Дмитрий Грунюшкин - За порогом боли
– Идиотская ситуация, – с досадой продолжил Алик. – Но ты меня должен понять. Я – шеф этой команды и не мог при них говорить откровенно. Они моих слабостей знать не должны.
– А получилось еще хуже, – вставил Макс.
– Да уж… – Алик сокрушенно покачал головой.
– Все? – Макс выжидающе смотрел на Алика.
– Нет, – Алик, похоже, все-таки решился на откровенность. – Это не самые важные для нас с тобой проблемы. Ты понимаешь, о чем я?
– Может быть. Но я гадать не люблю.
Алик расстроено вздохнул:
– В Елене проблема.
– Если честно, то я здесь не вижу проблемы, – Макс пытался смягчить слова тоном, но фраза, все равно, получилась резкой, и он сразу же постарался исправить неловкость. – Понимаешь, Алик, Ленка – свободная женщина. Но ей со мной, кажется, нравится, и я не собираюсь ей торговать. Мне очень жаль, но, похоже, ты проиграл. Она не хочет быть твоей. Ты можешь попытаться завоевать ее сердце, только, естественно, не за мой счет. Она мне тоже нравится и я ее, просто так, не уступлю. И, по-моему, ты избрал заведомо неправильный путь. Она женщина гордая и, когда ее пытаются заставить что-то делать, она тут же начинает сопротивляться. И она терпеть не может грубости. Вот такие дела. Извини, если что…
Алик понуро слушал Макса.
– Я все понимаю, – виновато сказал он. – Но не смог сдержаться. Это ты меня извини. Давай все забудем. – Алик протянул свою здоровенную ладонь. Макс от души хлопнул своей.
– Так-то совсем другое дело. А то я уж озаботился.
Алик облегченно перевел дух и выпрямился:
– Может, отметим примирение? Зови своего дружка, куда-нибудь прокатимся. А завтра, давай, я вас на охоту свожу?
– Спасибо Алик. Мы уже сегодня отчаливаем. С Ринатом.
– А куда?
– Куда-то вверх по реке, на озеро.
– А-а! 3наю-знаю. Ну, ладно, удачно вам поохотиться. А вернетесь, все-таки загляни ко мне.
– Обязательно. Давай, Алик, удачи тебе! Увидимся.
Макс с приподнятым настроением отправился домой и не видел, как Алик долго и пристально смотрел ему вслед.
Макс резво взбежал на крыльцо, по инерции все еще улыбаясь.
– Что это ты такой веселый? – Кирилл сразу почувствовал перемену в его настроении.
– Проблема закрыта. Сейчас с Аликом поговорил. Все уладилось.
– Вот и прекрасненько.
– На охоту даже пригласил, – поделился Макс.
– Ней вздумай, – встревожено встрял Ринат. – Знаешь, на охоте всякое может случиться!
– Что ты имеешь в виду? – Ленка даже опешила от такого оборота.
– Ерунда! – махнул рукой Макс, свирепо глядя на Рината. – Все готово?
– Готово! – Ринат был рад уйти от темы, где он дал такую промашку. – Все в машине, переоденемся на реке. Поехали?
Макс запрыгнул в кузов и бегло оглядел снаряжение.
– Ну, что? Все забыли? Ничего не взяли? Трогаемся.
Лодка, тарахтя мотором, вспарывала носом темную воду лесной реки. На носу, сонно щурясь, лежала здоровенная лайка, то ли Норд, то ли Байкал. Собака была старой и опытной. Здесь, в лесах русского севера, лайки были универсальной породой. Они шли по следу, держали медведя, загоняли лис и доставали из воды уток. А дома еще и двор сторожили и выступали в роли большой игрушки для детей охотников. Вряд ли какая другая порода справилась бы со столь разноплановыми задачами.
Широкая, вначале, река постепенно сужалась. Лес глухой мохнатой стеной обступал со всех сторон. Темнело, и Макс, включив мощный фонарь, сел на носу, чуть подвинув пса. Пес доверчиво положил свою огромную голову на колени Макса и блаженно закрыл глаза и прижал уши, когда тот начал почесывать его седой лоб.
Река сузилась до четырех-пяти метров и мотор пришлось заглушить, чтобы не повредить винт об то и дело попадающиеся стволы деревьев, лежащие в воде. Наконец Ринат попросил Макса посветить на берег, и в сгустившейся тьме луч фонаря высветил маленькую темную избушку, стоявшую метрах в десяти от берега.
– Приехали.
Днище лодки захрустело по песку и Макс спрыгнул в воду, подтаскивая лодку к земле. Пес дождался, когда нос моторки окажется на суше, и перепрыгнул на берег, сразу отправившись проверять домик. Старая умная собака не хотела без пользы мочить лапы.
Парни вытащили лодку на берег и затопили печку-буржуйку в избушке. Запас дров на ночь лежал под нарами, занимавшими всю избу, которая была величиной всего три на три метра. Вскипятили чайник, поставив его на печку.
Быстро холодало. Все тепло, накопившееся за день, уходило в открытое черное небо, усыпанное яркими звездами.
Макс разлил по кружкам крепкий горячий чай и, открыв бутылку, разбавил его водкой один к трем. Кирилл взял кружку сразу, а Ринат сначала поморщился, подозрительно глядя на «коктейль».
– Пей, не нюхай. Это пунш.
Кирилл залпом выпил напиток. Ринат сначала попробовал, подумал, насупив брови, и тоже выпил всю кружку. Оба умиротворенно перевели дыхание, и Макс улыбнулся, глядя на их реакцию. Он тоже осушил свою кружку и закрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям. Огонь хлынул вниз, в желудок, а оттуда упругими струями растекся по всему телу, расслабляя мышцы. Лицо загорелось, как от смущения. Замерзшие пальцы погорячели, а их кончики даже стало показывать от жара. И ни малейшего признака опьянения!
– Ничего себе напиточек! – восхищенно заметил Ринат. – Я всю жизнь в лесу, а такого не пробовал!
– Век живи – век учись, – назидал его Макс. – Я этим и многим другим штукам научился, когда в Красной Армии служил. Спасибо комбату. Я тебе о нем рассказывал, – кивнул он Кириллу. – Гонял он нас, конечно, как сраных сайгаков, но я сейчас об этом не жалею. Многие говорят, что годы, проведенные в армии – потеряны. Глупость. Просто они эти годы провели бесполезно. А я – нет!
Они проговорили еще с час, протапливая холодную избушку. Пес спал, забившись под нары, настораживая уши от каждого шороха ночного леса не открывая, при этом, глаз. Наконец, стало тепло.
– Пора на боковую, – изрек Ринат. – Вставать очень рано. Здесь в конце мая очень короткие ночи, а нам на озере надо быть чуть свет. Днем утки в камышах сидят, и их оттуда не выгонишь.
Макс откинулся на сосновый лапник, которым были покрыты нары, вдыхая неповторимый запах хвои с дымком и вслушиваясь в ночные звуки леса и журчание близкой речки. Через пять минут он уже спал.
Ринат разбудил их уже через три часа. Поеживаясь от холода Макс, вышел на поляну перед избушкой, на ходу делая разогревающие упражнения. Ринат уже развел костер, и языки пламени согрели серые предрассветные сумерки. Над речушкой поднимался туман, почти скрывая заросли ежевики на другом берегу. Избушка стояла на небольшой поляне, метров тридцати в диаметре. С двух сторон был густой еловый лес, а с третьей —болото, вплотную подступавшее к черному от времени и сырости срубу, отделенное от него только узкой полоской кустарника.
