Энди Вейер - Марсианин
Заработал шлюз. Избавившись от скафандра, Льюис поднялась в кабину и молча пристегнулась к своему креслу. Ее лицо напоминало застывшую маску. Нарушить тишину отважился только Мартинез.
– По-прежнему готов к взлету, – тихо сообщил он.
Льюис закрыла глаза и кивнула.
– Простите, капитан, – продолжил Мартинез, – но вы должны вслух…
– Взлетай, – сказала она.
– Есть, мадам, – ответил он, активируя запуск.
Крепежные зажимы вылетели из пусковой платформы и упали на землю. Несколько секунд спустя сработал пирозапал предварительного зажигания, запустив основные двигатели, и МВА рванулся ввысь.
Корабль медленно набирал скорость. Ветер попытался сбить его с курса. Программное обеспечение заметило проблему и изменило угол взлета, чтобы противостоять напору.
Топливо сгорало, корабль становился легче, а ускорение – больше. Поднимаясь с экспоненциально растущей скоростью, аппарат быстро достиг максимального ускорения, которое определялось не мощностью корабля, а хрупкостью заключенных в нем человеческих тел.
Аппарат набирал высоту, и открытые порты СОМ не облегчали ситуацию: корабль отчаянно сотрясался, и экипаж швыряло в креслах. Мартинез и программное обеспечение держались, хотя шла непрерывная борьба. По мере того как атмосфера становилась все реже, турбулентность убывала, а потом исчезла совсем.
Внезапно все остановилось. Закончилась первая ступень. Экипаж испытал несколько секунд невесомости, затем людей снова вдавило в кресла – началась вторая. Первая ступень аппарата отделилась и полетела вниз, чтобы в конце концов разбиться в неизвестной области оставшейся позади планеты.
Вторая ступень подняла корабль еще выше и вывела на низкую орбиту. Она заняла меньше времени, чем первая, и прошла намного более гладко, словно они двигались по инерции.
Двигатель остановился, и какофонию сменила гнетущая тишина.
– Основной двигатель выключен, – сказал Мартинез. – Время взлета: восемь минут четырнадцать секунд. Курс на перехват «Гермеса».
Обычно успешный взлет приветствовали аплодисментами. Этот заслужил лишь молчание, нарушаемое тихими всхлипываниями Йоханссен.
Четыре месяца спустя…
Бек старался не думать о болезненной причине, по которой экспериментировал с ростом растений в невесомости. Он отметил размер и форму листьев папоротника, сделал фотографии и записал показания в блокнот.
Выполнив научную задачу на сегодня, он сверился с часами. Как раз вовремя: скоро будет готов дамп данных. Бек проплыл мимо реактора к лестнице в Полуконус А.
Двигаясь вперед ногами, он вскоре вынужден был ухватиться за лестницу, ощутив действие центростремительной силы вращающегося корабля. Когда Бек добрался до Полуконуса А, гравитация составляла 0,4 g.
И это была не роскошь – центростремительная гравитация поддерживала экипаж в форме, иначе первую неделю на Марсе они едва смогли бы ходить. Тренировки в невесомости позволяли сохранить здоровыми кости и сердце, однако ничто не заставило бы их работать на полную мощь с самого первого сола.
Поскольку на корабле действовала эта система, они использовали ее и на обратном пути.
Йоханссен сидела за своим пультом, Льюис расположилась в соседнем кресле, а Фогель и Мартинез болтались поблизости. Дамп данных содержал письма и видеозаписи из дома. Это была кульминация дня.
– Уже скачался? – спросил Бек, входя на мостик.
– Почти, – ответила Йоханссен. – Девяносто девять процентов.
– Ты выглядишь радостным, Мартинез, – заметил Бек.
– Вчера моему сыну исполнилось три. – Мартинез сиял. – Должны прислать фото с праздника. А для тебя?
– Ничего особенного, – сказал Бек. – Отзывы рецензентов на статью, которую я написал пару лет назад.
– Готово, – объявила Йоханссен. – Вся личная почта разослана на ваши ноутбуки. Также есть телеметрическое обновление для Фогеля и системное обновление для меня. Хм… А еще голосовое сообщение всему экипажу.
Она оглянулась на Льюис.
– Запускай, – пожала плечами та.
Йоханссен запустила сообщение и откинулась на спинку кресла.
– «Гермес», это Митч Хендерсон.
– Хендерсон? – озадаченно переспросил Мартинез. – Обращается к нам напрямую без оператора связи?
Льюис предостерегающе подняла руку.
– У меня есть новости, – продолжил голос Митча. – Не знаю, как бы поделикатнее сказать, поэтому выскажусь без обиняков: Марк Уотни жив.
Йоханссен задохнулась от изумления.
– Чт-т-то… – заикаясь, произнес Бек.
Шокированный Фогель стоял с открытым ртом.
Мартинез посмотрел на Льюис. Та наклонилась вперед и ущипнула себя за подбородок.
– Я знаю, вы удивлены, – говорил Митч. – И знаю, что у вас много вопросов. Мы на них ответим. Но сначала я введу вас в курс дела. Он жив и здоров. Мы узнали об этом два месяца назад и решили не сообщать вам; мы даже проверяли личные сообщения. Я был категорически против. Мы рассказываем вам это сейчас, потому что наконец нашли способ связаться с ним и разработали приемлемый план спасения. Короче говоря, его подберет «Арес-четыре» с модифицированным МПА. Мы представим вам полный отчет о том, что произошло, но вашей вины в этом точно нет. Марк постоянно об этом твердит. Простое невезение. Не торопитесь, обсудите полученную информацию. На завтра вы освобождены от научных экспериментов. Присылайте все свои вопросы, и мы на них ответим. Конец сообщения.
На мостике воцарилась тишина.
– Он… он жив? – неуверенно спросил Мартинез и улыбнулся.
Фогель возбужденно закивал:
– Он жив!
Йоханссен смотрела на экран широко распахнутыми глазами.
– Твою мать! – рассмеялся Бек. – Твою мать! Капитан! Он жив.
– Я бросила его, – тихо сказала Льюис.
Когда экипаж увидел выражение лица своего командира, радость мгновенно угасла.
– Но, – начал Бек, – мы все оставили…
– Вы исполняли приказ, – оборвала его Льюис. – Я бросила его. В голой, безнадежной, забытой богами пустыне.
Бек умоляюще посмотрел на Мартинеза. Тот открыл рот, но не мог подобрать подходящих слов.
Льюис покинула мостик.
Глава 13
Сотрудники «Дейо-пластикс» работали в две смены, чтобы закончить брезент для жилого модуля «Ареса-3». Ходили слухи даже о трех сменах, если НАСА снова увеличит заказ. Никто не возражал. Сверхурочные были впечатляющими, а финансирование – неисчерпаемым.
Тканое углеродное полотно медленно пропускали через пресс, который зажимал его между листами полимера. Готовый материал складывали вчетверо и склеивали. Получившийся толстый лист покрывали мягкой смолой и отправляли в горячую камеру.
