Георгий Вирен - Искатель. 1961-1991. Выпуск 4
— Вельда, Арона-ла.
Ротанов церемонно кивнул головой и представился сухо, как на официальном приеме:
— Ротанов.
— Ролано? — переспросила девушка.
Ротанов молча кивнул Пусть будет «Ролано», какая разница…
Ротанов долго еще смотрел ей вслед, потом нашел в кустах кетмень и пошел заканчивать выделенную ему в качестве дневной нормы делянку.
Вернувшись после ужина в свою комнату, Ротанов, не раздеваясь, лег на топчан. Прошел почти месяц с того момента, как он появился в замке. Мышцы от физической работы окрепли, и он уже не чувствовал, как вначале, отупляющей усталости. Теперь у него оставались силы и время, чтобы лучше изучить мир, в котором он очутился. Он собирал образцы пород, описывал новые виды растений, уходил довольно далеко от замка, уделял основное внимание зарослям трескучий, раскинувшимся на многие десятки километров вокруг. Никто ему не препятствовал, никто не вмешивался в его дела. Лишь бы он выполнял дневную норму работы… Первое время его это вполне устраивало. Но сегодня вдруг навалилась тяжелая, гнетущая тоска, скрутила его, лишила всякого желания продолжать начатую работу. Он вспомнил причину, вызвавшую приступ ностальгии именно сегодня, но это мало помогло. Во время ужина девушка, которую он спас, не взглянула на него ни разу.
Но, видимо, была еще и другая причина для тоски. «Командировка, — утешал он себя, — это просто такая командировка…» Но из командировки можно вернуться. Из любой, самой дальней экспедиции в конце концов возвращаются. А отсюда? В том-то и дело, что этого он не знал. Дубров умел возвращаться. Он надеялся найти здесь Дуброва и вернуться с ним вместе, но не нашел. Он заключил с рэнитами странную сделку с одной-единственной целью — узнать о них побольше, наладить обычный человеческий контакт. Но ничего не добился. Кому нужны все эти минералы, образцы растений, описания животных, давно ставших палеонтологическими курьезами? Разве что его открытия, связанные с трескучками, имеют настоящую цену, но их еще нужно проверить, а главное — надо суметь донести эти данные до Земли… Рэниты ему в этом не помогут. На какое взаимопонимание можно рассчитывать, о каком контакте может идти речь с существами, лишь внешне похожими на людей? Не способных испытывать простого чувства благодарности, сумевших отгородиться от него стеной ледяного безразличия… Сегодня он спас девушку от верной гибели, он сделал это совершенно рефлекторно, как сделал бы на его месте любой землянин. Он не нуждался в ее благодарности. Но и привычного ледяного молчания за ужином не ожидал. Не ожидал, что она вновь превратится в надменную аристократку, увешанную драгоценностями. А он в своей запыленной и изодранной рабочей одежде вновь почувствует себя в обществе рэнитов существом низшего разряда. Он валялся на топчане и думал, какой замечательный человек Крамов и насколько секретарь Председателя колонии на Реане симпатичнее этой надменной рэнитки. Он лежал и убеждал себя в том, что огромные глаза, если разобраться в этом получше, попросту безобразны, и вдруг заметил на столе маленький листочек бумаги, которого не было раньше…
5
Небо здесь казалось черней, звезды крупнее и ближе. Фиолетовый огрызок луны висел у самого горизонта. Словно кто-то посадил на небосводе огромный синяк.
Ночью холод легко пробирался под тонкую одежду, и Ротанов продрог, ожидая на площадке башни назначенного в записке часа. Наконец вдали на стене мелькнула белая фигура. Женщина приближалась медленно, вся закутавшись в толстое белое полотно. И все же даже сквозь эту скрадывающую движения одежду он угадывал, как величественна ее походка, как гордо откинута под капюшоном голова. Еще издали он заметил у нее в волосах сверкающую рубиновым огнем диадему.
Рэнитка остановилась от него в двух шагах, откинула капюшон, ее длинные волосы, чуть окрашенные кровавым светом камня, свободно заструились по плечам. Очень долго они стояли рядом совершенно молча, словно погрузившись в ночное безмолвие, в эту мертвую нереальную ночь. В ночь, которая прошла полтора миллиона лет назад… Ротанов не мог поверить, что это та самая женщина, которая везла в повозке мешки с зерном и которую он спас не далее как вчера… Ему казалось, с тех пор прошло много лет.
Снизу от подножия крепостной стены долетел странный режущий сердце звук, словно кто-то провел ножом по камню. Звук повторился еще и еще раз. Кто-то огромный ворочался внизу во мраке у их ног и кромсал, грыз камень.
— Это дромы. Сегодня их ночь. Они приходят из леса и грызут стены. Когда-нибудь они доберутся до нас и отомстят за все…
Женщина говорила медленно и печально, ее лицо оставалось странно неподвижным, невыразительным, точно слова, которые она произносила, не имели к ней ни малейшего отношения. Ротанова поразило, что она свободно говорит на его языке. Словно угадав его мысли, женщина пояснила:
— У нас не принято разговаривать с чужеземцем на его языке. Но закон иногда нарушают.
— Да, я знаю, — сказал Ротанов. — Чтобы очутиться здесь, мне тоже пришлось нарушить закон.
И снова они надолго замолчали. Луна наполовину спряталась за горизонт, сместились на небосклоне ночные созвездия, а Ротанов все стоял неподвижно, не чувствуя холода, и всматривался в черты ее лица, словно хотел запомнить их навсегда…
— Почему ты ничего не спрашиваешь? Люди любят задавать вопросы, много вопросов…
— Я хотел бы задать лишь один. За что дромы так ненавидят вас?
Женщина отступила на шаг, словно отшатнулась, и присела на край холодной каменной балюстрады.
— Ты умеешь выбирать вопросы. Чтобы ответить, мне придется рассказать тебе все. Не знаю, поймешь ли, но все равно слушай…
Она говорила медленно, тщательно подбирая слова, словно проверяя их цену. Ночь сомкнулась вокруг них еще плотнее, еще мохнатей и холодней стали далекие созвездия. Ротанову казалось, что он не слышит слов, что он сам приближается R только что открытой планете на гигантском корабле рэнитов…
— Нас было двадцать человек, два клана, мы летели быстро, как свет… …Они летели со скоростью, близкой к скорости света, и время для них замедлялось. За многие годы они преодолели гигантское расстояние. Пока длился полет, на их родной планете прошли тысячелетия. И все же они собирались вернуться, увидеть родных и близких, принести добытые экспедицией знания своему поколению. Их ученые придумали хитроумную штуку. В конце полета они находили необитаемую, безжизненную планету, сажали на нее корабль и потом с помощью хронара отбрасывали это небесное тело вместе с кораблем в далекое прошлое, в точно рассчитанную точку четвертого временного измерения. Планета, поглотив гигантский разряд энергии, накопленный в хронаре, полностью выпадала из настоящего времени, отбрасывалась в далекое прошлое. Корабль стартовал из этой временной точки к родной планете и возвращался в то время, из которого вылетал… Всю эту операцию проделывали с высокой точностью. Две предыдущие экспедиции с помощью хронара возвратились через месяц после вылета и привезли ценнейшие сведения о дальних окраинах галактики. Казалось, ничто не предвещало неудачи четвертой экспедиции.
