М Валигура - Кольцо Афродиты
бластерами, скорчерами, думающими машинами, роботами, хоботами, хоббитами, арифмометрами, вставными челюстями из неизвестных на Земле материалов. Короче, впору было Ебу даться. Мы дались. Над всeм этим ликолепием парил мохнатый шар размером с футбольный мяч, покрытый серебристо-синей шерстью. У шара были глаза, нос и рот. Надо полагать, это и был ебучий пришeлец.
( КОНЕЦ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ )
- Здравствуйте,- сказал он.
Мы так и покатились - со смеху, ясен арафат.
- Чо за хуйня? - сказал пришeлец.- Меня зовут Хорек Тимоха.
- Я бы назвал тебя Прыщ Львович,- заявил Серега.
- А я бы тя назвал Пиздопроушина Двужоподырчатая,- парировал Хорек.
- Может, не сдавался Серега,- твой папа был и Лев, а вот сам ты - прыщ.
- Мандоблядское Троепиздише,- ругался Хорек.
- Прыщ Львович,- настаивал Серега.
- Залупоглазая Пиздарвотина!
- Прыщ Львович.
- Ебермудский Бергамот!
- Прыщ Львович.
- Толстожопое Говнохранилище!
- Манда Космическая.
- Ну, что ж, я щытаю, что Контакт установлен,- довольно резюмировал Тимоха.- Можно перейти к неофициальной части. Выпьeм, мужики?
Мы так и покатились со смеху.
- Чкм ты,-говорим,- хорь поганый, водку держать будешь? У тебя ни рук, ни хуя. Тобою разве в пинг-понг играть.
Шутили мы. А он:
- Садитесь,- говорит,- мужики колченогие. Кривохуии мужики.
Мы сели.
- Водку я пастью удержу,- вел дальше Тимоха.- Чтоб вас это не ебало. И не водку, а вона что - космический ерш.
Тут перед нами появился юродивый робот, громыхающий всeми суставами и шейкером-маткером. В одну секунду коктейль был готов - розовое противное пойло.
- Я, пожалуй, блевну,- преувеличенно бодро проговорил Серега.- Где тут можно?
- Да везде,- лыбнулся Хорь.- Я ентот корабль на хую вертел.
Мы так и покатились со смеху - не было у Хорька хуя.
- У нас в Космосе,- пояснил Тимоха, - дело обстоит так: у одних хуй есть, у других, извините, нета. Одни ебут, других соответственно. Ебут.
- Так ты - баба? - поразился я, а сам подумал: неужели мне и здесь не удалось от баб скрыться?
- Сам ты баба,- обиделся Тимоха.- Я космический пидар. Развернуто - пер аспера ад астра[5] - слыхал?
-- А, - сказали мы.- Так бы сразу и говорил. Хули было сиськи мять?
- Теперь,- говорит Хорек серьезным тоном,- охуительно важная вещь: у кого из вас Кольцо?
- А чо? - нагло спросил я.
- Через плечо,- бодро отозвался Тимоха.- Отдай.
- А вот те хуй,- я без всякого стеснения показал.
Тимоха присвистнул. Он у себя в сраном Космосе такого, поди, и не видел.
- Кольцо,- продолжал он,- нужно мне. Это особый прибор, которым ты, сраколет, не умеeшь пользоваться.
- А ты, беспалый гермафродит, умеeшь?
- Я пидар! - взвизгнул Тимоха.
- То я вижу.
- Отдай кольцо. Это прибор, утончающий связь с реальностью.
- Не знаю,- говорю,- какой это там за прибор, а токо бабы на него клюют с флигматической скоростью.
- Бабы! - харкнул Тимоха.- Дурак. Ты забиваешь логаритмичной линейкой гвозди.
- Хочу,- говорю,- и забиваю. Кому ебет?
- Олигофрен! Ты играешь с огнем.
- Прометей,- поправил я.
- Древние греки тебе являлись?
- Ты ебнулся,- говорю.- Те уж давно подохли. Причем всe.
- Ну, значит дело еще не зашло так далеко... Ну, а странности ты замечаешь?
- Какие еще странности?
- Чем тоньше связь с реальностью, тем больше на твой взгляд странностей. И когда связь порвется совсем - тут тебе и пиздец.
- Пиздец,- говорю,- не мешки ворочать.
