Пол Андерсон - Мы выбираем звезды
– Кивира – следующий шаг за вива-приставкой для мультивизора, – объяснила женщина-консультант, заметив волнение Киры. – Я согласна, чтобы воспользоваться ее услугами, нужно преодолеть психический барьер. Вы проявляете разумную осторожность. Позвольте предложить вам час реального времени по стандартной программе. Расслабьтесь, следите за происходящим и отдыхайте. Потом, когда привыкнете, можно перейти в интерактивный режим. Если вы не потребуете от программы чего-то такого, что в ней не заложено, она подстроится под ваши желания с той же легкостью, что и действительность, в которой все идет как надо. Договорились? Теперь давайте определим вашу виртуальную реальность.[77] Не торопитесь, подумайте. Говорите откровенно. Я слышала всякое, и потом, что бы вы ни сказали, ваши слова не выйдут за эти стены.
Женщина отвела Киру в одноместный номер, помогла раздеться, надела ей на голову шлем, подсоединила к телу провода и уложила девушку в ванну. Мучительно долгий промежуток времени Кира изнемогала от слепоты и глухоты, затем вдруг ощутила странное смещение восприятия, догадалась, что система подстраивается под ее вес и температуру. Приятное скольжение по склону, у подножия которого – сон… Сон, навеянный машиной…
… Она парила в космосе. Повсюду, куда ни посмотри, мерцали звезды. От полуугасшего солнца, чье сияние даже не слепило глаз, исходил зодиакальный свет; хотя на ней не было ничего кроме бюстгальтера, юбки и сандалий, она ощущала буддистское умиротворение, однако все чувства казались неестественно обостренными. Повернувшись, она увидела Марс – огромный красный шар с ледяными шапками на полюсах, испещренный сетью каналов, с пятнами оазисов и высохших морей. Кира протянула к нему руки и устремилась вперед.
На поверхности планеты она вдруг оказалась сугубо материальной – дышала разреженным воздухом, ловила приносимые прохладным ветерком ароматы пустынных растений, перемещалась в условиях малой гравитации с необыкновенной легкостью. Солнце стояло в зените. Она пробудет здесь до полуночи по субъективному времени. Ни дать ни взять Золушка.
Фантазия, которую выбрала себе Кира, была вполне невинной, можно сказать, подростковой. С запада прискакал Джон Картер,[78] который, как выяснилось, ничуть не растерял за минувшие века виргинской учтивости. Он подвел девушке тота, и они помчались по пескам. Картер показывал ей древние развалины, называл животных, что разбегались в разные стороны при их приближении. В лагере зеленых людей Тарс Таркас налил им вина, а потом пригласил на борт летучего корабля. Над каналом сверкали в закатных лучах башни Гелиума. Деи Торис, к сожалению, дома не оказалось. Киру приветствовали красные воины – все по-кошачьи грациозные, один симпатичнее другого; впрочем, до Джона им было далеко. Она наконец-то переборола смущение и стала задавать вопросы. Джон охотно отвечал. Он держался как истинный джентльмен, который знает местность и обладает самостоятельностью суждений. Они бродили вдвоем по волшебным улицам, а в небе появились тем временем Фобос и Деймос, которые выглядели крупнее, чем Луна с Земли, и заливали Марс серебристым сиянием. Пришло время возвращаться. Слов не понадобилось – Картер обнял Киру. Никогда раньше ее так не целовали. Черт побери, подумалось девушке, когда она вновь превратилась в призрак и полетела к голубой точке, что была Землей, в следующий раз нужно брать быка за рога.
Однако следующего раза не было. Киру тянуло вернуться, но ей хватало забот в реальном мире. Воспоминания о Барсуме со временем потускнели, как тускнеет в памяти сон. Правда, они оставались вполне вещественными (если можно употреблять это слово применительно к мысленным образам), но заняли надлежащее место – среди юношеских грез и любимых в детстве игрушек.
Она все же вернулась в кивиру, но не одна, а с Иваром Страндингом. Тогда они оба оказались на Земле… На том, чтобы пойти, настоял Ивар. Нет, он не был рабом кивиры, но использовал каждую возможность заглянуть туда, а потому имел достаточно богатый опыт интерактивных сеансов. Ивар утверждал, что их ожидает не просто игра, что кивира создает между людьми нечто вроде духовных уз. Кира согласилась не сразу, поскольку не хотела, чтобы кто-то залезал ей в душу. Впрочем, Ивару ничего такого она не сказала – отношения и без того были напряженными. Очевидно, он надеялся, что кивира поможет. В конце концов девушка уступила.
