Райдо Витич - Игры с призраком. Кон второй.
— Ты говоришь как горец, как воин, но ты женщина.
— Воин это не половой признак, Дейн. Мужество и честь, доброта и справедливость живут в сердцах и умах и мужчин, и женщин… Я пришла в этот мир никем, а ухожу всем — в этом высшее счастье. Уходи и передай моим, когда встретишь — я ушла мирянкой, ушла безмерно богатой их заботой. Я познала истинную свободу и сохранила ее… Обязательно найди их, обязательно передай и помоги, чем сможешь, расскажи о том, что произошло. Вы должны быть вместе, все, только так роскам придется оставить свою затею по превращению рая в ад.
— Роски совсем близко.
— Уходи. Они идут за мной. Я их задержу.
— Или вместе уходим, или вместе остаемся, — заявил Дейн твердо. Халена с горечью посмотрела на него:
— Зачем ты это делаешь?
— Затем, что ты поступила бы так же. Тебе придется выбрать: умереть со мной или уйти и жить, тоже со мной.
Халена зажмурилась: упрямство мужчины было некстати. И выбора он ей не дал.
`Подожди, Гром, подожди меня совсем чуть-чуть, любимый. Я скоро приду к тебе.
И отодвинулась от камней:
— Идем.
И снова уступы, мелкие расщелины, острые углы камней. Не видя, куда ползешь, не понимая как. А губы гнет улыбка, сродная упрямому оскалу. Но скоро и `завод' упрямства кончится, что тогда делать?
Дейн прижимает Халену к камням, тащит почти на себе:
— Зачем? — вопрошает она и пытается идти сама, ползет вопреки всем законам, порядкам.
— Отдохни минуту.
Лучше вечность…
— Мы почти у цели.
Какой? Вершины скалы?
— Роски отстают.
А зачем они вообще лезут за нами?
— Ты как?
— Лучше всех, — усмехнулась.
— Нужно идти.
Скажи что-нибудь новое, более приятное.
— Лезь, я помогу.
Опять в путь.
Дейн подтянул ее наверх, но отдохнуть не дал, подхватил под мышки и потащил уже вниз.
— Сама, — дернулась, отталкивая мужчину. Ноги тут же разъехались и, упав на спину, Халена покатилась вниз по щебню, грозя разбиться о выступы камней. Затормозила, уперевшись ногами в валун, и рассмеялась, глядя, как в небе кружит ворон.
— Добычу чуешь? Э-э, брат, рано, — голову приподняла и замерла, изумленная открывшимся видом: чуть ниже травой поросший склон, лес и поле, широкая дорога к горизонту. А там опять горы, скалы.
Дейн скатился на ногах, сел рядом с Халеной:
— Жива?
— Угу. Здесь вы живете?
— Угу.
Девушка рассмеялась и почувствовала, как овладевает ее телом онемение и холод. Ни ногой, ни рукой не пошевелить, смотреть и то сил нет.
Дейн поднял девушку, заставил встать на ноги и повел вниз, крепко придерживая. Вот и трава, первые деревья.
Мужчина резко засвистел, оглушая Халену. Слева послышался шум, появились три оседланные лошади без седоков и пять всадников подстать Дейну — с обнаженными торсами, каменными лицами, длинными волосами.
Мужчины окружили пару и уставились на Халену.
— Здраст… — только и смогла выдать.
— Спорю на свой анжилон — это Халена! — ткнул в нее пальцем один горец.
— И я рад тебя видеть, — кивнул ему Дейн, взбираясь на лошадь.
Халена взяла под уздцы другую лошадь, погладила ее морду.
— Это конь, — пояснил молодой сероглазый горец, склонившись к девушке, чтоб лучше ее разглядеть. И отпрянул, увидев черные глаза.
— Скоро роски будут здесь, — сообщил Дейн, помогая Халене взобраться на коня.
— Сколько? — разжал губы самый старший из присутствующих.
— Три десятка.
— Мар, Летер, — взмахнул тот рукой, указывая влево и вправо. Двое отделились от группы и, взяв у товарищей тулы со стрелами, разъехались в разные стороны, скрылись в лесу у подножья склона. — Замир?
— Мертв, — бросил Дейн и пустил коня рысцой.
— Так и знал! — процедил молодой, следуя за мужчиной.
Всадники понеслись по полю прочь от склона, увеличивая скорость. Вскоре кони во весь опор мчались к горизонту.
У Халены сбилось дыхание, закружилась голова. Она обхватила шею лошади руками, пытаясь удержаться в седле, и видела траву, что стелилась под копытами, вырванный дерн.
— Конец, — подумала и, не удержавшись в седле, упала. Прокатилась по траве, замерла, словно со стороны наблюдая бег удаляющихся коней. Гривы бились о холки, тонкие ноги, казалось, не касались земли, несли в облака…
— Дейн!! — заметив отсутствие девушки, крикнул горец, призывая товарища к вниманию. Мужчина обернулся и, резко натянув поводья, развернул лошадь:
— Халена!!
Она видела, как Дейн развернул лошадь, возвращаясь, на ходу спрыгнул с нее, подбежал и навис:
— Халена!
— Гром… — прошептали губы девушки. Глаза закрылись.
Стало тихо, так тихо, что Дейну показалось — у него заложило уши. Он не понимал, что произошло, не хотел понимать — сидел и смотрел на девушку:
— Ты же Богиня, Боги не умирают…
И уставился в небо, сжав кулаки: Боги? Это ваша справедливость?
— Почему вы всегда забираете самое ценное, убиваете то, что достойно жизни?
— Потому что, оно достойно и смерти, — хмуро заметил подъехавший мужчина. Дейну же показалось, что это сказала Халена. И вспомнились ее слова от первого до последнего, и стало невыносимо больно, что эта девушка не богиня, а простая смертная.
— В ад богов небесных, — погладил ее, вглядываясь в лицо с надеждой. — Ты богиня на земле, ты должна жить…
И заметил, что ресницы девушки дрогнули. Склонился над лицом, прислушиваясь, приник к груди и услышал сначала очень тихий стук сердца, а потом гул. Он нарастал, ширился, пугая людей и лошадей, ветер стал сильным, почти шквалистым. Дейн вскочил, не понимая, что происходит, и увидел ослепительный серебристый обод.
— Уходим!! — закричал ему горец, еле сдерживая коня. Но Дейн не мог пошевелиться — он смотрел на приближение странного предмета и чувствовал холод и онемение в груди. Его словно заморозило от мысли, что это Боги пришли за своей, а значит, они все слышали, значит, смогут объяснить ему, почему поступают нечестно.
Значит, Халена будет жить. Значит, она жива.
И последнее, что запомнил — яркую вспышку.
Злобные, завистливые люди.
саранча
Обгорелые леснины, сгоревшее дерево.
Дикое.
Ворчун, всем недовольный человек.
Никуда негодная.
Бесстыжая.
Плут, обманщик.
Пустослов.
Искусную.
Открытая равнина, луг.
Талисман.
