Фрэнк Герберт - Сон или явь?
Полностью захваченный этими необыкновенными ощущениями Флэттери по-новому взглянул на Тимберлейка. Сейчас Тимберлейк казался ему… едва ли не мертвецом. Он, конечно, двигался, но его глаза за визором шлема были не чем иным, как пустыми глазницами Каждое движение напоминало механическую пляску костей скелета Флэттери принялся вспоминать Бикеля и Пруденс — и понял, что они тоже в действительности лишены жизни. Да, грудь их вздымалась при дыхании, но прикладываемые ими при этом усилия свидетельствовали лишь о том, что дни их (в разной степени) сочтены. Они напоминал» людей, жизнь которых поддерживается искусственными средствами.
«Мы обречены, — думал Флэттери. — Господи, зачем ты просветил меня?»
Скелетоподобный Тимберлейк и образы товарищей, представшие его внутреннему взору, неожиданно привели Флэттери в ярость. Он неожиданно выпрямился и воскликнул:
— Вы всё мертвецы! Зомби! Вы давным-давно мертвы!
Ярость ушла так же быстро, как и охватила его, и он вдруг понял, что тихо плачет. Острое ощущение просветления покинуло его. Оно владело душой Флэттери всего каких-то десять ударов сердца, а потом исчезло. Золотое свечение померкло, и шлюз, в котором они с Тимберлейком оказались узниками, вдруг стал тесной каморкой освещенной холодным светом, а воздух, которым Флэттери дышал в скафандре, приобрел затхлый привкус рециркуляции.
— Радж, ты должен держать себя в руках, — пробормотал Тимберлейк.
Тимберлейк сделал глубокий вдох, чувствуя тяжесть в груди. Ем; вдруг стало плохо. Состояние, в которое он впал, лишь усугубило охватившую его панику. Они с Флэттери оказались в ловушке. Тимберлейку это было совершенно ясно.
Потом перед его внутренним взором встал беспомощный эмбрион из гибертанков с домашними животными — кусочек протоплазмы, подключенный к трубкам с питательными жидкостями. В своем роде и он являлся личностью. Тимберлейку даже начало казаться что он лично знал это животное, и теперь он не мог не сожалеть о том, что оно уже никогда не сможет выполнять функции, назначенные ему природой.
Вся эта потенциальная мощь была принесена в жертву — в жертву обезумевшему, развивающемуся механическому разуму. А всё остальное было утрачено в результате намеренного уничтожения эмбриона. Теперь об этом животном можно было лишь вспоминать — оно стало чем-то воображаемым, чем-то из прошлого.
Тимберлейк с трудом сглотнул. В горле пересохло так, будто он только что пережил смертельную опасность. Он знал, что это чувство заложено в него, как в инженера по системам жизнеобеспечения — человека, задачей которого было всеми силами поддерживать жизнь на корабле. Он потряс головой, стараясь избавиться от неприятного чувства.
«Ведь это нерожденное существо, животное, — твердил он себе. — Оно не живое существо в том смысле, в котором мы считаем себя живыми существами. Физическая сложность погибшего существа была просто неимоверной, и все же оно никогда не смогло стать таким же, как мы… даже если бы оно полностью прожило свою жизнь».
— Успокойся, Радж, — пробормотал Тимберлейк. Он сказал это негромко, как будто успокаивая обиженного ребенка. Потом чуть громче позвал:
— Прю!
Ответа по-прежнему не было.
«Может, она слишком занята, чтобы отвечать», — подумал Тимберлейк.
Он стал прислушиваться, оценивая положение, в котором они оказались. Прю не отвечала… причем по совершенно неизвестной причине. Бикель, очевидно, собирался завершить физическое воплощение своей теории черного-белого ящика.
«Интересно, а не окажется ли ИР подобным Бикелю? Нет…» Тимберлейк вдруг почувствовал, что неожиданно преодолел какое-то ментальное препятствие.
И тут в его памяти всплыли слова Бикеля, произнесенные им во время работы по созданию ИРа.
«Если мы вдохнем в эту штуку жизнь, нам следует помнить, что жизнь — это постоянная переменная с совершенно непредсказуемым поведением. ИР, который мы создаем, должен мыслить абстрактно, равно как и прямолинейно — даже если образ его мыслей заранее определен программами, записанными на лентах и пучках псевдонейронов».
Обрушившаяся на них проблема сразила Тимберлейка. Проблема и ее решение вдруг обрели физическую форму, и тс нервные цепи, которые они создали, вдруг представились ему вереницей треугольных лиц, перекрученных подобно кольцам Мебиуса — целые призмы клеточных треугольников, переплетенных странным образом и направляющихся, благодаря энергетическим потокам, в разные бесконечные измерения, образующих блоки данных и образы за пределами привычного пространства, накапливающих данные и пытающихся изменить отношения в бесконечных параллельных пространствах. Кольца Мебиуса позволяли людям оперировать в четырехмерном пространстве.
Похоже, сознание более всего напоминало клапан, единственной задачей которого было все упрощать. Все сложные мысли проходили через этот клапан и упрощались.
Энергия, закачанная в систему в любое время — огромные потоки энергии, — вполне способна перегрузить любую обычную четырехмерную систему.
Перегрузка… перегрузка… перегрузка! И вся эта избыточная энергия прокачивается через клапан сознания. По мере возрастания нагрузки клапан может либо перестать пропускать ее… либо расшириться, чтобы пропустить ее всю целиком.
Тимберлейк почувствовал, что только что продрался сквозь стену тумана — пробился сквозь бесчисленные стены — и только теперь выбрался на ясное открытое пространство. «Я не сплю», — подумал он.
13
Каюта Флэттери выглядела практически так же, как и обиталище Бикеля. Поначалу ему показалось, что он перепутал помещения, но некоторые вещи вселяли в него некое чувство дискомфорта. Линии систем жизнеобеспечения выглядели стандартно — вентиляционные решетки, оперативный пульт с многочисленными датчиками приборов возле койки, индикаторы состояния атмосферы.
Его внимание привлекли лики святых, нанесенные на металл переборки возле койки. Изображения в пастельных, голубых, розовых и золотых тонах, на фоне которых выделялись темные лики святых, как будто воспрянувшие из снов.
Наконец Бикель сумел оторваться от образов святых и принялся изучать имеющуюся в каюте электронику. То, что он увидел, оказалось для него полной неожиданностью, и Бикель принялся внимательно изучать аппаратуру. Да, никакого сомнения — над койкой нависало нечто вроде плотной сетки, которая наверняка представляла собой менее мощный, зато более сложный по конструкции генератор поля, для переноса информации из белого ящика в черный. Он проследил, куда тянутся провода, и тут его поджидал еще один сюрприз: эта штука работала только в одном направлении. Она лишь позволяла обитателю каюты воспринимать информацию корабельной системы, но не передавала никакой информации в обратном направлении.