Свободная программа требовала полного задействования системы, тем более, что клиенты хотели сохранять между собой контакт. Удовольствие обошлось весьма недешево. Bueno, если космонавтам чего-то и недостает, то уж никак не денег. Ивар попросил, чтобы она предоставила инициативу ему, а сама потихоньку привыкала бы, и заявил, что они станут богами.
… Они стояли на балконе, взирая на еще не родившийся космос. Их собственное сияние освещало могучие стены и башни крепости, у подножия которых, в первобытной ночи, ярилась бесформенность. Гигантские волны, высотой в миллионы световых лет, обрушивались на крепость с торжествующим ревом: то была песнь необузданной энергии. Звезды кружились в водоворотах, взрывались, превращались в чудовищные сверхновые, разбрасывая вокруг материю, из которой затем возникнут миры.
– Идем. – Голос Ивара прозвучал подобно сигналу фанфары, раскатился над пространством и временем. – Да будем мы! – Он взял девушку за руку и повел через море.
Свободной рукой и своей волей Ивар расшевелил хаос. Тот забурлил, распался на облака, из которых возникли эмбрионы галактик. Это был первый день творения.
Когда Кира попыталась повернуть изящную спираль звезд, новорожденные солнца или врезались друг в друга, или умчались прочь, и небесный порядок канул в небытие. Ивар засмеялся и посоветовал попробовать снова: «Познай свое желание, и оно сбудется». К концу второго дня ей удалось сотворить планетарную систему, выверенную, как часовой механизм.
На третий день она выбрала одну планету и вдохнула в нее жизнь, а Ивар проделал то же самое со множеством миров.
На четвертый день Кира создала растительность и птиц, чтобы оживить небеса.
– Не будь чересчур осторожной, – предостерег Ивар. – Творя колибри, ты можешь потерять вечность. Жизнь эволюционирует сама. Посмотри, что я сделал с парочкой газообразных гигантов.
На пятый день она вернулась к своему миру и отрегулировала восприятие. Некоторые животные вытесывали из камней инструменты. Они глядели вокруг, восхищались и изумлялись. Их было совсем мало. Им угрожали ледники, что надвигались с полюса. Кира слегка изменила параметры, и тысячелетие спустя по местному времени климат вновь стал благоприятным для аборигенов.
На шестой день она обнаружила, что ее создания воюют между собой. Мертвые тела, пламя пожаров, плач… Кира уничтожила предводителей, открылась людям, установила нерушимый мир и показала дорогу к звездам.
На седьмой день Ивар сказал:
– Хорошо. Мы достаточно потрудились. Давай займемся любовью.
Они, как пристало богам, слились воедино на ложе из звезд, в сиянии, что распространилось на половину вселенной.
– Замечательно, – проговорил он, – однако все-таки похоже на то, что было прежде. Давай совершим то, чего не могли тогда.
Она была землей и морем, которые обрели форму, а он – небесным драконом, что обвился кольцами вокруг.
– Можем ли мы задержаться? – прошептала она во мраке.
– Нет, даже если бы захотели. Прислушайся: нас вызывают. Мы должны подчиниться.
– Вовремя. Я устала от великолепия.
– Давай напоследок соединимся вновь, как обычные люди, как то бывало во плоти.
– Почему? – с дрожью в голосе спросила Кира.
– Потому что здесь мы можем познать друг друга до сокровенных глубин. Ты станешь мной, а я – тобой.
Кира заартачилась, но Ивар настаивал. Ощутив его гнев, она согласилась – и обнаружила, что мужчинам тоже иногда приходится заставлять себя (если они вообще хотят), но не стала ничего говорить. Ее сознание покинуло тело и наблюдало со стороны. Ивар получил то, чего желал, и нашел, что Кира прекрасна.
Наступили сумерки вселенной. Боги парили среди звезд и планет.
– Что будет с теми, кто в нас верит? – произнесла девушка.
– Они исчезнут, – равнодушно откликнулся Ивар. – Ты же знаешь, на деле их никогда не было.
На обратном пути она отстала, чтобы Ивар не видел ее глупых слез. Каждая слезинка превратилась в ярко-голубую звезду, но сверкали они лишь какое-то мгновение.
Чтобы приноровиться к действительности, ей потребовался целый день, а чтобы окончательно прийти в себя – неделя. Ивар попытался понять, но не сумел. Кира ни в чём его не винила: ведь он хотел как лучше. К концу отпуска она почувствовала, что вскоре они разбегутся. Но жалеть было не о чем: фантазия зачаровала и помогла во многом разобраться. А еще девушка поняла, что больше никогда в кивиру не пойдет.
