Джонс Коуль - Блуждающая звезда (сборник рассказов)
Поэт знал, что Смерть не переносит дерзких и не склонна к жалости. Но даже палач, отдыхая от работы, становится сентиментальным. Никто не рассказывал об этом Поэту, но он знал это. Им двигала Любовь и в большей мере чувство долга. И еще — претензия на бунт, присущая любому Поэту.
Наполнив глиняный сосуд душистым пчелиным медом, Поэт взял свою старенькую гитару и двинулся на встречу со Смертью.
Если вы думаете, что Смерть обитает под землей, вы ошибаетесь. Под землей лишь кладовые Смерти. А дом ее стоит на высоком холме посреди елового леса, где воздух чист и вкусен, а солнца роняют на землю веселые блики.
Поэт шел по Гефсиманскому Лесу, и Лес радовал его. На просеке Поэт повстречал добрую фею, та угостила его великолепным завтраком. Леший, свивший гнездо в ветвях трехсотлетней секвойи, одарил Поэта туеском спелой малины. Русалка напоила ледяной водой, зачерпнутой с самого дна глубокого колодца.
Потом ему повстречалась женщина с кошачьей головой, украшенной литой серебряной короной. Она сделала Поэту непристойное предложение, а когда тот отказался, не обиделась и пожелала ему счастливого пути.
Странные птицы, мало похожие на обычных, насвистывали мелодии, сочиненные Поэтом, хотя нет — скорей Поэт некогда позаимствовал мелодии у этих птиц.
На развилке Поэт повстречал говорящего медведя, задиру и болтуна… Тот считал себя самым умным в Лесу и оттого вечно говорил глупости, но сегодня он высказал мысль, поразившую Поэта своей простотой и глубиной.
— Любая игра должна быть доведена до конца! — Вот что сказал медведь.
Поэт не понял, к чему отнести эти слова, но на всякий случай запомнил их.
В березовой роще пировали зайцы, задравшие волка. Они пили волчью кровь, наливая ее в высокие граненые фужеры, и очень обиделись, когда Поэт попытался отказаться от их угощения. Поэту все же пришлось съесть кусочек волчьего мяса, изжаренного на корнях мандрагоры. В благодарность он пропел зайцам Балладу об удачной охоте. Его наградили шквалом аплодисментов.
Не столь приветливой оказалась баньши, у которой как раз случилась ссора со свояченицей, зеленой ведьмой. Поэт помирил их и двинулся дальше.
Он пересек дубраву и углубился в подлесок. Здесь находилась нора странного существа по имени Хоббит. Этот Хоббит был большим хвастуном. Он уверял, что его создал некий Д. Р. Р. Толкин, маг из далекой параллели. Поэту, как и всем остальным, было прекрасно известно, что Хоббит всю жизнь провел в этом Лесу, а многие даже помнили его родителей, весьма почтенных и уважаемых Хоббитов, но Поэт сделал вид, что поверил. Он ушел, оставив Хоббита совершенно счастливым.
А дальше не жил никто. Здесь был дом Смерти. Высокий, в три этажа, рубленный из громадных сосновых бревен, он высился черной громадой на фоне цветущей зелени, всем своим видом предупреждая живое держаться подальше. В другой раз поэт не решился б зайти сюда, но сегодня он не был склонен внимать предостережениям. Поэт толкнул окованную прохладным серебром дверь и смело вошел внутрь.
Смерть сидела у окна. Вопреки представлениям людей, она вовсе не походила на отвратительную костлявую старуху с лицом голодающей нищенки и горящими глазами. Смерть была нестара и недурна собой. В ее обличье было что–то от мулатки, весьма соблазнительной притом. Смерть ела творожный пудинг, политый вишневым сиропом. Когда Поэт вошел, Смерть удивленно уставилась на него.
Их взоры скрестились, и Поэт машинально отметил тот факт, что Смерть абсолютно не пугает его. Напротив, он нашел ее весьма привлекательной. Но тут Смерть потянулась к прислоненной к стене косе, и Поэт торопливо тронул струны гитары. Он знал, что Смерть не пронять мольбою, и поэтому он просто пел.
О Лесе, столь любимом Смертью, о ночи, врывающейся в течение дня, о стылой воде в жарком солнце. Он знал, о чем должен петь.
И Смерть замерла. Она не шевелилась, погрузившись в волну восторга. В этот миг она видела наяву все то, о чем грезила долгими темными ночами, влача за собою стенающие души. В этот миг она слышала волшебные звуки — они прежде были недоступны ей из–за вечного звона, издаваемого цепями, в которые были закованы ее пленники. В этот миг перестали умирать люди. И они жили все время, пока Поэт пел.
Но Поэт не в силах петь вечно. А Смерть не вправе вечно слушать. Поэт устал и умолк, умолк еще и потому, что Смерть кивнула ему, дав знак оборвать песню.
Они поняли друг друга без слов. Красавица была в плену у Смерти, а сама Смерть оказалась пленницей Поэта. И потому Смерть решила заключить сделку. Она смотрела в глаза Поэту, и тот понимал все, что Смерть хочет ему сказать. Ведь нет ничего красноречивей безмолвия Смерти. Смерть возвращала Поэту его Красавицу, но ставила условие, обычное для тех редких сделок, которые заключала Смерть.
— Ты не должен видеть ее лица до тех пор, пока не вернешься домой.
Поэт собирался возразить, напомнив, что его дом — весь мир, весь Лес и даже этот холм, на котором обосновалась Смерть. Это было актом мелкой, неприличной даже казуистики, но Смерть не позволила себе рассердиться. В отличие от людей она умела ценить истинную красоту песни и потому была терпелива.
— Туда, где стоит твой шалаш, крытый шкурами седовласых лисиц, — прибавила Смерть, одаривая Поэта чарующей улыбкой.
А затем она велела Поэту оставить ее дом и освободила Красавицу. До Поэта донеслось легкое дыхание милой, еще носящее в себе холод подземелий. Поэт начал спускаться по склону, и слух его ласкал шелест листьев, потревоженных быстрыми легкими ножками. Он был счастлив, словно мать, подарившая миру новую жизнь, словно творец, создавший свое лучшее творение. А верно, это и есть лучшее творение, — думал Поэт. Он думал так о песне, околдовавшей Смерть. И гордый этой мыслью, он забывал о Красавице.
Они сошли вниз — Поэт и пара быстрых ножек, неотступно бегущих по его пятам — и подошли к тому месту, где жил Хоббит. Поэту хотелось похвастать перед маленьким болтуном своей победой. Однако он не обнаружил жилища странного человечка, выдуманного Д. Р. Р. Толкином, а сидевшая на осиновой ветке сорока процокала:
— Здесь. Давно. Никто. Не живет.
Все это было странно. Но Поэт не привык удивляться. Он воспринимал странности как должное. В конце концов мир до безобразия странен.
Он поспешил дальше — к баньши и ее сварливой товарке, обещавшим наварить к его приходу свежего пива. Но баньши встретила Поэта с откровенной злобой. Позволь ей, и баньши растерзала б его. К счастью, все закончилось злобным воем и демонстрацией острых клыков, после чего баньши собрала котомку и улетела на восток или запад.
