, может быть, и простит и не отдаст гельминтофагу.
— Я может и один, но могу положить вас всех. Хотите проверить? — спросил "лейтенант".
Мобильная группа ФСБ насчитывала четыре человека: Василий Мошонкин, Боря-снайпер, Корольков и старший группы капитан Богомол. После того, как засекли подозрительную группу на таможенном складе временного хранения, группа рассредоточилась и максимально быстро приблизилась к месту неожиданной встречи.
Федералов заприметили издалека, но никак не выказали своего волнения, лишь попрятали оружие.
Богомол, шедший первый, предъявил удостоверение, и попросил показать документы. Боря и Корольков зашли с боков.
— Товарищ лейтенант, а что делает ДПС ночью на складе? — спросил Богомол.
— У меня документов нет! — вызывающе сказала женщина.
— Боря, посади женщину в машину! — приказал Богомол.
Он профессионально выделил для себя "лейтенанта". От парня за версту несло даже не криминалом, а чем-то гораздо более серьезным. Богомол пару раз побывал в горячих точках и навидался там подобного народа. Опасного народа, даже огнеопасного, понимающего только команды до слова типа: рейд, зачистка, огонь на поражение. С самого начала Богомол решил взять самого сильного противника на себя. Глянув в глаза Белова, он вдруг прочел все свои раскладки. Тот снисходительно улыбался.
— Чего скалишься? — спросил Богомол тихо, теперь они были один на один с противником, вне зависимости от того, сколько народа находится вокруг, но Белов ничего не сказал, продолжая расслаблено держать руки внизу.
Трое мужчин в штатском, "лейтенант" и прыщавый длинный парень оказались слишком тесной группой, чтобы можно было РАБОТАТЬ, и Богомол приказал Мошонкину также увести пацана и посадить к женщине. Богомол чувствовал, что эту взрывоопасную толпу надо разрядить, одновременно он чуял, что сделать это не удастся, потому что чека уже выдернута.
Так как своей машины у федералов не имелось, они совершали пеший обход территории порта, то карлицу и Афериста сажали в машину последнего.
Мошонкин довел задержанного до машины, когда Боря уже сажал в нее карлицу, и в этот момент все и случилось, но случилось настолько быстро, что создалось ощущение, что ни черта ничего не случилось, а все так и было с самого начала.
Стася, обернувшись, улыбнулась широким ядовито накрашенным ртом и неожиданно пнула Борьку в пах. Резкий удар оголил ногу карлицы, мускулистую словно ногу жеребца. Снайпер задохнулся, и свет в его глазах померк. Казалось на мгновение, но когда Борька проморгался, то от машины след простыл. Будто никогда ее тут и не было.
Ноги Королькова в разлет торчали из щели меж контейнерами, было непонятно, как он туда уместился. Богомол сидел, привалившись спиной к контейнеру и, не мигая, смотрел на него. Борьке показалось, что они оба мертвые.
— Живые, не надейся, — буркнул Богомол. — Только ребра обоим переломали как пацанам, обидно. Убили бы, наверное, если бы за Мошонкиным не погнались.
Что касается Мошонкина, то все происходившее слилось для него даже не в одну картинку, а в некий короткий звук. Треск и все уже произошло. Когда он оглянулся на короткий хлесткий звук, напоминающий звук разорванной простыни, было уже некуда бежать и некому помогать. Его коллег некая сила смела с ног, и нечто, отдалено напоминающее человека, с невоспринимаемой глазом быстротой неслось прямо на него.
