Роджер Желязны - Создания света, создания тьмы. Остров мертвых. Этот бессмертный
— Я не буду думать о тебе плохо, Леди.
— Тогда возьми подвеску. Она контролирует Десять Энергий, которые управляют ею, и она придаст тебе дополнительные силы.
— Будет ли она действовать за Средними Мирами?
— Да!
И она скользит в его объятия, и какое-то мгновение его зеленая борода щекочет ей шею, в то время как служка обнажает свои крохотные зубки и бьет хвостом.
Затем она провожает его до самой колесницы на крыше Дома Мертвых, и он восходит на нее, высоко держа подвеску в правой руке, и на мгновение становится частью гениально составленной схемы внутри красной бутылки, похожий на отдаленное сверкание на звездном небе, на которое смотрит Изида.
Вся дрожа, она опять заходит в Дом Мертвых, чтобы опять думать о том, кого она боится встретить, кто в этот момент бьется с Безымянным.
Брамин смотрит вперед нефритовыми глазами. В них сверкают желтые огоньки.
В глазах Брамина появляется видение…
Вот стоит Принц, глядя вниз. Поверхность мира охвачена огнем. На носу корабля Принца стоит зверь, чье тело — доспехи, чей всадник стоит неподвижно, сверкая, тоже глядя на место битвы. Лук приближается. Шар летит вперед. Молот спущен с тетивы и летит вперед, ударяя. Затем с него срывается комета с ярким хвостом, которая несется вперед, все разгоняясь.
Где-то звенит банджо, и Бронза встает на дыбы, а Генерал оглядывается через левое плечо, чтобы посмотреть на вторгшегося. Левая река его дергается по направлению к нему, Бронза продолжает пятиться на задних ногах, а потом одним прыжком соскакивает с корабля Принца. Она совершает всего три прыжка. Лошадь и наездник исчезают. Что-то колеблется, туманится, и звезды начинают плясать в том уголке неба, как будто они всего лишь отражения в неспокойных водах озера. Комета захвачена этим ветром, который называется ветром Перемен, становится двумерной, исчезает. Обломки сломанного лука-самострела продолжают лететь в том же направлении, как когда он был еще целым. Шар направляется к поверхности мира, исчезает в дыму, пламени и пыли. Долгое время схема остается прежней, но затем шар улетает. Сейчас в нем уже трое.
Брамин сильнее сжимает руку на кровавой подвеске и поворачивает Колесницу Десяти Энергий в погоню.
Что-то яростное продолжает происходить на планете. Вся ее поверхность кажется жидким и кипящим шаром, изменяющим форму, выбрасывающим в воздух мощные фонтаны. Происходит несколько ослепительных вспышек, слышится страшный треск. Планета раскалывается. Свет, все заполняющий, невыносимо, невыносимо яркий, и пыль — неразбериха, осколки.
Пропасть
Сложив руки за спиной, Принц Имя Которому Тысяча смотрит на уничтоженный мир.
Разбитый мир, остатки которого, сплющенные и неровные, вращаются под его ногами, исчезая, удлиняясь, горя, горя, горя.
Затем он смотрит через оптический прибор, похожий на розовый лорнет с антенной. Изредка раздается щелчок, и антенна дергается. Он опускает ее, потом поднимает, и так несколько раз. В конце концов он откладывает ее в сторону.
— Что ты видишь, брат мой?
Он поворачивает голову и видит рядом с собой тень черной лошади.
— Я вижу живой огонек света, запутавшийся в тех обломках внизу, — говорит он. — Изувеченный, съежившийся, еле пульсирующий, но все еще живой. Все еще живой…
— Значит, наш отец потерпел неудачу.
— Боюсь, что так.
— Этого не может быть.
И Тайфун исчезает.
Брамин продолжает преследовать шар Анубиса, и он видит то, что не подлежит пониманию.
На изувеченные остатки химических элементов, которые когда-то были миром, падает черная точка. Она растет в самой середине света, пыли, неразберихи, растет, пока ее очертания не становятся более четкими.
Это тень черной лошади, которая падает на руины.
Она продолжает расти, пока не становится размером с континент.
Встав на дыбы, черная лошадь возвышается над всем. Она пухнет, расширяется, удлиняется, пока обломки целой планеты не попадают в нее.
Затем она очерчивается пламенем.
Ничто не лежит внутри этого сверкающего силуэта. Вообще ничто.
Затем пламя спадает, и тень съеживается, отступая, ускользая вдоль длинного, абсолютно пустого коридора.
Затем — не остается ничего.
Как будто мир не существовал вовсе. Он исчез, пропал, ему капут, и Тому Что Кричит в Ночи вместе с ним. И Тайфуна тоже больше нет.
В голову Брамина приходит строчка из стихов немецкого поэта о берегах Рейна. Он не помнит ее источника, но ощущение ему знакомо.
Высоко держа в руке кровавый меч света, он преследует бога смерти.
Корабль дураков
Пробуждаясь, медленно, скованный, с распростертыми руками и ногами на стальном столе, с ярким светом, бьющим в его желтые глаза и проникающим, как стальные иглы, в мозг, Сет мягко стонет и пробует, насколько крепко он связан.
Его оружие исчезло, а бледный свет в углу может быть звездным жезлом; башмаков, которые могут ходить по всему, чему угодно, вообще не видно.
— Привет, Разрушитель, — говорит носитель перчатки. — Тебе повезло, что ты выжил в этой битве.
— Мадрак?.. — спрашивает он.
— Да.
— Я не могу тебя видеть. Этот свет…
— Я стою позади тебя, и свет этот горит только с той целью, чтобы ты не мог использовать темпоральную фугу с тем, чтобы покинуть этот корабль дураков до тех пор, пока мы не разрешим тебе этого.
— Я не понимаю.
— Битва внизу все еще жуткая. Я сейчас наблюдаю за ней через иллюминатор. Похоже на то, что ты побеждаешь. Через мгновение опять ударит Молот Разбивающий Солнце, и ты, конечно, избежишь этого удара, как и в прошлый раз, с помощью темпоральной фуги. Вот почему мы смогли подобрать тебя несколько минут тому назад, совсем как Анубис сделал это тысячу лет тому назад. Тот факт, что ты здесь появился, говорит о том, что сейчас должно произойти. Ну, вот! Озирис отпускает тетиву, и Молот начинает свой спуск… Анубис! Что-то не так! Смотри, происходят какие-то изменения! Молот… он… исчез…
— Да, вижу, — слышится знакомый, отрывистый, как лай, голос. — И Озирис тоже исчез. Железный Генерал — это был он.
— Что же нам теперь делать?
— Ничего. Вообще ничего. Получилось даже лучше, чем мы смели надеяться. То, что Сет все-таки появился здесь с помощью фуги, говорит о том, что должен произойти какой-то космический катаклизм. Разве я не прав, Сет?
— Да.
— Твой последний удар, несомненно, уничтожил мир.
— Вероятно. Я не остался, чтобы посмотреть.
— Да, вот он раскалывается, — говорит Мадрак.
