Райдо Витич - Игры с призраком. Кон второй.
— По правде Листавр решил. Мог ведь и того громадного выставить, — кивнула на высокого, здоровеного мужчину рядом с парнишкой.
— Обувку сымай! Вишь, костры палят, чего воловодишься?! — грянул Велимир над ухом. Халена не шевельнулась: что-то ей сильно не нравилось, а что?…
И поняла — парень, что против нее выставлен, мальчишка совсем. Краснеет от смущения и взгляд от Халены отводит. Видно — не по себе ему. Какой же боец из него? Да и почему он за княжью дурость отвечать должен? Не видать ему победы, значит, нагоняй от Листавра получит. А какая победа, если и смотреть на противницу он боится, не то что коснуться?
Развернулась, взглядом Листавра выискивая. Тот с другими князьями стоял, с Чуром, Любодаром, и Горузд рядом.
Девушка к ним направилась.
— Куды?! — растерялся Гневомир.
— Туды, — буркнула, своих руками с дороги отодвигая. Подошла к князьям и уставилась в глаза Листавра:
— А не такой ты добрый князь, как говорят. Мирослава чернишь, а между тем, он бы и мысли не допустил другого на испытание за себя ставить. Вот и выходит — Богов еще не пытали, а уже ясно, кто чист, а кто нет.
Чур прищурился, пряча восхищение и одобрение под ресницами, чуть улыбнулся — не сдержался. Любадар нахмурился. Горузд крякнул, уставился на девушку: ты чего городишь?!
Листавр же рот открыл, слегка растерявшись от выпада:
— Да ты никак порочить меня вздумала? — прогудел.
— Пока ты правду ищешь, я ее уже нашла и всем показала.
Князья переглянулись: кто-то усы погладил в раздумьях, кто-то кивнул, соглашаясь.
— А правда Халены Солнцеяровны, — заметил Хагол. — Ты вызов бросил, тебе и в круг вставать.
— Да я ей послабление дал! — простер руку в сторону выставленного парня, что уже почти нагой стоял в ожидании — чресла всего и прикрыты.
— А перед Богами все равны, — спокойно молвила девушка. — Пошли, князь. С мальчиком драться я не стану: мал, нипричем. Ты на испытании настаивал, почему ему ответ держать? А может, ты передумал? Готов наветы, что на Мирослава плел, забрать? Мы, миряне, зла не помним, согласны забыть недоразумение, но если вдруг снова сквернить князя нашего вздумаешь, уж не взыщи, лично тебя вызову и клинком распишу. Для ума.
— Ты как смеешь?! — удивился Листавр. — А ну, пошли. Хотел я тебя уберечь, да зрю — попусту! Дерзка ты не в меру! Пошли!
И пошел, на ходу скидывая перевязь, рубаху.
Халена на Горузда покосилась с хитрой улыбкой. Тот набычился, видно, готовя ей отповедь. Да не успел и слова молвить — пошла воительница за князем, ботинки скинула, перевязь в руки Гневомира сунула.
Дрова подожгли — затрещали сучья, задымили, огонь вспыхнул.
— Не осромись, Солнцеяровна! — кинул кто-то из своих.
Листавр в круг встал, перепрыгнув кострище.
`А здоров', - хмыкнула Халена и следом прыгнула.
Душно внутри круга, пламя высоко поднимается и не только жар дает сильный, но и дымом душит. Долго, ясно, не продержаться, но Халена в принципе и не собиралась. Ее ум больше предстоящая сеча с лютичами занимала.
Листавр кружить начал, примериваясь к противнице, а та стояла, выпада ждала, уже сообразив, как бой не начав, закончить. Князя она, как своих, приемам не обучала, потому тупая сила ей не страшна была.
