Дмитрий Стрешнев - Профессор, поправьте очки!
– -Вот сюда мы полезем!-прошептал он, унимая неведомо откуда взявшуюся дрожь.
– -Сюда?..-переспросил профессор с неменьшим ужасом.
– -Да. А пока подождем на соседней станции.
– -Зачем?
– -Из конспирации.
Профессор задумчиво почесал себе щеку, но ничего не возразил.
Они проехали еще один подземный перегон и на станции "Парк культуры" обосновались на скамье, отполированной несколькими поколениями задов.
Делать было, как сказал бы Зашибец, категорически нечего. Потапов от скуки достал шутовское удостоверение на имя Питухаева из "Нанайской зари".
– -Надо же,-сказал он.-Как странно меняются времена!
– -О чем вы?- скорее из вежливости, чем из любопытства, спросил Чикильдеев, то и дело нервно ерзавший на месте.
– -Вот об этом самом,-сказал профессор, уже в который раз поднося к глазам "Нанайскую зарю".-Знаете, в юности мы увлекались такими шуточками, сколько всего напридумывали!.. И даже не могли представить, что наступит время, когда на этом будут делать деньги!..
Потапов снова замолчал и хотел было углубиться в свое прошлое в одиночку, но Сева попросил:
– -У нас целый час с копейками, профессор. Расскажите еще что-нибудь интересное, как про палец Ленина.
– -Ну что же…-задумчиво сказал Потапов.-Если мы уж заговорили о Дворце Советов… Знаете, когда я был моложе вас, то даже пить без идейной подкладки нам казалось пошлым.
– -Пить?-изумленно спросил Сева.-В каком смысле?
– -В обычном. Принимать внутрь водку, портвейн, пиво…
– -И вы их… принимали?-спросил Сева с таким выражением на лице, что Потапов обиделся.
– -А по-вашему я родился сразу научным работником? До того, как это произошло, каждому полагается, как вы догадываетесь, побыть студентом. А потом – аспирантом, что ничуть не менее опасно для здоровья.
Сева смотрел на него круглыми глазами Фомы, вдруг увидевшего божественные дырки в ладонях простого смертного.
– -У вас и такое было?
– -У нас было лучше, чем просто "такое". Примитивно потреблять горячительные напитки нам, как интеллигентным людям, казалось непристойным. Банальный же плебейский околовинный антураж, разумеется, претил. И мы изобрели придумку…
– -Теперь понимаю,-сказал Сева.-Феньку.
– -Протестую!-возмутился Потапов.-Это ваше дурацкое слово слишком одномерно для того, чтобы обозначать нестандартные понятия!
– -Ладно,-согласился Сева.-Беру феньку назад. Рассказывайте дальше.
– -Мы ввели табель о рангах. Вы помните, что такое табель о рангах?
– -Не очень,-признался Сева.
– -Вспомните: коллежский асессор, тайный советник, действительный статский советник… Уж эти-то слова вам что-то должны говорить, если вы учились в школе. Табель о рангах была установлена Петром Первым, чтобы регламентировать продвижение чиновников по служебной лестнице. Мы же своей табелью регламентировали наше служение зеленому змию. Любое коллективное действие должно быть как-то регламентировано, что вполне совпадает с высказываением Аристотеля, о том, что человек – существо социальное.
– -И этот… эта… табель… был такой же, как у Петра?
– -Что вы, Всеволод! Разве будущие перспективные ученые могли позволить себе плагиат! Профессор Коськин, между прочим, стал впоследствии автором монографии “Лихорадочные скитания постмодернизма”, а Дубосеков – академиком в тридцать пять лет!.. Впрочем, пусть он и академик, но всё равно не выслужился выше лудила.
– -К… кого?-переспросил пораженный Сева.
– -Лудило, чин шестого класса по нашей табели о рангах,-разъяснил Потапов.-У Петра Великого табель состояла из четырнадцати классов, мы обошлись одиннадцатью.
– -И как же они присуждались?-спросил совсем обалдевший Сева.
– -За выслугу литров,-коротко объяснил профессор.-На основании заключения компетентной комиссии.
– -М-да,-пробормотал Сева.-Дело у вас было поставлено…
– -Продумано!-подтвердил Потапов.-Незаслуженных героев у нас не было. Уж как я хотел получить орден "белой головы", но так и не смог. Являюсь всего лишь кавалером пивного креста первой степени с золотыми солеными огурцами…
Надо же, подумал Сева, я всё-таки задремал и придумываю теперь за профессора всякую чушь… Но дернув головой и ощутив тухловатый ветер из туннеля, он понял, что не спит, поскольку во сне запахов не бывает.
– -…ощущение общественной значимости – волшебное чувство!-завершил профессор какую-то пропущенную Севой мысль.
– -Не понимаю, почему нельзя было просто выпивать-закусывать,-заметил Чикильдеев.
– -Это же скучно, Всеволод! Кроме того, так уж устроено, что хомо сапиенс всегда пытается обнаружить высший смысл даже в самых низменных проявлениях своей деятельности! Если рассуждать по-вашему – тогда и церкви незачем строить!.. И уж во всяком случае, то, о чем я вам рассказал – более осмысленная функция, чем языческое поклонение футбольной команде или какому-нибудь гусельщику, кривляющемуся на сцене! У нас, если хотите, был микрообразец демократической структуры. На подобных элементах, между прочим, зиждется весь цивилизованный мир!
– -И до каких степеней вы лично дошли?-спросил Чикильдеев, незаметно для себя заинтересовавшийся темой.-То есть, до каких чинов дослужились?
– -Я был поддавало!-не без гордости сообщил Потапов.-Коллеги должны были обращаться ко мне "ваше высоконажирательство".
– -Так у вас и титулы были?-изумился Сева.
– -Как же без титулов! При табели-то о рангах!
– -Ну а, скажите, у этого… который был лудило?..
– -Седьмой и шестой классы, лудило и киряло, титуловались "ваше пропойство".
– -А самый старший чин?
– -То есть, высший ранг? Первый класс, он же похмелюга.
– -И как он… титуловался?
Профессор заморгал и покрылся розовыми пятнами.
– -Видите ли, то, что я вам рассказал, для вас несколько неожиданно, быть может.
– -Не то слово,-сказал Сева.-Вы перевернули мои представления об ученых.
– -Но учтите: всё это было очень давно! Можно сказать, в другую эпоху. Поэтому воспринимайте мои рассказы не как истории из жизни, а как, скажем… легенды майя. Не забывайте также, что пристрастию к вину были подвержены даже непростые смертные, как, например, Александр Македонский, философы Лакид и Тимон, Антиох Великий, поэт Ион из Хиоса…
– -Хорошо,хорошо,-поспешно согласился Сева.-И всё-таки, как же у майя обращались к их главному похмелюге?
– -"Ваше поблёвство"…-совсем запунцовев, пробормотал профессор.
– -Ужас какой!-поморщился Сева.
– -А? Ну как?-захихикал Потапов.-Чем не вклад в отечественную словесность и культурное наследие? Такого даже у Ерофеева нет!
– -У какого Ерофеева?-поинтересовался Сева.-Это тоже профессор?
