Наталья Суханова - В пещерах мурозавра
- Хороша я, хороша, ох!
- Тихая, что с вами? - строго спросил Людвиг Иванович, но Тихая молчала.
Не успели они сделать несколько шагов, как Тихая снова заверещала:
- Хороша я, хороша, ох!
- Да она поет! - догадалась Бабоныко.
- Вы что, с ума сошли? - обеспокоился Людвиг Иванович.
Тихая вместо ответа припала к фляжке, а завернув крышку, опять заголосила:
- Хороша я, хороша!
- Хороша, тут уж нечего сказать, - рассердился Людвиг Иванович и отобрал у нее фляжку, потому что догадался наконец, что бабушка Тихая пьяна.
Тихая раскричалась:
- А хто ты такой есь? Цветик несчастный! Ха-ха, одно название - Лютик! Ха-ха-ха, брови, как усы, а сам Лютик!
И вдруг начала притопывать и вертеться, подвизгивая себе:
Мой миленочек,
точно алый цвет!
Я люблю яво,
и разговору нет!
Ух, ух, ух!
- Это что же у них, развозное пиво? - поинтересовалась Бабоныко.
- Живой бочонок! Сам обирает муравейник, а их поит!
- Никогда бы не подумала, что муравьи такие пьяницы. Впрочем, что же, культуры никакой, одна работа да темень!
Тихая уселась наземь.
- Вы идите, идите! - махнула она ручкой Людвигу Ивановичу. - А я ентого толстяка туточки обожду. Ку-у-ды вашим ликерам до его!
Жисть отда-ам, не пожалею,
буйну го-олову отдам,
снова заголосила она, так что Людвигу Ивановичу пришлось поднять ее, встряхнуть и вести, не отпуская от себя, потому что она все порывалась на поиски винного толстяка.
Глава 37
Феромония
В камере куколок среди совершенно белых коконов и среди коконов рыжеватых и даже совсем темных выделялись два кокона несколько необычных. Шелковая тесьма на них была завернута не так тщательно, как на других, а из одного изредка показывался красный свет. Впрочем, эти куколки стояли в самой глубине за другими, и муравьиные няньки равнодушно пробегали мимо них.
Между тем, если бы няньки задержались, а главное, умели слушать, они были бы поражены.
На секунду засветившись красным светом, одна куколка оказала:
- Ты написала, где мы?
Другая куколка Нюниным голосом ответила:
- Да! Два даже раза!
- А что выбросила?
- Ленту и пояс.
- Ничего себе! Так мы скоро совсем голые останемся.
- Ну как, хорошо обмазался феромоном? Царапину щиплет?
- Щиплет, зато заживает, как на собаке.
Та куколка, в которой красный свет не светился, вдруг зашаталась.
- Ты чего? - спросил Фимка из своего кокона.
- Стоять устала.
- А упадешь - кто поднимет?
- Что ли, нянек нет?
Но шататься перестала.
- Ты не думай, - помолчав, сказал Фимка. - Ты только не воображай, что я жадный, - мне просто не хотелось тратить деньги на ерунду.
- Конечно, Фимочка!
- Циолковский - он же не жадный был, а стал бы он тратиться на мороженое?
- Конечно, в ракетах же зачем мороженое? Там же еда в тюбиках, правда ж, Фимочка? - по-умному ответила Нюня.
- Дело не в том, что в ракете; дело в том, что тогда бы ему, может, и до ракеты не додуматься, если бы он на всякие удовольствия кидался, а не думал о космосе.
- А я знаю - лучше всего быть космонавтом!
- Это почему?
- А потому, что тогда на планете можно же встретить кого-нибудь, кого никто никогда не видел, даже никто не думал, что такое бывает. Всякие никому неизвестные открытия!
- Эх, Нюня-манюня, а ты много кого на земле видела? Или, может, в муравейнике все открыто? Если бы все было открыто, я бы сюда не полез. Знаешь ты, например, жука-чернотелку? Не знаешь и знать не можешь! Потому что живет он, где никто жить не может, в такой пустыне, что там никогда не бывает ни капли дождя, так что ни единого растеньица не растет.
- А чего же ест жук?
- Ага, то-то, что ест? А что пьет, спрашивается? Если ни капли воды! И никаких растений!
- Ничего себе!
- А вот: горячущий ветер из далеких-далеких земель несет иссохшие крошечные остатки растений. Там бы и муравью нечем было поживиться, а жук-чернотелка умеет добывать воду из этой сухости!
- А как?
- Ну, это тебе еще не понять. Это называется биохимия. А то еще вот, это уже о муравьях, вернее, об их паразитах. Есть такой паразит, который в начале жизни должен пожить у муравья, а потом переселиться в корову. Но попробуй-ка, попади от муравья к корове. Корова ведь не муравьед и муравьями не питается. И что же тогда делают эти паразиты? Они прогрызают стенки муравьиного желудка, но тут же эти дырки за собой заделывают, чтобы муравей не подох раньше времени, а то как же тогда к корове они попадут? А потом один из них пробирается в муравьиный мозг и сводит муравья с ума.
- Ой!
- Да ты не бойся. Думаешь, этот ненормальный муравей бегает по муравейнику, на всех бросается, кусает, да? Как же, очень это надо паразиту! Ему другого надо. Ему надо, чтобы муравей, забросив все свои дела, влез куда-нибудь повыше на стебель, на травинку и висел, вцепившись в нее, и ждал, пока его сожрет корова!
- А как же он заставляет муравья? Заберется к нему в мозг и шепчет в ухо, и шепчет в ухо, да? "Бро-сай ра-боту! Бро-сай ра-боту! Лезь на траву! Лезь на траву!" Да? А муравей: "Не хочу - жарко! А паразит: "Лезь, что говорю!"
- В жару они не лазят - в жару ведь и коровы не пасутся.
- Ага, "сейчас, говорит, жарко, можешь отдохнуть!"
Фимка, который невольно заслушался вкрадчивого Нюнишиного голоса, наконец опомнился:
- Затвердила: шепчут, шепчут! Целое утро в муравейнике - и всё сказки в голове! Много с тобой твой Фефешка разговаривал? Это же насекомые, а не люди!
- А приказы забыл, Фимочка? Значит же, есть все-таки разговор?
- Это химический разговор!
- А бабушка Тихая тоже этот разговор понимает!
- Бабушка Тихая, конечно, феномен...
- И я, и я!
- ...Но и ей далеко до насекомых! Сможет она за двенадцать километров запах вот такой мошки услышать? А отличить пароль одного улья от пароля другого, хотя ни один великий химик ни в одной самой точной лаборатории бы не смог?
- Фимочка, а почему?
- Да потому, что химик-то как определяет? Того столько, этого столько! Так какой-нибудь робот с другой планеты определял бы человеческое слово. Я бы показал на маму и сказал бы: "ма-ма", а он посчитал бы: два "м", два "а" получается "ам-ам", будто я есть хочу, и потащил бы ко мне маму, чтобы я ее съел.
- Ужас какой!
- Или я показываю на льва, говорю: "пасть", а он считает, сверяет, и у него получается "спать". Он - раз и засовывает меня в пасть ко льву, да еще и песенку колыбельную поет.
- Фу, какой злой!
- Да при чем тут?!.. Вот Нюня-манюня! Я просто к примеру, как химики иногда читают живые вещества. Немножко не тот порядок - значение-то уж другое, муравей сразу поймет, муха поймет, а мы еще не всегда понять можем. Вещество это как слово, понимаешь? Даже важнее! А букв для веществ, знаешь, сколько?
