Юрий Забелло - Планета для робинзонов
Первым желанием Джо было - бежать! Бежать как можно дальше от этого места, от этой зверюги, от этих стариков. Но его крепко держали за руки, а один из них говорил свистящим шепотом ему на ухо:
- Пой! Если тебе дорога жизнь, пой!
Зверь медленно втянул свое туловище на бугорок и разлегся на нем, разложив свои лапы по сторонам. Джо хорошо разглядел его кожу, состоящую из правильных прямоугольных вздутий, разделенных поперечными и продольными полосами. Тупая, слегка закругленная морда лежала всего в нескольких ярдах перед ним. Не было видно ни глаз, ни носа, только два бугорка выдавались над кожей головы зверя.
Старик, сидевший на корточках, выпустил из мешка поросенка. Пьевр поднял щитки на бугорках и показались его глаза. Он уставился на поросенка, его пасть стала медленно открываться.
Джо почувствовал неодолимое желание идти вперед и кинуться в эту пасть. В то же время волна ужаса и отвращения прошла по всему его маленькому телу, отдавшись где-то около сердца неприятной дрожью. Но желание идти вперед было сильнее, он попытался даже шагнуть, но руки обоих стариков намертво вцепились в него. И тут он увидел поросенка: визжа от ужаса, упираясь в землю всеми четырьмя ножками, тот полз вперед. Вот он вплотную подполз к пасти пьевра. Нижняя челюсть зверя стала отодвигаться назад, а поросенок, как приклеенный, двигался за ней, рока полностью не оказался под поднятой верхней челюстью. И тут верхняя челюсть опустилась, подталкивая его вглубь пасти, нижняя резко выдвинулась вперед, и визг несчастного поросенка затих где-то в утробе зверя. Пьевр вздохнул и опустил щитки на глаза.
И тогда Джо почувствовал радостное ощущение освобождения. Как будто его облили теплой свежей водой. Это чувство заполнило его всего-всего, с головы до пят.
Оба старика отпустили его, все трое прошли к зверю. Они поливали его спину родниковой водой, протирали панцирь пахучими травами, щекотали его брюхо, а зверь, закрыв глаза, довольно урчал. Несколько часов провозились они с ним, потом пьевр неуклюже слез с бугорка и пустился в путь по болоту.
С тех пор между ним и этим страшным зверем возникла настоящая дружба. Старики относились к зверю, как к богу, маленький Джо отнесся к нему, как к товарищу. Когда ему было около десяти лет, он впервые влез к пьевру на спину, и зверь понес его по болоту.
- Сейчас-то он уже не носит меня, - с некоторой грустью подумал Джо, и я стал слишком тяжелым для него, да и зверь совсем одряхлел.
А тогда... Как хорошо узнал он болото! Все эти островки, разбросанные там и сям среди грязи, роднички с чистой водой. Тогда же он обнаружил и перешеек, соединяющий их бугорок с островком, надо было только пробрести по пояс в грязи полсотни ярдов. Это был его островок, старики боялись ходить через грязь.
- А мать говорит - зверюга! - подумал он и с теплой нежностью вспомнил зверя. Последние годы пьевр почти не отходил от своего бугорка, он или лежал на нем, нежась в лучах утреннего солнца, или ползал по грязи недалеко от этого места.
Между тем, солнце почти совсем опустилось, под листьями начали сгущаться сумерки...
- Скоро уже придет Мэри, - подумал Джо. - Как же я брошу пьевра, если хозяин переведет меня на плантацию! Ведь он так стар! - и с этой мыслью он неожиданно для себя уснул.
5
Он действительно был очень стар, этот пьевр. Он был старым уже тогда, когда старый Джо Токану, дед нынешнего старого Джо, был еще молодым. Он был старым и тогда, когда впервые пастухи появились около болота. Он был старым и тогда, когда на планете только начиналась "эра Пендергастов", а сегодня был уже двести третий год этой эры!
Он многое мог бы рассказать, если бы умел говорить. Он мог бы рассказать, что было время, когда болото окружали совсем другие растения, отличавшиеся от нынешних и цветом, и формой листьев, а вокруг болот существовал богатейший животный мир. И в самом болоте жило много пьевров: пищи хватало для всех, потому что животные время от времени должны приходить на водопой, а пьевр ест раз в десять-пятнадцать дней, и за этот промежуток они (животные) успевали забыть, что около этого водопоя живет пьевр.
Он мог бы рассказать, что однажды откуда-то пришло тяжелое ядовитое облако, убивающее все: и растения, и животных. Ему повезло, он успел съесть крупного ящера как раз перед приходом облака и залег в глубине болота. Конечно, и он был отравлен ядовитыми газами, но он мог не есть очень долго, а когда он переболел, облака уже не было.
Он мог бы рассказать, как летали какие-то странные существа, ибо он не знал о существовании машин, придуманных человеком за много парсеков от его родной планеты. А вертолеты несколько дней утюжили небо, поливая почву нейтрализаторами: надо же было уничтожить остатки дефолиантов, накопившихся в почве.
Предки Джо не могли помнить этого, тогда они еще лежали в анабиозных камерах, и белые сами, используя богатейшую технику человечества, готовили планету для жизни своего "божественного" общества.
Пьевр мог бы рассказать, как появились вокруг болота эти новые растения, каких планета не знала до этого, и как последние представители аборигенного животного мира вымирали, съев эту траву или листья кустов, или тех, кто съел до этого траву и листья. Откуда ему было знать, что эта земная растительность содержит алкалоиды, непривычные для обитателей планеты.
Почти все пьевры болота умерли в страшных мучениях, сожрав таких отравленных животных. Ему опять повезло: попадались все звери такие, которые еще мало успели съесть новой растительности, так что он сумел привыкнуть к алкалоидам. Потом пришлось поголодать, а потом к болоту пришли люди.
Именно тогда он и получил свое имя. Мистер Пендергаст (Джошуа Первый автор "Евангелия" и "Законов") в сопровождении племянников и сыновей объезжал доставшиеся ему владения, чтобы определить, где разместить плантации, огороды и пастбища. Зверь произвел на них потрясающее впечатление. Кто-то из молодежи потянулся за ружьем, чтобы его пристрелить, но мистер Пендергаст остановил его:
- Не надо, нас оно не трогает, а негры будут его бояться и не сунутся в болото.
С тех пор он больше не видел белых людей. А когда мистер Пендергаст вернулся с объезда и рассказывал домашним о страшном звере, которого его сын назвал длинным словом, начинающимся на букву "п" и кончающимся "завр", маленький Джошуа (будущий Джошуа Третий) пытался выговорить это слово, но у него получилось "пьевр". Так зверь и получил свое имя.
Сам пьевр не видел, как белые, построив дома и службы, стали завозить на плантации спящих в анабиозе папуасских детей с тем, чтобы они пробудились в новой обстановке, и им можно было внушить, что какой-то Бог перенес их сюда и отдал в вечное рабство белым людям в отмщение грехов некоего их предка, о котором они даже и не слыхали. Но чудо было налицо: они заснули в одном месте, а проснулись совсем в другом. Непривычное солнце, а главное - звездное небо подтвердили правоту белых. Кроме того, они ведь были - мальчишками и девчонками от десяти до тринадцати лет, они не могли протестовать против Божьей воли, а когда и захотели - было уже поздно.
