Сьюзен Элдеркин - Книга как лекарство. Скорая литературная помощь от А до Я
Перевернув последнюю страницу романа Боулза, приступайте ко второму этапу лечения. Предупреждаем: его эффект будет сравним с воздействием электрошока. В герое Сервантеса, взбалмошном и обаятельном Дон Кихоте, воспитанном на рыцарских романах, которые он читает ночи напролет, есть все, чего лишены персонажи Боулза. Вообразив себя странствующим рыцарем, он встает до рассвета, облачается в дедовские доспехи и отправляется на поиски приключений, чтобы вызволить из беды даму сердца и сразить копьем негодяя. Разве здесь может найтись место летаргии? Ни в коем случае! Неприкаянные американцы Боулза в загадочной красоте пустыни видят лишь тоскливое и потенциально опасное однообразие, а Дон Кихот обращает придорожные таверны в замки с серебряными шпилями и ветряные мельницы – в армию великанов. Энергия и жизнелюбие бьют из него ключом.
Читайте внимательно этот вышедший из-под пера великого Сервантеса роман, стилистически отточенный, держащий в напряжении, зовущий к борьбе, воспевающий любовь и энтузиазм. Это самый бодрящий из разрешенных законом тоников, какой способна предложить литература.
Также см. Апатия; Утренняя лень.
Либидо (снижение либидо)
Марио Варгас Льоса
Похвальное слово мачехе
Если ваша сексуальная энергия пошла на спад, обратитесь за помощью к творчеству перуанского писателя Марио Варгаса Льосы. Его роман «Похвальное слово мачехе» – это своего рода элегантное эротическое каприччио. Каждый вечер после обстоятельных и неторопливых омовений дон Ригоберто заключает в объятия жену донью Лукрецию и шепчет ей на ухо: «Что же ты не спросишь, кто я?» Донья Лукреция знает эту игру. «Кто? Кто ты, любовь моя?» – вопрошает она. И дон Ригоберто – сластолюбец, поклонник искусства, вдовец, не верящий своему счастью (тому, что снова обрел любовь и нашел мачеху сыну-подростку Альфонсо), – начинает говорить от лица персонажа какого-нибудь знаменитого полотна.
Ничто на свете не заводит его сильнее. Вместе с доньей Лукрецией они перевоплощаются в героев картин. В одну ночь дон Ригоберто – царь Лидии с полотна голландского художника XVII века Якоба Йорданса, горделиво восхваляющий достоинства пышных ягодиц своей жены. В следующую его возбуждает и приятно щекочет ему нервы «Купание Дианы» Франсуа Буше. Представляя Лукрецию богиней охоты, он видит в воображении, как нимфа умащивает тело Дианы медом. Взаимное влечение супругов может распалить даже истерзанная и неприглядная «Голова 1» Фрэнсиса Бэкона.
Возможно, в своих любовных играх они порой заходят слишком далеко. Когда муж ублажает донью Лукрецию, принявшую облик Тициановой Венеры, и нашептывает ей, как Амур щекочет богиню крылышками, кувыркаясь «по атласному рельефу» ее тела, от возбуждения в ней просыпаются непристойные мысли о пасынке – «златокудром ангелочке» Альфонсо. Мальчик, кстати, не против…
В принципе, ничего дурного в том, чтобы использовать литературу и искусство для оживления обстановки на супружеском ложе, нет. К вашим услугам – вся сокровищница мировой художественной эротики. Читайте и наслаждайтесь!
Также см. Секс (дефицит секса).
Личностный кризис
Макс Фриш
Штиллер
Франц Кафка
Превращение
Кто ты, читатель? Родитель, дипломированный специалист, студент, ребенок? Всегда ли ты ощущаешь себя собой или у тебя два «я» – одно ты показываешь близким, второе – всем остальным? Или тебе кажется, что твоего настоящего «я» вообще никто никогда не видел?
В художественной литературе немало персонажей, переживающих личностный (экзистенциальный) кризис, причиной которого может стать потеря памяти, психический срыв или вообще что-то непонятное. Протагонист романа «Штиллер», принадлежащего перу швейцарского писателя Макса Фриша, настойчиво отрицает, что он и есть пропавший скульптор Анатоль Штиллер. Действительно, по паспорту он – Джеймс (или Джим) Уайт. Но друзья, знакомые и даже жена опознают его как Штиллера – парадоксальная ситуация, озадачивающая читателя в той же мере, что и самого Уайта (или Штиллера?). По мере того как картина проясняется, мы все больше убеждаемся в хрупкости взаимоотношений между нашей личностью и маской, которую мы носим. Да, мы не слишком любим выворачивать наизнанку свою душу, но при малейшей угрозе утраты идентичности должны безоговорочно доверять всем, кто готов нам помочь. В том числе и себе.
Герою рассказа Франца Кафки «Превращение» не повезло еще больше. «Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Грегор Замза обнаружил, что он у себя в постели превратился в страшное насекомое»[9]. Несчастный коммивояжер отвратителен не только себе, но и родным; он пытается жить как прежде, но это ему все труднее и труднее. Прием пищи – настоящее испытание, общение невозможно, соблюдение правил гигиены – тем более. И Грегор постепенно погружается в бессмысленное, но покойное созерцательное состояние, пока в конце концов не умирает с голоду.
Даже утратив представление о собственной личности, утешайтесь тем, что вы остаетесь человеком. Любуйтесь пальцами на ногах и на руках, любуйтесь формой своего носа. Радуйтесь, что ноги вас носят, а руки держат нож и вилку. Прочитайте вслух последний абзац шедевра Кафки. Благодарите Бога, что ваш голос не похож на жуткое шипение насекомого. Вы – человек, а как вас зовут – Штиллер или Уайт, – в конце концов, не так уж важно.
«Лови момент!» (неготовность ловить момент)
Дж. Л. Карр
Месяц в деревне
Юнас Юнассон
Сто лет и чемодан денег в придачу
Жизнь коротка. За срок, отпущенный на этой земле, судьба редко подбрасывает нам что-то особенное. Но уж если подбрасывает… Стоит проявить нерешительность, струсить, не ухватиться за выпавший шанс, и вы до конца своих дней будете об этом горько сожалеть.
Как сожалеет герой Дж. Л. Карра, автора написанной в 1980-е повести «Месяц в деревне». Только что окончилась Первая мировая война. Том Биркин (он страдает заиканием, у него ужасный тик – последствия участия в битве при Пашендейле) приезжает в деревню Оксгодби, где надеется провести «волшебное» лето, поправить здоровье и восстановить душевные силы. Его нанимают отреставрировать средневековую фреску на потолке деревенской церкви и селят в колокольне. Как и надеялся Том, работа над фреской оказывает на него самое благотворное влияние: ему хорошо в «тихой гавани», никто его не донимает, а миссис Эллербек угощает пирожками со смородиной. Том завязывает дружбу с фронтовиком Чарльзом Муном и влюбляется в Алису Кич, молодую красивую жену священника.
