Андрей Морголь - Арсенал эволюции
когда пачвары ворвутся в Прилесье, их встречала организованная
оборона, а не куча пьяных дров! Ясно?
— Ну, так вы же сами сказали, — донеслось с другой стороны
трактира, — последние дни прожить весело!
— Это, мать вашу, не значит, что нужно с радостью подавать себя
нечистым на блюдечке с гарниром! Марш по домам! Кто тут самый трезвый?
— начал я высматривать в окружающих более-менее адекватную личность.
— Юноша, а что вы себе тут, собственно, позволяете? — Это говорил
полный, ухоженный господин в длинном шелковом камзоле зеленого цвета
нараспашку, одетом поверх отделанной красной вышивкой рубашки. Он
встал из-за самого ближнего к стойке стола, за которым также сидел
трактирщик и еще один мужчина, как две капли воды похожий на
говорившего.
Ага, тут еще и ВИП-столик имеется. Но в моем нынешнем состоянии
авторитетные клиенты вызывали такое же почтение, как толстый
колорадский жук под подошвой ботинка. Тоже мне — пришли поддержать
разлагающееся общество.
— Кто такие? — сурово спросил я, направляясь к ним.
— Я — купец Кампил, — гордо выпятив пузо, представился толстяк, —
это — Цикроф и Игмат. Банкет отчасти за наши средства. — Торгаш
скорчил такую надменную рожу, будто теперь я должен броситься целовать
ему ноги. — И прошу объяснить: что вы сделали с моим сыном? — он
указал пальцем в сторону корчащегося на полу белобрысого.
— А, купец! Ну все — песец! Сына своего для начала манерам научи,
а потом уже спрашивай, за какие заслуги он дров получил. А ты, — я
обратился к Цикрофу, — за дочерью следи, чтобы ее хахали потом ко мне
цепляться не вздумали. Теперь о банкете... — Я обернулся к селянам,
которые покидать трактир пока не торопились, ожидая, чем закончится
разговор: — Мужики, вы посмотрите, во что вас втягивают эти
толстосумы! Они же при первой опасности запрягут лошадей и ноги
сделают, — а вы на корм пойдете, как миленькие. От вас пользы сейчас —
только если потравите нечистых своими проспиртованными организмами.
Подумайте о ваших женах и детях, которых вы сейчас подвергаете
опасности. — Селяне, конечно, слушали насупившись, но логичность
сказанного, похоже, начала пробираться в их загулявшие мозги. — Все!
Завтра после работы собираемся возле дома старосты — и дружно идем
играть в футбол. Будем физуху отрабатывать. А сейчас — отсыпаться.
Свободны!
Народ, переговариваясь вполголоса, потихоньку начал рассасываться.
А рулить толпой, оказывается, хоть и рискованно, зато интересно!
— А вас, господа, предупреждаю, — тихо прошипел я купцам: — В
случае грандиозного шухера быстрая эвакуация у вас может не
получиться. Уж я постараюсь. Отдыхайте…
Я ухватил со стола самый аппетитный окорок, грозно потряс им перед
толстяками и вслед за мужиками пошел на выход. В дверях удалось
поймать одного из посетителей, которого штормило поменьше, и
недвусмысленно втолковать ему, что сегодня ночью на вышках он дежурит
вместе со мной. Крестьянин, конечно, для приличия немного поотпирался,
но в итоге был вынужден согласиться.
На улице уже стемнело. Я остановился на секунду, чтобы продышаться
свежим воздухом.
— Что случилось? — раздался знакомый приятный голос из темноты.
— А, это ты, родная, — обрадовался я и в двух словах поведал
Арлете о произошедшем.
Потоки воздуха освободили полную луну от прикрывшей ее тучки.
Вокруг стало светло — совсем как в ту достопамятную ночь, когда я
впервые здесь очутился. Приятные черты лица девушки теперь можно было
рассмотреть во всех подробностях.
— И что теперь? — спросила она.
Эх, теперь вместо теплой баньки с красивой сударыней придется
торчать на продуваемой всеми ветрами вышке, отстреливаясь от особо
наглых тварей.
— Милая, а у тебя не валяется случайно где-нибудь в загашнике
станковый пулемет? На всякий случай? — поинтересовался я. — Хотя
дополнительный комплект лука со стрелами тоже сойдет.
— Сейчас лук принесу. Так вы вдвоем только будете? Надо ведь по
два человека на вышки да возле ворот четверо, — объяснила охотница и
тут же без колебаний предложила: — Давай я с вами ночь подежурю?
— Что ты, смелая моя! Там ведь опасно, да и устала, наверное, за
день. Давай, неси амуницию — и спать! На вот, спрячь где-нибудь в
укромном месте, — вручил я ей горсть добытых драгоценностей.
Арлета сгребла бриллианты, молча скрылась в трактире и через
минуту вернулась в том же виде, с дополнительным вооружением. За это
время трофейный окорок мною был полностью уничтожен.
— Я иду с тобой, — безапелляционно заявила она.
Стало ясно, что спорить бесполезно. Если папаша даже
рукоприкладством не может отвадить дочу разгуливать по лесам, куда уж
мне словами пытаться заставить ее сейчас остаться дома. Барышня-то с
характером. Тем более что вдвоем веселее будет.
— Пошли, — согласился я, принимая из рук охотницы обмундирование.
Крестьянин, которого я недавно озадачил, грустно топтался возле
ворот, нервно сжимая в руках копье. Молодец! Не отпил еще соображалку,
раз оружие прихватил.
— А где Горлан все это время пропадал? — поинтересовалась у него
Арлета.
— Дык он — того... самый первый напился и домой спать пошел, —
развел мужичок руками.
— Вот это да! — весело воскликнул я. — Небось, лично разливал, а
себе побольше. Ладно, полезай на эту, — я махнул в сторону вышки
справа, — огня пока не разжигай. Притаись и смотри в оба. Чуть что —
кричи.
Селянин кивнул и уныло побрел взбираться на свой пост. Мы с
охотницей вскарабкались на соседнюю вышку. Места на обзорной площадке
оказалось больше, чем казалось мне снизу. В одном из углов укромно
приютился свернутый матрас, набитый соломой, и толстый шерстяной плед
— наверное, специально для тех, чья очередь спать на вахте.
При лунном свете вся деревня была видна как на ладони. Неказистые
срубы смотрели на нас темными глазницами окон, сразу напомнив мне про