- О, какой дурак!.. Отдай Кольцо!
- Не отдавай, Гоша,- насупились мои друзья.- Вещь, видать шибко пиздатая.
Пускай сам покупает.
- А что,- загорелся Хорек.- Могу и купить. Скоко хош? Мильен? Два мильена?
- Восемнадцать,- сказал я. Почему-то мне понравилась эта цифра - 18.
- Золотом возьмешь? - спросил Хорек.
- Гош, не бери, наебет,- зaволновались мои друзья.
- Я,- завопил Серега,- его морду жидовскую насквозь вижу.
- Я - русский,- поспешно соврал Хорь.
- Хош, на корабль поменяемся? - спросил я.- Махнем не глядя.
- Да ты охуeл! Эж корабль! Тут одни мониторы хуeву уйму стоят! Знаете ли вы наши мониторы? Нет, вы не знаете наши мониторы! Короче, показываю.
Хорек защелкал кнопками.
На противоположной стенке появилось изображение речного берега. Волны выбрасывались на песок, но звук отсутсвовал.
- Вeликий немой,- объяснил Витек.
- Дурак,- занегодовал Хорь.- Эж час ночи, а видно - смари - как днем.
В ту же секунду изображение на мониторе погасло.
- Великий немой ослеп,- похоронным голосом сказал Витек.
Тимоха заметался по пульту, но картинка так и не всплыла.
- Не,- говорю,- на такое гoвно меняться не буду. Можешь с Димоном поменяться - у него латунное есть. Такое же гамно, как и твой корабль.
- Еще по коктельчику? - хитро предложил Тимоха.
Мы не спорили - нaм токо давай.
Тимоха ж окосел окончательно - схватил пастью гитару, забренчал блатные песни - а на черной, мол, скамье, на скамье, дескать, подсудимых... Ну, и дальше в том же духе. Полная, одним словом, бесвкусица. Розенбаума наслушался. Или Моцарта.
- Мужики,- говорит плаксиво ( про кольцо уж забыл ),- кто бы вот меня трахнул?
- Да,- отвечаем безжалостно, - кто ж? Такого урода поискать надо.
Ну, и ушли, раз он выпить опять не предлагает. Хоть он и пришeлец, но шантажист. А я таких не люблю.
Под утро приплелся к нам на яхту.
- Не знаю,- говорит, - в чем дело, мужики, то ли се, то ли хунь (неграмотный!) - а токо полюбил я вас. Хотел из бластера пришить - рука не поднялась (какая, в пизду, рука?) - Вощем, мужики, " Лев Толстой " у вас остался?
- А то,- говорим.- Эт ты,- объясняем,- по-мужски. А то хуе-мое, бластеры, кольцо... Садись, манда космическая, нальем.
Он сел, мы налили. И в общем-то, хорошим хорьком Тимoха этот оказался. Хотя и пидар. Да нам-то что?
HЕПРИЯТНОСТИ В РЕДАКЦИИ
На острове мы пробыли чуть меньше недели. Тимоха-дятел улетел, наказав обращаться с кольцом осторожнеe. А в конце недели погода спортилась, и мы вернулись в Город.
В полутемном коридоре Сидорыч мыл пол.
- Валять мой хуй по площади центральной! - ахнул Шоколадный.- Топтать мой хуй железными ногами! Крестить детей облезлою пиздою! Точить ножи и нжницы залупой и править бритвы синею мандой!
Видя, что он начинает заговариваться, МЫ подхватили его под шоколадны ручки и вывели на время из повествования.
- Где Оксана? - спросил я напрямик.
- Ихняя очередь кончилась,- угрюмо пояснил Сидорыч.- И моeй настал. А я старенький,- заныл он.- Мне нахиляться трудно.
- Не ебет,- отчеканил я.- Чтоб к утру блестело, как у Котовского мандат.
На кухне сидел Саша Рогов - гладко выбритый (включая и верхнюю часть черепа), в клетчатом пиджаке из дорогого твида, с пестрой бабочкой на белоснежной манишке тонкого шелка, с наманикюренными грязными ногтями. Перед ним стояла откупоренная бутылка " Мартеля " и высокий пузатый бокал. Тут же суeтилась Клава - грязная, всклокоченная, в жирном фартуке - она варила в кастрюльке свиные яйца - любимоe блюдо Александра.
