Сергей Гатаулин - Вирус
Первым не выдержал Анатолий.
- Что же говорит вторая версия, из неофициальных источников, так сказать? - подражая шефу, пробормотал он.
Юрий Николаевич улыбнулся, оценивая смелость подчиненного. Покачивая перед носом указательным пальцем, с подчеркнутой строгостью произнес:
- Не шали! Уволю!
- Виноват! Исправлюсь! - испуганно пробормотал Анатолий, вновь попав в тон.
Начальник довольно хрюкнул:
- Люблю дерзких! - и расслабленно рухнул на диван.
- По показаниям немногочисленных свидетелей, - генерал взял со стола стакан с водой, не торопясь, отпил и продолжил, - была еще одна машина. «Мерседес» черного цвета, в котором находились два молодых человека.
За секунду до того, как бензовоз притормозил, «мерседес», следующий за ним вплотную, исчез...
Юрий Николаевич вытянул шею и продолжил заметно резче, покачивая седой головой:
- Да! Вы не ослышались! «Мерседес» исчез. По словам гражданки Петровой, «словно изображение, стираемое ластиком». Заехал «в какое-то темнеющее пятно» , вместе с которым исчез. Был - и нет его. Потом удары, визг колес, взрыв, пламя.
Естественно, половина из всех опрашиваемых не сказала ни полуслова об исчезнувшей иномарке.
Страх перед психушкой у народа на уровне подсознания. Ведь «Мерседес» пропал - значит, его и не было вовсе, чего не привидится с похмелья. Правда, привиделось его исчезновение достаточно большому числу «алкоголиков» (стоило только допросить построже), а вот появление зафиксировал только один. Гражданин Кудников, водитель старенького жигуленка, в момент допроса был в таком жутком опьянении, что пришлось вызывать его второй раз. В отличие от мнимых пропойц, протрезвевший Кудников от своих слов не отказался. Он подтвердил, что примерно в полукилометре от места аварии у него перед носом возник из искрящейся воронки черный «мерседес» с двумя молодыми людьми. Только мастерство Кудникова помогло избежать столкновения - так, по крайней мере, он говорит. Можно было бы предложить, что гражданин Кудников не первый день под алконаркозом, и именно его показания - похмельный бред, но я почему-то ему верю. Описание высунувшегося из «мерседеса» матерящегося молодого человека не оставляет сомнения в его полной вменяемости в рассматриваемый момент.
- Я не матерюсь за рулем! - возмущенно проворчал Анатолий и тут же замолк.
Он смотрел непонимающим взглядом на Димку.
Тот же, находясь в состоянии близком к мозговому ступору, выразительно пожал плечами. Невысказанная фраза звучала приблизительно так: «Спроси лошадь: у нее голова больше».
Анатолий столь же выразительно покрутил пальцами у виска, закатив глаза. Высказывая тем самым свое отношение к происходящему.
- Ну что, глухари на токовище? Подведем итоги! - прервал молчаливую беседу Юрий Николаевич.
- Вопросов много - ответов нет. Правильно? Генеральские пальцы, нервно массирующие виски, на мгновение остановились.
- Где же вы были все это время?
По дому разнеслось тонкое мелодичное треньканье звонка. Включился интерком, и зашелестевший динамик басовито произнес:
- Это мы! Следы разума на коре жесткого диска. Спустились в мир ваш, по вашему же повелению для идентификации вновь рожденной операционной системы.
- Лудим! Паяем! Ломаем операционные системы! Хакерим! - пропищал динамик другим голосом, и наступила тишина.
- Дима! Это наши компьютерщики прибыли. Ты уж прости меня, но они ознакомятся с твоей операционной системой, если ты не возражаешь?..
Дмитрий согласно кивнул. Подчиняясь невидимому сигналу с пульта охраны, дверь открылась. В комнату неслышно просочились старые знакомые - Жора и Бейрут - резкие, долгоногие и тощие.
«Действительно, следы разума на коре», - замечая темные круги под глазами утомленных хакеров, подумал Дмитрий.
- Надо полагать, ваши специалисты совершенно случайно заглянули на огонек? - мрачно произнес он, устремляя суровый взгляд на Юрия Николаевича.
- Вы тут пока поговорите, а мне пора! Работа, понимаете ли, ждет, - быстро пробурчал тот, ретируясь в направлении двери.
* * *- Уснул, болезный, - прошептал Емеля, закрывая дверь комнаты. Его рука непроизвольно потянулась к густой бороде, вросшей в квадратный подбородок широкой лопатой. - Трудный день у пацана был: с отцом встречался. Гадко, должно быть, встречаться с отцом, которого ты не помнишь...
Емельян продолжал шептать, хотя в соседней комнате услышать его было невозможно.
- Емеля, ты же вор! Че ты с ним сюсюкаешься, как нянька с лялькой? Смотреть тошно! - злобно прошипел Сивый и попытался продолжить. - Я в его возрасте!..
- Ты в его возрасте, - без злобы, однако достаточно резко перебил Емельян, - мелочь по карманам тырил... да своих корешей под статью подставлял! Не прессуй пацана, урка! Хотя чую я, не по твоим гнилым зубам этот орешек.
- Ты, Емеля, лучше почуял бы, откуда вонь идет, что Седой нас валить собирается! - продолжал бурчать недовольный Сивый.
- Благодаря этой ляльке Седому на его и без того мохнатую лапу четырнадцать зеленых лимонов упало - за наш с тобой выход из крысоловки. За такие бабки можно полмира завалить, посадить виновных и потом выпустить всех на свободу. Так что квиты мы с ним! Больше не вспоминай об этом. А воняет пока только от тебя. Страхом воняет. Ты же вор, Сивый, а вору страх неведом. Мы таких денег за всю жизнь в глаза не видели, а мальчишка, не выходя из квартиры, банки бомбит.
Охающий минуту назад Емельян вдруг распрямил плечи. Взгляд вспыхнул внутренним огнем. Именно за этот взгляд его боялись в молодости, и именно он в последнее время все чаще пугал окружающих.
Сивый удивленно пялился на старшего товарища. Уж очень сильно изменился тот за последние дни. Решительного мужчину с густой черной бородой и пылающим гневным взглядом вряд ли кто-нибудь решился бы назвать стариком.
На стене висела выцветшая фотография в простой деревянной рамке. Сивый постарался вспомнить, когда она появилась здесь впервые.
- Двадцать лет назад! - Сивый неожиданно вздрогнул, услышав резкий голос хозяина квартиры, который словно проник в его мысли.
- Черт возьми, Емеля! И ты туда же? - испуганно заорал он, с трудом сдерживаясь: все тело сотрясала нервная дрожь. Он боялся. Боялся мальчишку, читающего его мысли. Боялся старого друга и учителя, молодеющего на глазах. .
- Успокойся, Серега! Прорвемся! Ведь мы - одна семья, несмотря ни на что, - произнес Емельян и вдруг, подозрительно прищурившись, спросил, - или уже не семья?
