Ярослав Смирнов - Цитатник бегемота
Профессор подошел к нему вплотную и остановился, мерзко поблескивая стеклышками, в которых плясали язычки отраженного пламени.
-Ага, понимаю...- забормотал он, бегая глазами по лицу Ивана, - как же, как же... так и знал...
- Что знал? - спросил Иван, глядя на пирамиду. Возле нее начинали пузыриться и копошиться, увеличиваясь в размерах, два сгустка мрака.
- Да вот то, что вы здесь появитесь, дорогой барон. Ну что же, в какой-то степени вовремя...
- То есть?
Сгустки мрака твердели на глазах.
- Да вот так получилось, что сами пришли по назначению, хоть вас и не звали... А талисман я и без вас теперь, пожалуй, раздобуду. Меч вот только дайте посмотреть...
- Какой меч? - произнес Иван и посмотрел на профессора.
Вид у того теперь был уже совершенно гнусный - куда-то пропали очки, лицо усохло и вытянулось, вылезла жиденькая козлиная бородка.
Иван невольно схватился за упомянутый дареный меч - тут он, на месте...
Тут он услышал жуткий рев и резко повернулся в сторону пирамиды.
Оттуда к нему не спеша топали - так, что сотрясалась земля, - две страшные черные гигантские полуптицы-полуобезьяны, объятые желтым пламенем, которое окутывало их целиком, как вторая шкура - первая у них влажно поблескивала и переливалась всеми цветами радуги. Хотя Иван уже многого навидался за последнее время, но такого ощущения противной мелкой дрожи, страха и тоскливого предчувствия последнего боя у него еще никто не вызывал... а эти твари, оскалив жуткие клыкастые пасти, хлопая кожистыми крыльями и выставив лапы с когтями-саблями, ревели и перли вперед, дыша зловонным мертвым пламенем прямо ему в лицо...
Иван выхватил меч.
- Осторожно, вы! - услышал он крик профессора. - У него меч Веретрагны!..
Твари на мгновение замерли, а потом разом бросились на Ивана.
Один из гадов, дохнув огнем, опалил ему лицо: другой, полоснув когтями, задел Ивану левую руку, и та повисла, отказываясь повиноваться.
Внезапно Иван позабыл обо всех своих страхах, о смерти и стал совершенно, почти противоестественно спокоен: неторопливо увернувшись от нового языка огня, он нырнул второму демону под руку и, продолжая движение вперед, резко полоснул твари по брюху, однако тварь чудом успела избежать клинка, обнаружив при этом явный страх по его, так сказать, поводу.
Отскочив назад, он мельком подумал, что, может быть, все обойдется, но непонятная тоска снова навалилась на него, и тут же страшный удар обрушился на его голову сзади. Иван упал, выронив клинок.
-Ага!.. - услышал он торжествующий вопль и словно в жутком, не до конца даже придуманном сне увидел, как профессор перешагивает через него, отбрасывает палку, похожую на бейсбольную биту, наклоняется, берет меч и поднимает его вверх.
Завыло. Загрохотало. Подул резкий холодный ветер, в лицо Ивану полетели колючие песчинки, они забивали ему рот и лезли в глаза, но он не мог зажмуриться и смотрел, как пирамида изменила структуру, как камень потерял твердость и стал текучим... потом Иван понял, что это уже вовсе не камень, а головы, человеческие головы, сваленные в огромный курган, и курган этот гнил, истекая кровью и мозгом, и вот уже остались одни голые, выбеленные чужими ветрами черепа, и они разлетелись в разные стороны, разбив и разметав в пыль стены пещеры, а ветер превратился в сплошной язык пламени, занявший весь мир, всю Вселенную, и в свете жестокого огня Иван увидел, как появились люди.
Там, откуда они появились, ветер дул все сильнее и сильнее, он наваливал кучи песка и тут же развеивал их снова, но людям это не мешало, потому что они просто отдыхали, сидя прямо на земле в расслабленных позах: это были бородатые мужчины в странных круглых плоских шапках и длинных грязных одеждах. Кое-кто из них дремал, прямо вот так, сидя, кто-то задумчиво почесывался, а остальные, скаля белые зубы над растущими прямо из адамова яблока черными бородами, наблюдали за тем, как связанному Иванову двойнику отрезали голову.
Этим занимались двое: один сидел, придерживая дергающиеся ноги двойника, а другой лезвием длинного ножа аккуратно водил по горлу своей жертвы.
Брызнула черная кровь: еще немного - и под хохот своих товарищей бородач поднял голову за волосы вверх. Потом он отбросил ее в сторону, где уже набирался новый курган. Обезглавленный двойник еще некоторое время дергал ногами, постепенно замедляя амплитуду движений, потом наконец затих. Второй бородач поднялся, вытер испачканную кровью галошу о выцветшую грубую куртку бывшего двойника, плюнул на труп и отошел в сторону.
Песок постепенно засыпал людей, но они, казалось, этого вовсе не замечали. Странно, но мутные струи напитанного кварцем и жаром воздуха не мешали Ивану рассмотреть картину во всех деталях: он увидел и сваленные в кучу отрезанные распухшие головы с раззявленными черными провалами ртов, и скрученные - кто веревками, кто проволокой - трупы, и тех, кто еще был цел... валялись там располосованные на ремни македоняне и какие-то еще в пышных одеждах и дорогих доспехах - одному в рот из железного ковшика лили что-то горячее, судя по трепещущему над ковшиком воздуху, какой-то металл... а дальше в одной из отрезанных голов Иван снова признал своего командира Сергиенко, хотя ни глаз, ни ушей, ни даже губ у этой головы просто не было; а потом на руке голого трупа с распоротым животом он заметил похабную вытатуированную русалку, которую в отрочестве набил себе Женька Васильчиков, сосед по парте и по лестничной площадке; и в одном из связанных Иван признал десятилетнего сына той девчонки, с которой он танцевал на выпускном вечере... теперь это был просто подготовленный на убой двадцатилетний парень с выгоревшими на солнце короткими волосами и злющими глазами, в которых сквозила опасная пустота...
Там было много их - знакомых и незнакомых, в одежде привычной и непонятной, в форме и в гражданском, в пыльниках и в тулупах, в пробковых шлемах и в расшитых халатах... некоторые были в дорогих европейских костюмах, а с коротко остриженной головы одного, блекло-пятнистого, бородачи содрали пятнистую же каску, похожую на немецкую времен Второй мировой войны, расколотили эту голову тупым топором - в три приема - и с громким смехом начали жирным желто-серым в красных прожилках мозгом кормить маленькую лохматую собачонку, невесть откуда здесь появившуюся...
Кровь текла каплями, потоками, ручьями, песок уже не мог ее впитать, и все вокруг постепенно превращалось в красно-коричневое болото, по которому, брезгливо поднимая повыше ноги и помахивая мечом, ходил профессор, и одобрительно кивал, и что-то подсказывал, и учил: подняв пятнистый шлем с напяленными на него большими пластмассовыми очками, он некоторое время задумчиво смотрел на свою находку, потом, не меняясь в лице, нахлобучил каску на раскроенный череп бывшего ее владельца - порядок и аккуратность ведь превыше всего.
