Олег Дивов - Выбраковка. Ночной смотрящий
Позже ему объяснили, что это было закономерно. Его правый ведомый страдал теми же комплексами, что и сам Гусев, но в куда более острой форме, почти болезненной. Он чувствовал себя комфортно только в составе хорошо притертой тройки, причем именно на месте ведомого, прикрывающего. Нелепая, трагическая потеря одного из коллег больно ударила по мироощущению выбраковщика и заставила искать виноватого. И, разумеется, виноватым в разрушении тройки оказался Гусев, который к тому же собственноручно подстрелил Костика.
На этот раз наказывать Гусева не стали. Он просто угодил в резерв. С ощущением жуткой вины, дикой растерянности, полной беспомощности. И уверенности, что все в Центральном смотрят на него косо. Ни понять не могут случившегося, ни простить.
Наверное, так оно и было на самом деле. Но теперь его вроде бы простили. Кажется, приняли обратно в семью.
И уж с нынешнего своего ведомого он пылинки будет сдувать.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Страна ужаснулась, но популярность Влада, как это ни парадоксально, росла, уже приобретая характер массового психоза. Такое положение дел – сочетание любви и страха – как нельзя лучше соответствовало его планам.
Трое молодых людей, пытавшихся удрать от Валюшка, молчали на предварительном допросе, как партизаны. С одной стороны, они этой нелепой попыткой бежать выдали себя с головой – честный и психически нормальный человек на сотрудника АСБ не кидается. Агентство вообще крайне редко задерживало невиновных, а уж тем более – задерживало надолго. Один укольчик – и сразу ясно, есть у тебя скелет в шкафу или придется извиняться, да еще и приплачивать за беспокойство. Тем более что с тех пор, как страховые компании стали вносить в свои полисы графу «моральный ущерб от ошибочного задержания», трудовой народ Агентства перестал бояться напрочь – лишь бы спать не мешало. Да и АСБ в свою очередь старалось быть как можно более незаметным. Период громогласной борьбы с теми, «кто мешает нам жить», давно миновал.
Молодчикам вкололи какой-то адской смеси, быстро развязывающей языки. И вскоре эмиссары екатеринбургской братвы, заглянувшие в первопрестольную на разведку, уехали домой, на Урал, только уже не срубать бабки, а рубать породу. Валюшку за халатное отношение к службе, выразившееся в подвергании себя неоправданному риску, хотели было поставить на вид, но для первого раза простили.
Шеф Центрального ходил мрачнее тучи. Во-первых, начинали оправдываться мрачные предположения о том, что в столицу потихоньку стягивается уцелевший криминал. Во-вторых, радужные мечты о скором приходе молодого пополнения развеяло категорическое заявление головного офиса о том, что еще пару-тройку стажеров Центральное получит, но не больше. Поскольку Гусев, не удержавшись, рассказал шефу, сколько народу обучалось на потоке Валюшка, начальник отделения вполне закономерно принялся размышлять, куда же предназначается этакая прорва выбраковщиков. И, судя по всему, пришел к каким-то не особенно утешительным выводам. Отчего сделался злобен и неприветлив.
Сам Гусев решил пока что не пороть горячку и подождать развития событий. Тем более что в воздухе отчетливо запахло осенью, и он, любивший это время года, так и рвался на маршрут. Украшенная холодным золотом листвы Москва была в эти дни особенно прекрасна, и большего удовольствия, чем ходить по ней пешком, трудно было себе и представить. Свежий воздух улиц, спокойные лица прохожих, раздающиеся повсюду детские голоса, по которым за лето Гусев тоже соскучился... И непередаваемое ощущение комфорта, душевного и физического, которое навевал один из самых безопасных и чистых городов планеты.
Пожалуй, ради этого стоило работать в выбраковке.
Следующая неделя выдалась на редкость спокойной, ничего похожего на события первого бурного рабочего дня уполномоченного Алексея Валюшка не происходило. Они с Гусевым шлялись по центру города, неприкаянные и даже поначалу счастливые тем, что вокруг тихо и мирно. Особенно радовался Гусев. Но вскоре Валюшок начал замечать в своем ведущем растущее внутреннее напряжение и вспомнил его фразу о том, что иногда выбраковщик от скуки начинает сам искать неприятностей. Гусеву пора было совершать очередной героический поступок. А пока что они всего-навсего отыскали заблудившегося в собственном дворе младенца, сняли с дерева застрявшего вниз головой кота и помогли симпатичной девушке завести машину. Гусев каждый раз говорил, что вот такие добрые небольшие дела и есть истинное призвание того, кто поклялся «защищать и служить», но глаза у него становились все более и более злые с каждым днем. Особенно он расстроился, когда оказалось, что буквально в двух шагах от его маршрута случился грандиозный пьяный мордобой, но драчунов растащили и оприходовали менты.
– Из-под носа добычу увели! – плевался Гусев.
– Это же не наш профиль, – утешал его Валюшок. – Все равно в ту же самую ментовку их сдавать пришлось бы.
– А побезобразничать? А вопли устрашения, стрельба в воздух, перекошенные лица? Когда еще случай представится...
В такие минуты Валюшок никак не мог понять, шутит Гусев или говорит серьезно. И поэтому он всерьез испугался, когда им прямо в руки попался молодой воришка.
Этот тип, взмыленный и растрепанный, вылетел из-за угла наперерез выбраковщикам, лениво бредущим по арбатскому переулку. Валюшок и дернуться не успел, а Гусев уже полностью оценил ситуацию – вплоть до того, что рядом очень удачно стоит урна. Он по-хоккейному парня бортанул, и тот кубарем полетел через голову. Урна, о которую парень споткнулся, обиженно зазвенела.
Валюшок уже достаточно нагулялся с Гусевым по маршруту, чтобы не делать большие глаза и не спрашивать: «Пэ, что это было?» Он покорно вытащил игольник и приготовился страховать ведущего.
Парень с воем катался по асфальту, сжимая обеими руками лодыжку. Выражение лица у него было как у футболиста проигрывающей команды, сбитого в штрафной перед пустыми воротами на финале Кубка мира. На земле лежала дамская сумочка, выпавшая у него из-за пазухи.
«Чутье, – подумал Валюшок, уважительно оглядываясь на довольного Гусева. – Вот это уже называется чутье. Я бы мальчишке вслед посмотрел и долго размышлял – куда он так несется?»
А Гусев улыбался. Он даже оружие не достал.
Из-за того же угла выскочила женщина средних лет, тоже основательно запыхавшаяся.
– АСБ! – бросил ей Гусев. – Ваша сумка? Вижу, что ваша. Посмотрите, все ли на месте.
Женщина, отдуваясь и бормоча слова благодарности, принялась копаться в сумочке. Поверженный воришка пытался было отползти подальше, но Валюшок его чувствительно пнул, и тот затих.
