Джордж Мартин - Путешествия Тафа
Он повидал немало захватывающих зрелищ: хрустальные башни Авалона, небесные паутины Арахны, пенящиеся моря Посейдона, черные базальтовые скалы Клегча. Город Сатлэм – много веков назад древние города слились в один гигантский мегаполис, оставив свои названия районам, – мог соперничать с любым из них.
Тафу вообще нравились высокие здания, и он любовался днем и ночью городским пейзажем со смотровых площадок, расположенных на высоте одного километра, двух, пяти, девяти. Как бы высоко он ни поднимался, огни были повсюду, они бесконечно простирались во всех направлениях, и нигде не было темных пятен. Прямоугольные, невыразительные сорока– и пятидесятиэтажные дома стояли бесконечными плотными рядами, всегда в тени зеркальных башен, которые возвышались над ними, поглощая весь солнечный свет. Над одними уровнями поднимались другие, над теми – третьи. Движущиеся тротуары переплетались и пересекались в виде запутанных лабиринтов. Под землей находилась разветвленная транспортная сеть, трубоходы и грузовые капсулы пронизывали темноту со скоростью нескольких сотен километров в час. Еще ниже были подвальные этажи, цоколи, туннели, дороги, аллеи и жилые корпуса – целый город, который уходил вглубь настолько же, насколько его зеркальное отражение простиралось в небо.
Таф уже наблюдал огни мегаполиса с «Ковчега», с орбиты было видно, что город занимает полконтинента. Внизу же город выглядел таким огромным, что казалось, он может поглотить всю галактику. На планете были и другие континенты, по ночам они тоже сияли огнями. В море света не было островков темноты, у сатлэмцев не хватало места для такой роскоши, как парки. Тафу это нравилось, он всегда считал парки вредным излишеством, создаваемым с единственной целью – напоминать цивилизованному человеку о том, как груба и неудобна была жизнь, когда он был вынужден жить на природе.
За время своих путешествий Таф познакомился с самыми разнообразными культурами и нашел, что культура Сатлэма не имеет себе равных. Это был мир разнообразия, головокружительных возможностей, богатства, в котором чувствовались как жизненная сила, так и упадок. Это был космополитический мир, включенный в сеть, связывающую между собой звезды, легко усваивающий музыку, фильмы и сенсории, завезенные с других планет, и с помощью этих стимулов бесконечно варьирующий и трансформирующий свою собственную культуру. Город предлагал такое разнообразие развлечений и занятий, какого Таф никогда не видел: туристу не хватило бы и нескольких стандарт-лет, если бы он захотел перепробовать все.
За годы своих странствий Таф повидал чудеса науки и техники на Авалоне и Ньюхолме, Балдуре, Арахне и десятке других планет. Технические достижения, которые он увидел на Сатлэме, не уступали ни одному из этих миров. Уже сам орбитальный лифт был настоящим произведением искусства – говорят, такие сооружения строились в древности на Старой Земле до Катастрофы. На Ньюхолме когда-то построили такой лифт, но он рухнул во время войны, и Тафу нигде не приходилось видеть такого выдающегося творения рук человеческих, даже на Авалоне – там от строительства подобных лифтов отказались по соображениям экономии. Движущиеся тротуары, трубоходы, заводы – все было сделано по последнему слову техники и действовало прекрасно. Работало, похоже, даже правительство.
Таф три дня осматривал город, знакомился с его чудесами, а потом вернулся в свой маленький, тесный номер-люкс на семьдесят девятом этаже отеля-башни и вызвал хозяина отеля.
– Я хотел бы немедленно вернуться на свой корабль, – сказал он, сидя на краю узкой кушетки, которую он выдвинул из стены: стулья для него были слишком маленькими. Свои большие белые руки он уютно сложил на животе.
Хозяин гостиницы, маленький мужчина, вдвое ниже Тафа, похоже, растерялся.
– Я думал, вы пробудете еще десять дней, – сказал он.
– Правильно, – ответил Таф. – Но планам свойственно меняться. Я хочу вернуться на орбиту как можно скорее. Я был бы вам очень признателен, если бы вы поскорее покончили со всеми формальностями, сэр.
– Вы еще так много не видели!
– Да, конечно. Но того, что я видел, мне вполне достаточно.
– Вам не понравился Сатлэм?
– Его портит избыток жителей, – ответил Таф. – Можно назвать и еще ряд недостатков.
Он поднял длинный палец:
– Ужасная пища, большей частью синтетическая, безвкусная и неприятного вида. Кроме того, порции недостаточны. Осмелюсь упомянуть и о постоянном назойливом внимании большого количества репортеров. Я научился их узнавать по многофокусным камерам, которые они носят на лбу в виде третьего глаза. Может быть, вы заметили, что они прячутся у вас в вестибюле, сенсории и ресторане. По моим грубым подсчетам, их тут около двадцати.
– Ну, вы же знаменитость, – сказал хозяин. – Видная фигура. Весь Сатлэм хочет все о вас знать. Конечно, если вы не хотите давать интервью, репортеры не посмеют нарушить ваше уединение. Профессиональная этика…
– Соблюдается в точности, – закончил за него Таф. – Должен признать, они держатся на расстоянии. Тем не менее каждый вечер, когда я возвращаюсь в этот недостаточно вместительный номер и включаю программу новостей, я вижу, как я сам, собственной персоной, осматриваю город, жую безвкусную пищу и посещаю уборные. Сознаюсь, тщеславие – один из моих главных недостатков, но тем не менее удовольствие от такой славы быстро прошло. Кроме того, большинство снимают меня в крайне нелепом ракурсе, а юмор комментаторов граничит с оскорблением.
– Все это легко устранить, – сказал хозяин гостиницы. – Вам бы надо было раньше ко мне обратиться. Мы можем дать вам напрокат щиток уединения. Он закрепляется на поясе, и когда какой-нибудь репортер подходит ближе чем на двадцать метров, он блокирует его «третий глаз» и посылает сильный импульс головной боли.
– Но есть недостаток, который устранить нельзя, – бесстрастно продолжал Таф, – полное отсутствие животных.
– Вредителей? – испуганно переспросил хозяин. – Вам не нравится, что у нас нет вредителей?
– Не все животные вредители, – многозначительно заметил Таф. – Во многих мирах любовно сохраняют птиц, собак и других животных. Сам я люблю кошек. Истинно цивилизованный мир оставляет место для кошек, но сатлэмцы, похоже, не способны отличить их от грызунов или мотыля. Когда я договаривался о поездке сюда, Начальник порта Мьюн заверила меня, что ее бригада позаботится о моих кошках, и я положился на ее слово. Но если никто из сатлэмцев никогда не видел никаких животных, кроме человека, у меня есть все основания сомневаться в качестве этой заботы.
– У нас есть животные, – возразил хозяин. – В сельскохозяйственных зонах. Много животных – я видел записи.
