Сергей Радин - Тени Персея-2
- Понял, - сказал майор. Через секунды три он выдал распоряжения, в конце которых деловито обозначил наше с Исидором местоположение как охраняющих тылы.
Исидор, неподалёку почти скрытый ветвями дерева, внимательно посмотрел на меня, но промолчал.
Облокотившись на согнувшийся мшистый ствол того же дерева, притворившегося невероятно толстой лианой и вползшего между другими деревьями, наблюдая за происходящим впереди и ожидая сигнала, я незаметно отсоединил от арбалета упор и сунул оружие в рукав куртки. Одновременно вытащил из кобуры и положил на ствол луч-пистолет - единственное из современного оружия, что обычно носил при себе.
Внизу, там, где согнутое дерево обросло густой травой, к нему прислонился опустившийся на землю Батис. Повелитель оллфагов сидел с закрытыми глазами, которых, впрочем, не видно из-за нависших волос. Судя по отсутствию оллфагов вокруг него, по жёстко напряжённому лицу, мальчишка сосредоточился на предстоящем событии.
16.
Будущее поле сражения мы рассматривали с обочины - с насыпи от верхней дороги для тяжёлого транспорта. Теперь же, приблизившись вплотную к повороту, потеряли возможность видеть чисто стратегическую картинку в целом: несколько оборотней, то ли пять, то ли шесть (в зависимости от их постоянного перемещения), с другой стороны дороги, так получилось - словно прятались за громоздкой тушей "акулы". Правда, на воодушевлении бойцов команды наполовину потерянный обзор не сказался. Таким было отчётливым облегчение, когда им напомнили об оллфагах.
Не будь твари столь подвижными, мы бы их просто расстреляли в упор - настолько близко подобрались ребята. Увы…
Рассредоточившись по микрогруппам, команда медленно подходила к своре оборотней, чтобы бить уж наверняка, застав врасплох.
Я замер. Один из оборотней, ящероподобный, внезапно прекратил вгрызаться в раскромсанную тушу "акулы" и обернулся. Почти прямоугольная морда застыла. Он даже не замечал, что из полуоткрытой пасти потянулась длинная мутная слюна. Зато выпуклые, крупные, как сливы, ноздри задёргались. Чёрт… Ветер с нашей стороны?
- Максим… - шёпот майора.
Треснул в сыром воздухе короткий выстрел. Тварь рухнула уже в прыжке. А к ней стремительным водопадом излился серебряный вихрь оллфагов. И тут же прыснул во все стороны - оборотни кинулись на выскочивших из зарослей ребят.
Я аж дёрнулся следом - в драку! Под серебристо-слюдяную метель крыланов!
Странно, почему обернулся Барри? Что-то закричал… Бланш вытолкнула его из-под налетевшего оборотня. Что происходит?
Какое-то неясное движение я уловил будто стороной, да и коснулось оно меня будто лёгким порывом ветра. Обернувшись, я оцепенел: из ветвей дерева, ближе к корням которого прятался я, в Батиса целился Исидор.
Мальчишка сидел между нами, точно дремал. Бывший охранник сошёл с ума?! Что он делает?! Впрочем, логика свихнувшегося на своей идее понятна: только повелитель оллфагов стоит между ним и жизнью оборотней, среди которых, по мысли Исидора, возможно, или его брат, или его сестра. Если не оба сразу…
За деревом - крики предупреждения, визг и рычание тварей, суховатое потрескивание оружия, глухой стук от падения.
Исидор нетерпеливо отвёл от лица ветку. Она снова стала на место, чуть не хлестнув его. Он шагнул в сторону, чтобы не мешала. Батис не шевельнулся.
Кажется, Исидор почувствовал застывший на нём взгляд. Поднял глаза - оскалился и быстро вытянул руку с ПП. Я ещё успел уловить, что ствол его оружия дрожит, - уловить, не замечая, что моё собственное тело разворачивается одновременно с его движением, а собственная рука вытягивается вперёд чуть быстрее его руки.
Я выстрелил на мгновение раньше.
Пальцы, всё это время машинально прикасавшиеся к спусковому крючку арбалета под прикрытием рукава, среагировали раньше меня, раньше моего сознания. Я ещё только начинал понимать, что вынужден стрелять, а палец давил и давил. Слепая выучка Голконды. Два болта в оба глаза - один в распяленный от ужаса и боли рот.
Исидор повалился набок. Громко зашелестели листья, затрещали ветви, ломающиеся под его тяжестью. Я бездумно смотрел, как теми же ветвями его оттолкнуло от дерева, как тело, мягко съехав сначала по лиственному накату, грохнулось на сырую землю. Моя левая рука привычно встряхнула оружие, пряча оружие, - и я пришёл в себя.
Батис не пошевельнулся. Судя по подёргивающимся мышцам лица, он полностью контролировал оллфаговую стаю, уничтожая тени, вырвавшиеся на свободу.
Меня начало трясти. Я убил Исидора. Того самого, кто, единственный из всей охраны, осмелился ослушаться приказа доктора Кейда и пустил нас в лабораторию. Вот он лежит передо мной… Не время рассуждать… Не время…
Наверное, только в таком состоянии я и смог бы услышать негромкие шаги от оставленных в тылу аэротакси. Север. Он шагнул на небольшую площадку, где мы прятались, и недоуменно уставился на Исидора.
На объяснения сил уже не осталось. Меня уже не только трясло. Колотило от впрыска адреналина. Еле сдерживаясь, я велел ведуну:
- Стереги Батиса!
И перемахнул ствол дерева.
Я ворвался в свору оборотней сумасшедшей пираньей, уже не слыша резкого, предостерегающего вопля Барри: он предупреждал не подходить ко мне. Секунды с тревогой понаблюдав за мной, майор перегруппировал ребят. Теперь я шёл впереди, словно щит, а почтительно приотставшая команда отстреливала оборотней, сумевших проскочить мои руки или не погибших сразу.
Огнестрельно-лучевое оружие забыто возле дерева. В левой руке - арбалет с опорой на кисть; справа, на поясе, ещё один арбалет, с полным зарядником. В правой - два керамбита, кривые ножи с вогнутыми, остро заточенными лезвиями. Два моих звериных когтя. Мне нужен запах крови - смыть кровь, застилающую мне глаза. Мне нужно ощутить треск разрезаемой кожи и плоти и унюхать влажное, брызгающее кровью мясо, чтобы потушить пекло, бушующее внутри меня. Поэтому стандартное оружие десанта забыто.
Свора накинулась на меня с неподдельным энтузиазмом. Оборотней влекла даже не свежатина в виде добровольно поданного им блюда. Их влёк ко мне бешеный жар адреналиновой печки, в которую я, оглохший и ослепший на всё, кроме тварей, превратился. Правда, вскоре чумовики поняли, что оскальзываются на трупах или еле ворочающихся умирающих сородичах, если к тем слово "сородич" подходит. И стали подступаться ко мне уже осторожнее. Но к этому моменту я начал приходить в себя. Ярость берсерка притупилась. Мне стало легче.
Специально или нечаянно (скорее, второе - эти твари ничего сознательного не умеют сделать), но оборотни довели меня до зарослей. Видимо, не понравилось кувыркаться, спотыкаясь на телах погибших. Теснили меня уже последние трое. Все в обличии ящеров. Гибкие мощные тела прыгали, метались в попытках сбить меня с ног, и я видел самое настоящее недоумение в их глазах, когда успевал проскользнуть между телами. Вот это танец…