Шагнул мужчина к ней, решив ладонью в огонь скинуть, словно мошку. Халена отстранилась, ступней в ребра ударила, присела и толкнула ладонью под дых. У Листавра дыхание сперло, глаза огромными стали от удивления. И упал князь в костер, взмахнув руками. Завшипело, дым пошел. Его давай свои поднимать, резво тушить кострища. Халена помогла — с волос мужчины опалину стряхнула. Тот уже на траве сидел, хлопал опаленными ресницами, силясь понять — что было-то? Сердиться ему или каяться, что горазду воительницу вызывал? Вот не вабил сраму и на те…
— Брагу дайте, — приказала его людям Халена. Те перечить не стали, мигом кувшин принесли. Листавр руки протянул, желая в рот хмельное влить, да не получилось — воительница на его обожженные плечи все вылила.
— Ешкин кот! Почто добро переводишь?! — осерчал муж.
— Тебя от ожогов спасаю. Часа не пройдет, нормально себя чувствовать будешь.
Листавр смолчал, только хмуро на девушку посмотрел. Покосился на ее руки, что брагу по плечам растирали.
— Хм, — смутился. — А ты и впрямь, горазда в деле воинском…Ну, шалая. Ладно, считай, квиты мы, — прогудел со вздохом.
Халена согласно кивнула, ладонь подала. Мужчина глянул на махонькую ручку, дивясь, как же девка его этими веточками в огонь ринула? И пожал, осторожничая, чуть касаясь.
Девушка кивнула, выпрямилась:
— Еще пару кувшинов князю на плечи вылейте, — предупредила его дружников, к своим повернулась. А те гуртом стояли за ее спиной, гордости и задиристых взглядов не скрывая, поглядывали на остальных.
— Эка ты воительница, дока! — гоготнул Гневомир, перевязь посестре подавая. Горузд, хитро улыбаясь, по плечу ее потрепал:
— Наша!
Миролюб на корточки присел, ботинки подавая. Плюхнулась на траву девушка, надела обувь и улыбнулась парню ласково:
— Больше переживал.
Тот ответить хотел, но рядом Чур встал, руку Халене протянул, предлагая помощь. Но она сама встала. Тот усмехнулся, руку убрал и вдруг поклон положил:
— Слово свое не забудь. При всех обещалась после сечи сватов моих ждать.
— Угу.
`Сватов-то ждать обещала, да так же, что замуж выходить не собираюсь, говорила. Напомню', - подумала.
— Вечерять милости просим, да ратью вставать, — провозгласил Любодар.
— Разбор полетов закончен, — хмыкнула Халена, умиляясь здешним жителям. Ничего всерьез не воспринимается. Знать, сильно стукнуть надо, чтоб дошло. Плохо, что князя учить одного не приходится — людей его прежде всего уроки жизни коснутся.
— Пошли вечерять, Халена! — чрезвычайно довольный хохотнул побратим. На руки девушку поднял.
— А ну, поставь, откуда росла! — взбрыкнула. И Миролюб добавил кулаком в ребра:
— Аще раз, в зубы дам! — заверил.
— Ну, чё вы баруздите? — обиделся Гневомир, но Халену из рук выпустил.
— Чай, не девка проста, лапать-то! Совсем, знать, разум потерял, буслай!
— Ты полайся! Ишь, кулаками тыкать удумал! Ща, как тыкну, до коновязи низом пойдешь, — пригрозил, кулачищем перед носом Миролюба покрутив.
Тот надулся, но связываться не стал: больно надо! Дурень он и есть дурень, ему слово — он два! Да еще грозит, наян!
Взглядом высказал все, что думает, и пошел, Халену чуток подталкивая вперед себя.
— Вот лисья душа! — вздохнул побратим, следом потопал.
Глава 11
Стемнело, когда на позиции выступать начали. По-мнению Халены — глупость чрезвычайная. Нет, чтоб засветло место будущей стоянки разведать, позиции занять и знать, кто впереди, что ждет. Нет, ночью, во тьме лесом идти, неизвестно куда, неизвестно, навстречу к кому!
