Павел Тимофеев - Кто ты такой
Сеня открыл большую чёрную папку, которую он до этого держал под мышкой, откашлялся и на чистом русском языке произнёс:
-Высшим военным трибуналом народной республики ...........(название я не разобрал)... вы признаны виновным в убийстве пятерых полицейских при исполнении служебных обязанностей. Трибунал приговорил вас к лишению звания человека. Трибунал постановил лишить вас жизни. Приговор должен быть приведён в исполнение сегодня и обжалованию не подлежит.
Я не ожидал, что меня могут казнить. Это могло означать, что Сеня и вправду не работал на Шана, но откуда же тогда взялся голос, услышанный мной на кассете, ведь только Шан мог понять, что поймать меня можно только на высоте в несколько километров, так как там нельзя использовать силу, так как даже если бы я разбил магией стекло, то у меня не хватило бы сил для того чтобы плавно спуститься на землю, также как не хватило бы сил не дышать, или дышать разряженной высотной атмосферой.
Медики перестали возиться и подошли поближе. Я увидел в руках того, который был выше всех, шприц, содержащий примерно три кубика синеватой жидкости. Думать было некогда.
Я сконцентрировался на наручнике, сковывавшем мою правую руку, и постарался открыть его. Это получилось, но стоило мне необыкновенно больших усилий. Высокий врач приближался ко мне со шприцом, явно не подозревая, что я могу оказать какое-либо сопротивление. Он подошёл ко мне совсем близко, и вдруг в моей голове возникло невероятное предположение. Я вырвал руку из открывшегося наручника и резким движением сорвал с него маску. Это был Шан.
Солдаты, стоявшие по бокам от кресла набросились на меня и схватили за руки. Мне было всё равно, моя реакция свелась к одному вопросу, который непроизвольно вырвался из моих уст.
-Ты жив? Но я же тебя сам расстрелял.
-Патроны были холостые, - сделав ударение на слове "патроны", засмеялся Шан, всаживая мне в вену шприц.
Изображение начало вертеться, глаза непроизвольно закрылись, но я ещё успел вспомнить то, на что я раньше не обратил внимание. Белая, казавшаяся тёмно серой в темноте, рубашка Шана перестала быть белой, когда я выпустил в неё обойму. Патроны были настоящими.
Слово "настоящими" зациклилось в моём разуме, к нему прицепились какие-то другие слова, из которых сплелась цепочка. Я ухватился за эту цепочку, и она понесла меня куда-то вверх. Мне стало легко, все проблемы, все отголоски прошедших событий остались позади, а я летел вверх, и мне показалось, что вот-вот я попаду туда, куда всегда мечтал попасть. Это место почему-то так и называлось в моём затихающем разуме: "место, куда всегда хотел попасть", и я летел к нему быстро и легко.
Вдруг меня сильно тряхнуло и цепочка разорвалась, и я перестал подниматься. В этот момент я вспомнил слова Шана: "Конечная цель развития -смерть....". Некоторое время я размышлял над этим. Эта мысль превратилась в ещё одну цепочку, и теперь около меня кружило две цепи. Одна вела вверх, туда где нет проблем, желаний и тоски, другая... Я понял, что не знаю, куда ведёт другая, но догадался, куда ведёт первая. Она вела к смерти.
Я схватился за другую цепь, она резко потянула меня вниз, на меня с удесятерённой силой нахлынули все ощущения, испытанные за последние несколько дней. Я испытывал адскую боль, я испытывал дикое желание умереть, я чувствовал, как ветер треплет мою разорванную смертью Холи душу, но уже не мог отпустить эту цепь. Когда боль стала выше моих сил, я издал оглушительный даже для меня крик, и всё погасло....
Эпилог
Рапман Ну проснулся в холодном поту. Он открыл глаза и увидел, что он находится в стенах своего монастыря в келье настоятеля. Он обрадовался. Это значило - у него получилось то, что он планировал, хотя сомневался, что всё прошло гладко. Он подошёл к окну, его взгляду предстало созданное им когда-то и ничуть не изменившееся с тех пор здание дворца, знакомый лес расстилался чёрной полосой слева, а над этим всем бесстрастно сияла луна. Что-то помешало его мыслям, это было непонятное ощущение, очень похожее на голод. Рука непроизвольно полезла в нагрудный карман странного одеяния, в котором он оказался, и достала оттуда прямоугольную коробочку, похожую по размеру на шкатулку для благовоний. Рапман открыл коробку, случайно разорвав край. В ней лежало три двухцветных палочки. Он рассмотрел одну из них, понюхал, и, неожиданно для себя, положил тёмным концом в рот. Чувство, похожее на голод, усилилось. Рапман вышел в коридор и приблизился к висевшему на стене смоляному факелу. Он поднёс палочку к огню, а затем понюхал поднимающийся от неё дым. В горле встал комок, он приблизил оранжевый конец палочки ко рту и вдохнул, заполнив сладковатым дымом лёгкие. Голова закружилась, но чувство голода немного ослабло. Рапман вдохнул дым ещё раз, ему стало необычайно легко, каменный пол покачнулся, так что ему пришлось опереться ладонью о стену. Голова казалась словно заполненной ватой, но, в целом, ощущение было приятным. Он вернулся в келью, подошёл к окну. Звёздное небо казалось бесконечным. Он оглядел звёзды и вдруг заметил, что одна из них движется. Движение было равномерным, словно эта звезда двигалась по воле какого-то очень сильного мага. Рапман представил силу, которую надо было затратить, чтобы подвинуть звезду хотя бы немного и ему стало страшно. Он дёрнул за верёвку звонка, и в комнату вошёл послушник. Рапман не помнил его, но сейчас это не имело значения. Он приказал ему объявить тревогу, так как на них готовит нападение самый сильный в истории маг. Мальчик поинтересовался, почему учитель Рапман так решил, а когда услышал о двигающейся звезде, с трудом подавил улыбку. Потом он указал на кубок, стоящий на подоконнике и сказал.
-Учитель, вы должны выпить это, так как вы ещё не совсем оправились от пережитого.
Рапман задумчиво кивнул и сделал глоток из кубка. Неожиданно он почувствовал полную апатию, и ему смертельно захотелось спать. Закрывая глаза, он увидел, как звезда, долетев до середины окна, растворилась. Рапман уже не мог удивиться, у него просто не было на это сил.
* * *Несколько дней промчались для него как один. Рапман постоянно пребывал в эйфории, по поводу удачного осуществления своего замысла. Он разбудил воинов, и теперь они заняли весь монастырь, переселив монахов во дворец. Вся страна праздновала возвращение великого воина, и лишь по лицам нескольких грамотных стариков из крестьян можно было понять, что не всё так хорошо, ведь его появление означало скорое наступление Великой битвы.
Воины тоже готовились к битве. Они набирали растраченные на долгий анабиоз силы, соревновались между собой, обсуждали просчёты, допущенные в первой Великой битве и способы их исправления. Но Рапман Ну не участвовал в этом обсуждении, потому что знал то, что не могли знать другие: он сам придумал вторую великую битву, когда понял, что ему суждено погибнуть. В молодости, до того, как он стал верховным магом, он прочитал в одной книге об обряде перехода, когда человек может возвратиться в мир после своей смерти, когда его душа будет переживать следующую реинкарнацию. Но для соблюдения обряда были нужны помощники, которые должны были совершить несколько ритуалов для того, чтобы человек вернулся. Но он знал, что следующее его воплощение родится на земле через несколько тысяч лет после великой битвы. Тогда Рапман и придумал и религию, и то, что зло должно возвратиться.
