Елена Федина - Сердце Малого Льва
По бокам сидели их мужья: довольно скучно одетый в темно-серое Ольгерд Оорл и совершенно бесподобный Леций Лакон. Под стать своей жене, об был весь в звездном крошеве, только с черным отливом, на голове был обруч, видимо, символизирующий корону. Льюису показалось, что он попал в какую-то сказку с королями, принцессами и ожившими покойниками в виде тевергов.
Ложа земного полпреда была пуста.
— Вон доктор Кондор, — оживилась Оливия, — ой, кто это с ним?!
С ним было раскрашенное чучело в зеленом парике. Льюис сразу узнал своего давешнего приятеля.
— Наследник престола, — усмехнулся дядя Рой.
— Это?! — возмутилась она.
— Аггерцед Арктур Лакон Индендра во всей красе.
— О, Боже!
Льюису тоже хотелось ахнуть, хоть он и подозревал, что Рыжий — весьма знатный отпрыск. На фоне своего сказочного отца он смотрелся особенно дико. Но, кажется, ему нравилось эпатировать публику.
— Олли, — насмешливо посмотрел на нее дядя Рой, — у Индендра в роду встречаются и не такие завихрения. Ты что-нибудь слышала о Сии Нрис?
— Сии Нрис? — пожала плечом Оливия, — нет. А что?
— Она была старшей сестрой Правителя.
— И что?
— Ей захотелось расчистить дорогу для своего сына, и она начала убирать с дороги всех наследников.
— Что значит «убирать с дороги»?
— Убивать.
Олли вздрогнула.
— Какая жуткая женщина, — сказала она.
— И смерть у нее была жуткая, — зачем-то продолжал эту кровавую историю дядя Рой, — ее разоблачил тот, кого она безумно любила, а собственный сын отрубил ей голову.
Оливия так и смотрела на него своим тяжелым взглядом.
— Ладно, — усмехнулся он, — не будем о кошмарном. Пьеса о любви, шикарные женщины вокруг, правда, Льюис?
— Да!
— Обыкновенные женщины, — сказала Оливия, — чего бы они стоили без своих мужей?
Свет медленно погас. В наступившей тишине поднялся занавес, из темноты в глубине сцены проступила голограмма древнего города, и зазвучала тоненькая одноголосая мелодия на свирели.
Сюжет был простой. Прекрасная царица Росандра, пока муж воевал с неприятелем, сама оказалась в плену и отвергала домогательства захватившего ее полководца Крептона. Он соблазнял ее богатством, угрожал пытками, умолял… В конце концов, оклеветал перед мужем. Не помогло. Уверил, что муж погиб. Не сработало. Доказал ей, что муж изменял. Даже это не возымело эффекта.
За всё время действия, ему даже не пришла в голову мысль просто взять ее и изнасиловать. Это было бы неправдоподобно, играй Росандру другая актриса. Но эта! Она одна вытягивала всю пьесу. Она могла вообще не играть. Ей можно было просто стоять на сцене, а все бы на нее любовались. Льюис наслаждался ею.
Удивительная была женщина. При всей откровенной, плотской соблазнительности ее тела, она была совершенно неземным созданием, которое невозможно было даже грубо взять за руку, не то что изнасиловать. Она была как бы вне своего призывно-роскошного естества, вне всякой грязи, вне всякой похоти. Бедный полководец Крептон так и ходил вокруг нее кругами, пока его не убили.
— Глупей пьесы не видел, — подытожил просмотр дядя Рой.
— А мне понравилось, — признался Льюис.
— А мне нет, — сказала Оливия, — ничего для ума. Сплошная эротика. И все работали на эту красотку.
— Вот тут ты не права, — вдруг сказал дядя Рой, — пьеса идиотская. Но женщина высшей пробы. Только дурак этого не оценит.
— Значит, я дура, — рассердилась Олли.
В зале стоял гул аплодисментов. Прекрасную Росандру завалили цветами. Это было похоже на настоящий праздник.
— Вот что, дети, — решительно сказал дядя Рой, — ждите меня в модуле, — и быстро вышел из ложи.
Кси сидел в углу гримерной, поджав колени. Зела выложила, точнее выронила свои букеты на диван. Сценическая эйфория проходила, начиналась обычная усталость.
— Ну? Как тебе? — спросила она.
— По-моему, тебе самой было скучно, — отозвался Кси.
— Скучать, положим, было некогда, — немного расстроилась Зела, — неужели тебе совсем не понравилось?
— Не то чтобы… Чувствуется, что автор от тебя без ума и любуется тобой во всех сценах. И режиссер туда же. И публика. Но ведь это тебе и в жизни давно надоело… Декорации впечатляют. А музыка бедна. Она не передает твоих чувств. Я окружил бы тебя совсем другими мелодиями.
— Кси, — посмотрела на него Зела, — в чем же дело? Давай я устрою тебя в театр, ты будешь писать музыку к спектаклям.
— Ни за что, — сказал он из угла.
— По-моему, это просто глупое упрямство, — она отвернулась и подошла к своему зеркалу, — я столько могу для тебя сделать, а ты ничего не хочешь принять.
— Принимают нищие, — усмехнулся он, — а я самый богатый аппир во вселенной. У меня есть любовь к тебе, а остальное — пустяки.
— Ох, Кси…
Ложа Ричарда так и осталась пустой. Все явились, даже несносный Аггерцед, даже замученный пациентами Кондор и даже вечно умирающий старый зотт Глеглар. Только собственного мужа Зела не увидела на своей премьере.
— Помоги мне раздеться, — сказала она.
Кси поднялся, встал у нее за спиной, расстегнул молнию на узком платье и скромно потупился.
— Принеси халат из шкафа, — вздохнула она.
Он в самом деле ничего от нее не хотел, даже прикоснуться к ней. Это было ей незнакомо, непонятно, приятно, но в то же время мучительно. Кси мог поедать и ласкать ее взглядом, но его было не заставить сделать то же самое губами или рукой.
Она переоделась за ширмой.
— Сейчас придут твои родственники с поздравлениями, — сказал он, — мне смыться?
— Не выдумывай, — улыбнулась она, — лучше расчеши мне волосы.
— Хочешь, чтоб я умер?
— Хочу избавится от всех заколок и булавок. Помоги мне.
На помощь он соглашался охотно. Зела зажмурилась, ей было приятно, что его тонкие музыкальные пальчики прикасаются к ее волосам. Она сама не знала, в чем тут дело. Почему ей так нравится именно этот мальчик? И почему ей абсолютно всё равно, что подумают окружающие?
Он знал всю ее историю, знал даже в тех подробностях, о которых не слышала ни одна подруга, о которых не подозревал сам Ричард. От Кси у нее не было тайн. Ей захотелось однажды выплеснуть всё, и она выплеснула. И не жалела об этом.
