Роджер Желязны - Миры Роджера Желязны. Том 12
— Примерно десять градусов влево, — скомандовала Алисон.
Через минуту Томпсон принял новое решение:
— Я собираюсь объявить аварийную посадку.
— Давай, — согласилась Карлайл.
Мизинцем пилот нажал невидимую кнопку и заговорил в ларингофон:
— Эзеиза-вышка, это Аргентинас один-девять, как слышите, прием.
Уши пилота моментально наполнились шумом и треском статики. Прорвавшийся голос диспетчера сообщил о плохой слышимости и попросил повторить.
Томпсон снова включил микрофон:
— Аргентинас один-девять. У нас неисправность. Отказ навигационной системы. Пытаемся лететь визуально. Повторяю, летим почти вслепую. Прошу подготовить экстренную…
— Один-девять, ждите, — неожиданно четко ответила вышка.
— Еще пять градусов влево, пожалуйста, — сказала за спиной Карлайл. — Можно поднять нос вверх еще на два градуса.
Томпсон внес поправки. В наушниках раздался голос диспетчера:
— Вы — десятый самолет в воздухе, терпящий бедствие, один-девять. У всех отказала система ориентации. Сообщите запас топлива, прием.
Капитан посмотрел на экран перед глазами:
— Около пяти тысяч двухсот килограммов. Еще сорок минут полетного времени.
— Спасибо, понял.
— Капитан, — вступила в разговор Алисон, — если мы будем выполнять заход на посадку сейчас, то лучше отпустить тормоза и уйти вправо. Мы можем держать высоту три пятьсот.
Томпсон связался с диспетчером и получил разрешение. Самолет стал забирать вправо.
— Капитан, а у нас получится? — спросила Карлайл тихо.
— Будем надеяться, — донесся ответ. Через пять минут они сделали полный круг.
— Вам повезло, Аргентинас один-девять, — снова заговорил диспетчер. — Нашему компьютеру нравится ваше положение… Через сорок пять секунд курс…
— Эзеиза, компас не работает и на инерционные показания я не могу положиться, прием.
— А… ладно. Нос визуально под двадцать градусов, скорость снижения сорок метров в секунду.
Карлайл тронула Эдуардо за плечо:
— Он приведет нас на ВПП, капитан. Я ее вижу, полоса вся в огнях.
— В огнях? — Томпсон поднял голову.
— Да, они выглядят как обычные трассеры, только голубого цвета.
— Это, наверное, для частных самолетов.
— Наверное, — согласилась она.
— Аргентинас один-девять, держите верный курс. Увеличьте скорость посадки до пятидесяти метров.
Томпсон увеличил скорость, но снова справился у Карлайл:
— Как наше положение?
— В точности как на экране. Только шире.
— Шире? Мне надо…
— Нет-нет. На экране же не совсем так, как в жизни.
— Ты права, — вздохнул капитан.
Еще через несколько минут с вышки последовали новые указания:
— Аргентинас один-девять, на полосе ветер направлением запад-северо-запад, скорость четырнадцать узлов. Вы в трех километрах от полосы, высота семьсот. Закрылки ниже.
— Похоже, он прав, — подтвердила Карлайл. Томпсон увеличил мощность двигателя до десяти процентов и поднял закрылки на все сорок процентов, что соответствовало посадке при условиях легкого ветра. Даже с увеличением мощности они сделали свое дело, и самолет будто завис в воздухе, ровнехонько выходя на глиссаду.
— Шасси, командир, — скомандовала девушка.
Капитан двинул вниз рукоять. Загорелись три красные кнопки выхода шасси. Досчитав до десяти, Томпсон услышал грохот и с удовлетворением заметил, что цвет кнопок изменился на зеленый. С выпущенными шасси самолет еще больше потерял в скорости, что, собственно, и ожидалось.
— Вижу белые указатели на полосе, — сообщила Карлайл.
— Зона касания, — объяснил Томпсон. — Я их видел раньше на земле. Мы их называли параллельно плывущими нитями.
— На них черные отметины. — А это резина от шин.
— Ой! Я никогда не думала, как шасси стираются от посадок.
— Аргентинас один-девять, держите угол снижения. Пять секунд до касания, четыре… три…
— Чуть-чуть влево, капитан.
— Два… один…
Самолет вздрогнул от удара, и через мгновение уже катился по бетону полосы. Томпсон включил реверс и откинулся назад. Он знал, что полоса пряма, как стрела, и на такой скорости пересечения не помеха.
— Один-девять, следуйте по рулежке двенадцать. Добро пожаловать домой.
— Спасибо, Эзеиза, конец связи.
Капитан сдвинул экраны и посмотрел сквозь стекло. Самолет медленно катился к рулежке, которая была совершенно пустынна.
— Незабываемое приключение, — улыбнулся Томпсон и уже серьезно добавил: — Алисон, без твоих глаз я был бессилен.
Лицо девушки вспыхнуло:
— Диспетчер обязательно вывел бы вас!
— Нет, я никогда не нашел бы столицу.
— Ну, по крайней мере, нам больше не придется делать это снова.
— Надеюсь. Однако что-то вывело из строя спутники и пострадало много самолетов… Хотел бы я знать, что на самом деле произошло?
Глава 13
В национальном бюро погоды
1010 миллибар
1008 миллибар
1004 миллибар
998 миллибар
Национальное Бюро погоды, Вашингтон,
округ Колумбия, 21 марта, 18.53 местного времени.
Размытая граница массы теплого воздуха выравнивалась в точном соответствии с заранее заданным контуром, пока Погододел гнал область низкого давления через Тихий океан. Он двигал ее с севера на восток от самого района возникновения, располагавшегося в двух тысячах километрах к западу от Байи, что в штате Калифорния.
С этой частью операции никаких проблем не возникло. В это время года начиналось потепление в субтропических водах, что значительно повышало объем атмосферной влаги, поэтому запасы насыщенного водяными парами воздуха росли день ото дня. В разгар зимы, иными словами в январе и феврале, от Погододела требовалось лишь собрать вместе эти массы и отправить их в путь по направлению, противоположному часовой стрелке.
Для подобной работы у Погододела имелись и специальные приспособления, а именно холод и тепло. Тепло поступало в скопления облаков над земной поверхностью в форме концентрированной солнечной энергии, посылаемой спутниками с удаленных орбит. Холод поступал из «пакетов» углеродных нитей, которые запускались в стратосферу либо с помощью ракет, стартующих из западной части Тихого океана и с Гавайев, либо с помощью магнитных катапульт, установленных в Уитни-центре и на горе Райнер. Тепло, холод и изменение направления воздушных масс были основными средствами работы Национального Бюро погоды и его главным инструментом.
