Галина Полынская - МетрОполь
— Мне хорошо с тобой, уютно.
— Может — удобно?
— Нет, с тобой рядом тяжело чувствовать себя удобно или спокойно, потому что ты всегда сам по себе. Что ни делай, ты все равно далеко. У тебя холодное сердце.
Артур щелчком отправил окурок вниз. Когда начинались такие разговоры, ему становилось физически плохо и хотелось бежать, куда глаза глядят.
— Юма, я ничего тебе не обещал, так ведь?
— Ты так отрепетировано это произнес, наверное, часто повторял, да?
«Не покуришь спокойно», — с досадой подумал Артур и пошел с балкона в комнату, где маялся Олег в поисках подходящей для метания ножа мишени. Артур сел в кресло, взял со стола стопку бесплатных рекламных газет и принялся просматривать их, выискивая рубрику с балконами и окнами.
— Чего ищешь? — поигрывая ножиком, Олег присел на подлокотник рядом.
— Хочу балкон застеклить.
— Зачем?
— Отселять тебя пора.
— А, давай, я не против.
— Ты поесть приготовил?
— Жарится.
От картошки уже воротило.
Перед глазами мелькали яркие объявления с обещаниями продукции невероятного качества за смешные цены, а Артур никак не мог себя заставить всмотреться, вчитаться в написанное. Мысли расползались, голова налилась такой тяжестью, что ею вполне можно было сыграть в боулинг. Он смотрел, как Дворог тщательно протирает монитор компьютера квадратной полосатой тряпочкой, и хотел умереть.
— Дворог, ты зачем полотенце на тряпки порезал? — безо всякого интереса спросил Артур.
— Оно все равно уже дырявым было.
— Им можно было ноги вытирать.
— Для ног есть, я понизил в должности полотенце для рук.
Артур криво улыбнулся. Материализовалась Юма. Она появилась внезапно, но Артур отнесся к этому с нездоровым равнодушием. Олег не выдержал и запустил нож в дверной косяк. Дворог неожиданно взлетел, как воздушный шар.
— Вот что я умею! Наконец-то смогу почистить лампу! — воскликнул он и устремился к пыльному плафону со своей тряпочкой.
Артур глухо застонал и бросился в прихожую. Сунув ноги в ботинки, он выбежал на лестничную площадку, наступая на шнурки.
Улица встретила его солнцем, бурной осенней желтизной и дворнягами. Завязав шнурки, он побрел к ближайшему магазинчику. Встав в очередь из четырех человек, он стал рассматривать йогурты, сыры, сметану и прочую радость желудка в ярко подсвеченной витрине. Очередь вообще не двигалась. Взгляд Артура вяло скользил по полкам, заставленным соками и вино-водкой. Чувства голода уже не было, осталась лишь ватная слабость во всем теле.
Казалось, он простоял в этой коротенькой очереди не меньше получаса, но не было ни злости, не возмущения, в душе вообще ничего не шевелилось.
— Что вам?
— Колбасы, — откашлялся Артур, — вареной.
— Сколько?
— Грамм четыреста.
Гигантским ножом продавщица рубанула по колбасному батону и бухнула отрезанный кусок на весы.
— Полкило пойдет?
Артур кивнул.
— Что еще?
— Хлеба, — он кивнул на длинный багет, — большую банку джин-тоника «Гринолдз» и пакет.
— Всё?
— Да.
Вытащив из кармана рубашки одну из тысячных купюр, выданных Олегом, он протянул ее продавщице. Та долго рассматривала бумажку на свет, мяла ее в руках, наконец, нехотя бросила куда-то в недра кассы. Получив сдачу, Артур вышел на улицу и направился к ближайшей скамейке. Устроившись поудобнее, он отломил кусок батона и откусил колбасы. На вкус она оказалась ужасной. Боясь наткнуться на крысиный хвост, Артур ел розовую гадость, запивал джин-тоником и закусывал хлебом, глядя на пасущуюся неподалеку стайку дворняг. Хорошие парни с умными глазами обсуждали планы на вечер.
— Эй, — Артур бросил им кусок колбасы, — налетай, подешевело!
Осторожно, недоверчиво, собаки подошли к нему. Приговаривая: «Ням, ням, покупайте „Микоян“», Артур отламывал куски колбасы и бросал хорошим парням, следом пошел хлеб. Закусывая, они с достоинством виляли хвостами-бубликами.
— Если бы у меня в квартире было хоть немного места, — сказал Артур, поднимаясь с лавочки, — я б всех вас забрал к себе.
Попивая джин-тоник, он пошел, куда глаза глядели.
Запиликал сотовый. Артур совсем забыл, что аппаратик болтается на поясе. На дисплее высветился домашний номер Олега.
— Да.
— Привет, — раздался голос Лили.
— Привет.
— Что сейчас делаешь?
— Ничего особенного.
— Хочешь к нам приехать?
Артур не хотел, но почему-то ответил утвердительно.
— Приезжай, — расцвел ее голос, — Олега еще нет, но он скоро будет. Я курицу с грибами приготовила.
Артуру совсем расхотелось ехать, но голос видимо зажил отдельной жизнью:
— Хорошо, скоро буду.
Пустая банка полетела в урну. По многолетней привычке ноги сами понесли к метро, и лишь увидев зловещую красную букву, Артур опомнился и остановился. Из-за трат на такси два месяца пришлось есть картошку. «Может, рискнуть? — подумал Артур. — Вон сколько народа туда заходит и ничего. Они все обязательно оттуда выйдут…» Он мысленно проследил по схеме метрополитена дорогу от своей Студенческой до Новогиреево, путь вырисовывался неблизким. «Не получится всю жизнь ездить на такси, особенно с твоими доходами, — безапелляционно произнес внутренний голос, — пора кончать с психозом и пересаживаться на метро. Ничего не будет, весь этот бред в прошлом. Все закончилось и никогда не повторится». Медитируя на ходу, он пошел к болтающимся прозрачным дверям. Отогнав мимолетное сравнение с плохо прикрепленными жаберными пластинами, он вошел в чрево монстра. Купив карточку на одну поездку, сунул ее в турникет и быстрым шагом прошел на платформу, будто опасаясь, что кто-нибудь его цапнет. На платформе, на воздухе среди спокойных людей, он чувствовал себя вполне нормально, но стоило сесть в вагон и въехать в туннель, как Артура мгновенно охватила паника. Он сунул дрожащие влажные ладони меж колен и попытался придать лицу спокойное, беззаботное выражение. Получалось плохо.
Всю дорогу до Новогиреева он проделал в таком напряжении, что весь вспотел. Напевая про себя: «Жилетт — лучше для мужчины нет», он побежал по эскалатору наверх. Очутившись на поверхности, он сразу же направился к ближайшей палатке, снова взял джин-тоник и только после пары больших глотков смог более-менее придти в себя.
По дороге к дому Олега Артур пытался придумать хотя бы один веский повод, хоть как-то оправдать свою поездку к ним. Но ничего на ум не приходило. Артур злился, понимая, что ему совершенно не хочется туда идти и о чем-то разговаривать с Лилей, есть ее курицу с грибами, дожидаться прихода Олега. Не хотелось видеть его глаза за тонкой золотой оправой очков, не хотелось читать в этих глазах вечную укоризну, опротивело чувствовать себя постоянно виноватым бездельником. «Пора увольняться», — подумал Артур, и в душе немного посветлело, но снова вмешался внутренний голос. Он популярно объяснил, что ни в каком другом месте не станут терпеть такого работника, никто не обязан с ним возиться. А Олег возится. И будет возиться до тех пор, покуда его терпение окончательно не лопнет.
