Евгений Вецель - Социальная сеть "Ковчег"
Через 15 минут поисков и разбирательств с сенсорными кнопками на плите уже стояла сковородка, а в ней скворчала глазунья с четырьмя жёлтыми глазами. В хлебнице лежал нарезанный тёплый хлеб. Чайник или кофеварку я не нашёл. Поэтому сел за стол и умял яичницу с хлебом всухомятку. Не найдя раковину или воду на кухне, я сходил в спальню к тумбочке с соком, который выехал после того, как я положил на неё свои очки, а затем взял их обратно. Чувство победы над всей этой техникой окрыляло. Думаю, сходные мысли посетили обезьяну, которая научилась пользоваться каменным топором. Сытый и довольный, я стал рыться в шкафах, чтобы найти себе хоть какую-то одежду. Я знал, куда пойду. Уж на улице наверняка можно будет выяснить, что это за город и что это за место.
Мне удалось найти только один комплект одежды. На скромной серой куртке вместо бренда стоял трёхмерный штрих-код. Вся одежда была опрятна и идеально выглажена. Я нашел входную дверь в номер, открыл её и посмотрел, что написано на обратной стороне. Номера комнаты не было, был только штрих код, похожий на тот, который я обнаружил на куртке. Небольшой коридор был застелен дорогим толстым ковром. Ноги приятно утопали недавно найденными мокасинами, не оставляя следов на белом ворсе. Подумалось: почему хозяева не боятся, что белый ковёр быстро истопчут?
Коридор вёл к прозрачному лифту. Как я ни пытался, мне не удалось открыть его двери. Никакой другой лестницы или выхода тоже не было, поэтому пришлось вернуться в номер. Продолжив обследование номера, я изрядно удивился, обнаружив, что непосредственно за окном, за большой полупрозрачной шторой, стоял отличный спортивный родстер красного цвета. Когда я подошёл к этому окну, оно распахнулось, и я смог войти на террасу, на которой стояла эта красавица. «Странно. Как автомобиль, мог попасть на этот балкон, тут же третий этаж?» – подумал я.
Я подошёл вплотную, аккуратно подёргал ручки дверей. Они не открывались. Заглянул в салон. Автомобиль был похож на стильный и уникальный дизайнерский концепт. Уж кому-кому, а мне известно, что цена такого автомобиля может равняться стоимости всего отеля. Неужели этот отель предоставляет гостям такое дорогое украшение вида из окна? Никакого пандуса для съезда этой машины не наблюдалось. После того, когда я отодвинул шторы, стало ясно, что находясь в номере можно было любоваться всей машиной через окно, простирающееся от самого пола до потолка. Было совсем необычно, находясь на третьем этаже, любоваться родстером через окно. Такое мог придумать только автомобильный фанатик. Ему, наверное, удобно не расставаться с любимой «малышкой» ни днём, ни ночью. Могу ручаться, что этот автомобиль вечером красиво подсвечивается.
Я обнаружил рядом с автомобилем, на стеклянной стенке террасы, две большие кнопки, на которых были обозначены стрелки вниз и вверх. Когда я нажал кнопку «вниз», вся терраса начала опускаться вместе со мной и автомобилем. Значит, это автомобильный лифт. Ловко придумано: приезжаешь домой, ставишь автомобиль на террасу-лифт, через окно нажимаешь кнопку и поднимаешься к себе на третий этаж, где выходишь из машины и отправляешься в душ смывать рабочие заботы. А красавец автомобиль защищён от угона и всегда радует тебя своим видом через окно. Вот бы мне такое счастье!
Тем временем, мы с автомобилем спустились на землю. Дорога от террасы, петляя, уходила в небольшой лесок. Угон чужого автомобиля не входил в мои планы, поэтому я решил пройтись пешком. Нужно, наконец, выяснить, где я оказался, и что я тут делаю. Ускорив шаг, я преодолел несколько сотен метров по этой дороге, пока не понял, что она выходит на оживленное шоссе. Я стоял на обочине и пытался разглядеть несущиеся с огромной скоростью автомобили. У нас в России так быстро ездить не принято. Тут скорости больше 200 км/ч. Все марки автомобилей были незнакомыми. Большинство из них было похоже на тот родстер на балконе, но конструкция и цвета слегка отличались. Шоссе для олигархов, подумал я. Сплошные спорткары, похожие на «Феррари» и «Ламборджини».
И тут я понял, куда идти дальше. Нужно спускаться в подземный переход перед шоссе. За этой широкой дорогой, по которой все несутся с такими скоростями, наверху был высокий откос, на котором мне снизу были видны деревья, цветы и кустарники за ажурным забором. Видимо, пешеходам положено ходить там. Я спустился в чистейший светлый переход, прошёл около ста метров и наткнулся на большой работающий эскалатор, уходящий ввысь к дневному свету. Когда я стал подходить к нему, его скорость увеличилась, и он быстро домчал меня на уровень третьего этажа.
Шоссе осталось далеко внизу. Вокруг была очень длинная аллея, богато засаженная красивыми растениями, которая шла над автомобильным трафиком. С противоположной стороны играло волнами бескрайнее море. По многочисленным дорожкам аллеи двигались пешеходы и велосипедисты. Люди! Все они знают, где находятся, и с удовольствием подскажут мне, если не языком, то жестами. Одежда у них была красивая, разная, но совсем странная и непривычная. Я выбрал дедушку поулыбчивее и, медленно подойдя к нему, сказал:
– Здравствуйте. Вы не подскажете, какой это город?
– Москва! – удивлённо вздёрнул брови дед, отшатнувшись от глупого вопроса.
– Как Москва? А какой тогда сейчас год? – спросил я, пытаясь справиться с волнением.
– Не морочьте мне голову, молодой человек! – сказал старичок, и побежал прочь, прижимая к груди какой-то листочек.
Миссия Штерна
Штерн лежал в полной темноте, размышляя не о смысле жизни, а о смысле смерти. Смысл жизни ему, умершему, уже был не нужен. Штерн был так воспитан обществом, что во время жизни, как и все, старался не касаться этой темы и делать вид, что как бы этого почти и нет. Смерть все считают главным злом и стараются избегать этой темы. В этом плане секс и смерть – очень похожие явления. Они оба касаются любого человека без исключения, и одновременно являются запретными темами в обществе. Это вынуждает справляться с этими двумя явлениями в одиночку, разбираясь со своими страхами, сомнениями и ожиданиями в одиночестве.
Жизнь позволяла ему творить, изобретать, получать удовольствие. Возможность жить давала ему радость. Мысли о смерти часто посещали Штерна, но он их избегал. И это было хорошо. Смерть наступила внезапно и незаметно. Она принесла бы ему гораздо больше страданий, если бы он ежедневно думал о ней и готовился. Штерн был уверен, что если медицина изобретёт способ узнать возраст смерти человека, то после недолгих совещаний общество уничтожит эту технологию, чтобы не думать каждый день о неизбежно уменьшающемся сроке. Бывают ситуации, когда «прикуп» лучше не знать.
