Антон Текшин - Мир фантастики 2014. День Десантника (сборник)
У Черных вытянулось лицо, а Беля озадаченно откинулся на спинку кресла. К еде всегда приступали только после речи полковника. Негоже звенеть посудой, когда говорит начальство…
Но Давыдов уже был на ногах:
– Схожу, гляну, что с кормёжкой, а вы тут не скучайте.
«Так просто не выпустят, – подумал Давыдов, подходя к буфету. – Наверняка у каждой двери по отделению. Ну и что там у меня с запасными отходами?»
Запасные отходы были. И было им несть числа. Он их мастерил в каждую встречу ветеранов. Готовил «просто так», для смеху и по привычке. Но вот смотри-ка – пригодилось!
«Можно, конечно, выйти через парадную дверь и помахаться с местной полицией. Но, во-первых, поднимется шум, ветераны в сторонке стоять не будут – отобьют. Но что дальше? Нет… впутывать однополчан в кашу, которую сам хлебаешь, некрасиво. Кроме того, драка ветеранов с полицией сыграет на руку сепаратистам. То-то обрадуется комиссар Аббани…»
Он дошёл до буфета и тяжело взобрался на высокий табурет.
«А что если вся эта бодяга – провокация? Они всё рассчитали заранее. Поэтому, не оформив задержание, повели прямиком к железу Джонсона… и штакет-автоматы отключили по той же причине. Боялись, что я не справлюсь. Эта версия хорошо объясняет появление Ирины – она всё знала, поэтому, пока я отрабатывал легенду бедуина-марафонца, брился и принимал душ, она прямиком сюда… из-под наркоза на бал».
– Что будете заказывать? – угодливо спросил буфетчик.
– Тишину!
Буфетчик обиделся, а Семён поднялся и прошёл на балкон. Опёрся ладонями о низкое каменное ограждение и с наслаждением вдохнул прохладу вечера. Небо над пустыней быстро темнело, всё отчётливей обнажая «падающий» к Северу широкий диск Кольца, опоясывающего планету. Отблески угасающей зари матово отсвечивали на крышах автобусов, доставивших десантуру к месту встречи. На Западе шумел космодром – судя по характерному «пришёптыванию», на посадку заходил грузовой лайнер.
«Может, не морочиться, а просто вызвать катер? Пламя маршевых дюз заставит отступить не только роту, но и батальон… Против лома нет приёма!»
Он покачал головой. Этот вариант он оставит на самый крайний случай. Пока же предстояло заманчивое приключение: охота полиции на ветерана.
«А может, у неё в лоб спросить, чего ей нужно?.. У них же ничего нет: ни отпечатков, ни фотографий, ни свидетелей… ничего!»
– У них есть машина!
Семён быстро осмотрелся. Кажется, эту фразу он сказал вслух.
Если «дело» Джонсона – искусно разыгранная провокация, то показаний Заказчика вполне достаточно, чтобы доказать виновность Давыдова. «Поэтому он не хотел, чтобы я давал команду флаеру на возврат. Ещё одна улика. Деньги они тоже могли пометить… Ха! Да они вообще всё могли снять на видео: и во флаере, и в гостиничном номере…»
Бежать!
До космодрома всего-то сороковник. Ночью? В пустыне? Хрен догонят!
Он рассмеялся. «Зачем? Меня ждёт транспорт. Противник явно перемудрил: с флаером я через двадцать минут буду в катере. А там… ищи фотон в хромосфере…»
Он повернулся к двери, но опять задумался: в номере отеля не оставалось ничего такого, ради чего стоило рисковать свободой. Деньги утром заберёт Беля, «ему можно будет позвонить с орбиты». Ключ-карта дистанционного управления звездолётом в подкладке воротника, где ей и положено быть. Парадная форма десанта только потому «парадная», что выстирана и отутюжена. Через десять километров она превратится в полевую: покроется пылью и потом.
Давыдов снял аксельбанты и ордена, аккуратно уложил сокровища в нагрудный карман и прислушался. Удивляло отсутствие внимания. Засада внизу не таилась: временами тихо шипела рация, кто-то по телефону оправдывался, почему допоздна на службе…
Одна группа людей пряталась под балконом возле парадного входа. Другая – человека три, не больше, – лежали в палисаде. Ещё несколько человек слонялись поблизости, явно ожидая команды или условного сигнала. И никого из них не интересовало присутствие Давыдова на балконе.
По стенам домов побежали блики от фар приближающейся машины.
Семён отпрянул от перил. Оставаясь в тени, он постарался уточнить количество и расположение противника.
Из подъехавшей машины посыпались бритоголовые люди с битами. Зазвенело стекло, послышались крики. Прибывшие хладнокровно крушили автобусы…
Вечер полыхнул зарницами полицейских мигалок, завыли сирены.
Ситуация разворачивались стремительно, но Семён действовал ещё быстрее.
Короткий, но мощный разбег. Последний толчок от перил и через секунду перекат по крыше первого автобуса. На втором удалось вполовину погасить скорость, но спрыгнул на грунт только с крыши третьего. Через минуту, довольный сноровкой, с которой ему удалось выскользнуть, Давыдов уже бежал по пустыне.
Перейдя на шаг, быстро восстановил дыхание. Сюда всё ещё долетал шум посёлка: нестройно подвывали сирены, чей-то голос в мегафон требовал «лечь и оставаться неподвижным».
«Профсоюзы приехали! – понял Семён. – Приехали наказать штрейкбрехеров, но помогли мне: полицейские покинули посты, чтобы остановить вандалов».
Он уверенно двигался в плотных сумерках. Настоящих ночей – беспросветной чернильной мглы, как на Земле, – Бар-ахх не знал: кислотно-жёлтый свет кольца легко затмевал звёзды. Тени от Кольца казались жидкими и размытыми по сравнению с тенью от Луны, зато всегда показывали верное направление. В ясную погоду, конечно.
Семён вышел на поляну, на которой оставил флаер, и привычно замер, оценивая обстановку, прислушиваясь и принюхиваясь – в вопросах спасения «лишних» чувств не бывает. Убедившись в полном одиночестве, Давыдов неторопливо приблизился к груде камней, которые сам всего два часа назад уложил, отмечая место укрытия флаера. Маскировочная сетка, под которой пряталась машина, теперь находилась прямо перед ним. «Хамелеон» добросовестно прикидывался продолжением каменистой почвы, с частым гравием и редкими прутиками выжженной солнцем растительности.
Осторожно протянув руку, Давыдов нащупал выпуклый бок флаера. Проведя ладонью вправо, коснулся леера, и по нему добрался до узла… Замер, затаив дыхание…
Узел был чужим!
Кто-то нашёл машину, снял маскировку, осмотрел флаер и вновь упрятал его под «хамелеоном». Зачем?
Тишина казалась враждебной: она звенела в ушах, бродила адреналином в крови, давила и напрягала. Семён заставил себя успокоиться и, развязав узел, осторожно свернул маскировку. «Хамелеон возьму с собой, – решил он, – пригодится. Но в машину не сяду».
Не открывая двери, он перегнулся через высокий борт, запустил компьютер и дал команду на возвращение.
Заворчал, просыпаясь, двигатель. Семён мягко оттолкнулся от машины и отбежал к валунам, обступающим поляну. Обернулся: флаер успел включить бортовые огни и плавно покачивался в пяти метрах над грунтом, разворачиваясь, выцеливая нужное направление.
