Лайт Дэйтон - Муравейник
Ювар оглядел своих людей. Зрелище было страшное: потные, измученные, осунувшиеся лица в корке запекшейся крови, руки с трудом сжимали оружие. Ополченцы тяжело дышали, шатались от усталости и ран. Еще одна атака, и все…
Муравьи подтянули последние резервы — несколько сотен солдат с южной стены, где успешного прорыва явно не предвиделось. Ни разу шестилапым там не удалось дотянуться до гребня, так что защитники еще даже не успели израсходовать запас метательных снарядов. Ополченцы там тоже выбивались из сил, но, подкрепленные группой мерасских землекопов — неумелых, зато неимоверно сильных, — держались пока крепко. Правда, и штурмовали южную стену не с таким упорством. Можно было подумать, что этот рыжий отряд просто отвлекает часть людских сил на себя.
И вот все еще огромная муравьиная армия, хотя и оставалось в ней не больше пятой части солдат, ринулась в последний яростный штурм. Снова молниеносно выросли живые лестницы. Сил отбиваться уже не было.
— Навались! — хриплый рев нескольких глоток.
Сразу на три копья поднимают выскочившего из-за гребня шестилапого, сбрасывают назад. С криком падает, обняв искалеченную ногу, Шалех, по измученному телу проносятся жесткие муравьиные лапы. Витаз отбрасывает муравья во двор, на камни, но и сам, кажется, вот-вот упадет без сил.
Страшно закричал Кештал — зазубренные клинки жвал проткнули ткача насквозь, и, увлекаемый тяжестью еще живой добычи, убийца-муравей свалился со стены.
— Кешта-а-ал! — выкрикнул Витаз, рванулся к стене. Из-за гребня ему навстречу уже лезло рыжее, сверкающее хитином, чудовище, но могучий колесничий одним ударом раскроил голову проклятой бестии и перегнулся через стену. Поздно. Разве отыскать теперь труп несчастного Кештала в смердящем месиве измятых муравьиных тел?
Вдруг взметнувшиеся снизу жвалы сомкнулись на горле Витаза, колесничий дернулся, потянулся за копьем, но муравей уже сжал челюсти, и обезглавленное тело скатилось прямо к ногам Ювара.
«Все, — с пронзительной тоской подумал командир, — конец нам».
Это понял и Хшасту. Неслышный приказ — и на галереи неуловимыми тенями взлетели пауки. Свежие, полные сил, могучие.
Зная, что даже мощные волны страха не принесут пользы, а парализующая воля может поразить защитников-людей, Фефн еще вчера запретил смертоносцам во время боя пользоваться привычным оружием.
Хшасту еще раз повторил приказ Младшего Повелителя и вместе со всеми кинулся в атаку.
Смертоносцы сцепились с шестилапыми. Теперь пауков собралось куда больше, чем в Валеге, а условия сражения оказались гораздо лучше, чем в Юте, где одиночные смертоносцы были вынуждены едва ли не в чистом поле биться сразу с десятками муравьев.
Началась безмолвная и жестокая схватка. Здесь не давали и не просили пощады. Сила ломила силу: жвалы вцеплялись, пытаясь разодрать врага на части, удары могучих ног опрокидывали, ядовитые хелицеры перекусывали все, что попадалось им в пасть — ноги, жвалы, усики, бывало, что и мощные, бронированные хитином, головы муравьев, которые с оглушительным треском лопались под сильным напором…
Фефн оставил в Мерасе семнадцать черных смертоносцев, обученных управлять, и почти полсотни бурых пауков. Сила огромная. И муравьи впервые почувствовали, что им противостоит противник, по крайней мере, не слабее их самих. Численное превосходство шестилапых позволяло им некоторое время оборонять два захваченных на западной стене пятачка, но не более. Продвинуться вглубь города рыжие не могли. А смертоносцы все сжимали капкан вокруг яростно отбивающихся муравьев, хотя и сами несли потери. Уже пять неопрятных бурых туш валялись на галерее в луже крови и внутренностей, еще девять пауков с трудом выползли из боя на обкусанных лапах.
Обессилевшие от ран и нечеловеческой усталости ополченцы по одному, по два поднимались на ноги и шли на помощь своим Повелителям. Впервые без приказа. Просто многие поняли, что битва застыла на одном месте, в неустойчивом равновесии, и даже малейшая помощь, несколько брошенных в бой воинов, способны переломить ситуацию, вырвать, наконец, у шестилапых долгожданную победу.
К сожалению, в полной мере исполнить приказ Фефна Восьмилапым не удалось. Смертоносцы за сотни лет своего владычества настолько привыкли полагаться на ментальную мощь, что то и дело инстинктивно пускали в ход свое невидимое оружие. Особенно, когда чувствовали, что их жизни угрожает опасность. Пауки ничего не могли поделать — негативная реакция сразу же выливалась в удар воли, это уже давно вошло в привычку.
Как и раньше, в Юте и Валеге, сначала волны паники не действовали на муравьев. Они словно бы и не замечали ужасной ментальной бури, бушующей вокруг. Зато в страхе разбежались немногочисленные ополченцы, последние защитники, которым много и не надо было. Державшиеся только за счет надежды на победу, сверх обычных своих сил, пережившие гибель многих товарищей, люди не выдерживали жестоких паучьих ударов и бежали. Некоторые тут же попали в жвалы шестилапым, несколько человек, с криками ужаса бросившиеся прочь не разбирая дороги, свалились с галереи прямо на камни внутреннего двора.
Сгрудившиеся внизу жители Мераса, в основном женщины, испуганно ожидавшие конца схватки, громко вскрикнули, когда прямо перед ними рухнули на камни несколько изуродованных тел. Самое страшное было то, что даже с переломанными ногами, с треснувшими ребрами и разбитой головой, они пытались уползти подальше от волн панического ужаса, накатывающих с галереи.
Оставшись без поддержки людей, смертоносцы гибли все чаще. И все чаще стегал шестилапых яростный ментальный удар. Наконец кто-то из обреченных пауков в отчаянии излучил смертельную волну — просто приказал врагам умереть. Несколько муравьев, сгрудившихся вокруг смертоносца, упали как подкошенные. Обрадованный, он усилил напор, поделился «открытием» со своим сородичами.
Разом все пауки ударили по муравьям черной волной смерти. По передовым шеренгам рыжих как будто невидимый мор пронесся — они беззвучно валились на землю. Но вот сила переросла критический предел, и случилось то же, что и в Валеге. Муравьи, которые ощутили на себе чужое воздействие, впали в боевую ярость. Правда, не все — видимо, тут все же сказывалась сила ментального удара. Жалкие остатки шестиногого воинства с неистовством безумцев ринулись на смертоносцев. В свой последний бой, когда уже не важно, живой солдат карабкается по трупам сородичей, чтобы вцепиться в головогрудь врага, или мертвый, лишь бы убить еще одного ненавистного врага.
Если бы не это… Может быть, смертоносцы все же смогли бы перебить шестилапых всех до единого. А так изрядно поредевшим паукам удалось лишь сбросить немногих выживших муравьев со стен и предотвратить окончательный разгром.
