Кортни Маум - Мне так хорошо здесь без тебя
– Вы не находите, что это слишком туманно?
– Да, слова президента оставляют большое пространство для интерпретации. То есть в самой формулировке заложена возможность изменения политики в этом вопросе. Мое личное мнение: наивно полагать, что Хусейн выполнит хотя бы малую часть этих требований.
– А что вы сами вкладываете в понятие «смена режима»?
Эксперт на экране помедлил с ответом.
– То, что вкладывалось в него изначально, – наконец ответил он. – Уход Саддама.
В комнате зазвонил мой телефон.
– Если это Камилла, дай нам с ней поговорить, – попросила мама, не отрываясь от телевизора.
Как только я вошел в комнату, телефон перестал звонить. На экране высветился пропущенный вызов от Жюльена. Я закрыл дверь и набрал его номер.
– Хэддон, где тебя носит?! – рявкнул Жюльен вместо приветствия. – Я уже думал, они тебя убили! Даже жене твоей звонил!
– Черт, вот это ты зря… – Я опустился на кровать. – Она нашла письма.
– О господи, – выдохнул Жюльен. – Ну, ты болван!
– Согласен.
– И что теперь?
– Теперь она со мной не общается. Выгнала из дома. Но я не могу… Короче, с картиной никаких проблем. Только покупатели чокнутые.
– Убедился, что это не Лиза?
– Убедился, – промямлил я, стряхивая с постели крошки от крекера.
– Но ты с ней встретился?
– Нет, Жюльен, – тихо ответил я. – Я не встречался с ней в Лондоне. Я пытаюсь вновь стать приличным человеком – хотя никто моих усилий не замечает.
– И как же Анна обнаружила письма?
– Знаешь, не надо сейчас…
– Ладно. Извини. Я просто хотел убедиться, что покупатели не взяли тебя в заложники.
– В каком-то смысле, взяли. – Я оперся спиной на стену. – Телепатическим путем. Вживили мне жучки в мозг.
Жюльен усмехнулся.
– Вот что, Ричард. Тебе пришло еще одно письмо.
– Да ладно… От нее?
– Похоже, что да.
Я закрыл лицо руками. Пятое. Это уже пятое. У американцев действительно странная манера сообщать о смене режима.
– Знаешь, мне плевать. Читай! Давай, прочти мне.
Звук разрываемой бумаги.
– Слушай, – сказал Жюльен и начал читать:
Дорогой Ричард!
Вчера я шла мимо галереи и увидела одну фотографию. Она навела меня на мысль, что ты мог бы сделать. Или напомнила о тебе. Пожалуй, это одно и то же. Я знаю, ты не особенно интересуешься фотографией, но этот снимок был необыкновенный: старая парусная лодка посреди кукурузного поля, а на ней пугало. Фотография, черно-белая, выглядит вовсе не постановочной – как будто мир сам вырос вокруг лодки. Очень красиво. Жаль, что тебя не было со мной, интересно было бы узнать твое мнение.
В общем, признаюсь: мне тебя не хватает. Мы с Дэйвом назначили дату свадьбы, двадцать первое июля. И все сразу стало таким определенным! Я почувствовала, что скучаю. Ты должен понимать это лучше меня, я ведь никогда не была в браке. Я чувствую, что мы прощаемся навсегда. То есть, конечно, мы уже попрощались, и давно… только что мне делать с недостающей частью? Что мне делать с той частью себя, которая скучает по тебе и видит сны о другой жизни?
– Стоп, – прервал я с закрытыми глазами. – Достаточно.
– Ты уверен? – Жюльен шуршал бумагой. – Тут еще на второй странице…
– Не надо. – Я встал. – Так продолжаться не может. Это неправильно.
– Она колеблется.
– Нет. Она просто эгоистка. Будь добр, выброси письмо. Не надо его хранить.
– Серьезно?
– Да. С меня хватит. Она продолжает устраивать мне проблемы, а ведь мы даже не встречаемся. – Я машинально потянулся к нагрудному карману, хотя давно бросил курить. – Мне надо что-то сделать. Что-то очень крутое.
– Например?
– Одних извинений недостаточно. Нужна смена режима.
– Не знаю, что ты под этим подразумеваешь, но когда я был с Алехандро, я начал есть кинзу.
– Спасибо, это очень ценная для меня информация. Забегу к тебе, когда вернусь.
Нажав на отбой, я тут же понял, что сформулировал последнюю фразу неправильно. Следовало сказать «если».
Родители продолжали смотреть телевизор. Я с мрачным видом сел на диван и включил камеру. Мама повернулась ко мне.
– Милый, я же хотела поговорить с Камиллой!.. Господи, опять ты со своей штукой?
– Это была не Камилла. И да, я опять со штукой.
– Зачем снимать, как мы телик смотрим? – спросил папа. – Кому это интересно?
Я навел на него камеру.
– Прошу ответить на вопрос. Как сделать так, чтобы любовь не угасла?
– Милый, у тебя что-то случилось? – Мама потянулась за пультом.
Я снял ее лицо, потом папино.
– Да.
– Милый, что с тобой?
Мама подошла и села рядом со мной. Я снял ее лицо, ее руку, как она убирает диванную подушку, чтобы обнять меня.
– Может, все-таки выключишь камеру?
Родители внимательно смотрели на меня в мерцающем свете телеэкрана.
– Как мне быть? – сдавленно спросил я. – Что я наделал…
Мама прижалась ко мне лбом. Она не стала задавать вопросов.
– Тебе надо действовать, пока не поздно, – сказал отец. – Хватит тут штаны просиживать.
Мама гладила меня по спине. Я выключил камеру.
Ночью я опять не мог заснуть. Все думал, где и как мы с Анной подводили друг друга и как с этим справлялись. Сперва наши прегрешения были невелики – опоздания в аэропорт, прерванный из-за работы отпуск, не тот поворот, забытый в такси телефон, севшая в сушилке рубашка. Но теперь никакой шоколад, тюльпаны, номер в уютном отеле на выходные – ни один старый добрый способ из брачного арсенала не мог спасти мое положение.
Всю ночь я думал, что бы такого сделать – составить говорящий плей-лист, записать признание на видео? Главное, чтобы она не могла меня остановить. Я даже рассматривал вариант написания стихов, спаси боже. Около трех часов мне пришла в голову идея заставить Лизу дать письменные показания, что я ни разу ей не ответил, – тогда-то я и осознал, что зашел в тупик и пора на боковую.
Сны мои были сумбурные и отрывистые – перед глазами вставали отдельные яркие моменты. Выражение лица Анны, когда мы впервые заглянули в памперс нашей новорожденной дочери, – при виде похожей на смолу черной субстанции у нее в глазах вспыхнул такой ужас, что мы оба рассмеялись. Анна натягивает чулок, сидя на краю постели, а потом встает и окидывает себя быстрым взглядом в зеркало, прежде чем уйти на работу. Анна тыкается носом в мою грудь и говорит, что от меня воняет.
Я проснулся рано утром и резко сел, уставившись на противоположную стену свой маленькой комнаты. Недосып компенсировался четкой уверенностью в том, что мне нужно делать.
Смена режима. Смена режима! Наконец-то у меня родился план. Если я хочу снова завоевать сердце Анны, помимо многочисленных мелких изменений в характере и поведении я должен сделать одну конкретную вещь. Так я дам ей понять, что сожалею о прошлых ошибках и хочу все исправить.
