Дмитрий Бондарь - Чужая мечта
Мы стояли на опушке какой-то облезлой рощи — три темные тени на фоне белых скрученных берёз.
Первым, на правах устроителя экспедиции высказался Корень:
— Твою мать! Ущипните меня! Сталкер, ты реально думаешь, что мы туда полезем?
— Вам в Рыжий лес? — безучастно поинтересовался Белыч.
— Да! Черти бы его задрали!
— Значит, идти нужно туда. Другого пути нет. Здесь безопаснее всего. Фонит не сильно. Сутки пробыть можно без особого вреда.
— Что?? Сталкер, ты точно больной! Ты называешь безопасным вот это?!!
— Не надо орать, брат, еще услышит кто-нибудь. Да, если знать, как идти, здесь безопасно.
— Макс, ты так же думаешь?
— Петрович, еще совсем недавно ты хотел, чтоб я здесь шел один. Чего ты там говорил про школу выживания?
— Прости Макс. — Он посмотрел мне прямо в глаза. Не в переносицу, как обычно, нет — в глаза. — Я на самом деле был неправ, поручая тебе одному это дело. Я не знал. На самом деле ничего не знал. Прости.
— Чего теперь-то, Петрович? В двух шагах от цели?
— Лучше сейчас, чем никогда. Ладно, — Корень собрался, — как пойдем? Я так понял, что ждать утра под самым пузырем нужно?
— Да, — Белыч осмотрел нас со всех сторон. — Вроде ничего не выпирает. Кто-нибудь Желязны читал? «Хроники Амбера»?
Мы переглянулись, не понимая о чем он. На всякий случай я признался:
— Был грех.
— Помнишь, как принцы через Лабиринт ходили? Ну там, Первая вуаль, Последний барьер, еще чего-то?
— Да, было что-то такое.
— Та же самая фигня, брат, вид сбоку.
— А потом мы сможем перемещаться по картам? — Эта мысль показалась мне забавной.
— Это вряд ли. Дай бог до центра Логруса доползти.
— Макс, Белыч, вы о чем сейчас говорите? — Корень выглядел растерянным.
— Это я, брат, о том, — веско произнес Белыч, — что идти будет трудно. Я пойду первым, и вам придётся повторять за мной движения как в зеркале. Не дай бог ошибиться — смерть стопроцентная. И возможно, не только тому, кто ошибся. Нельзя наступать мимо моего следа. А его иногда не будет видно. Следите за ногами. Нельзя размахивать руками — можете активировать аномалию. Несколько раз — три или четыре будем проходить мимо разнонаправленных гравитационных аномалий; ощущения будут не из приятных — как будто вас пытаются рвать в разные стороны, или наоборот — сжимать отовсюду. Словом, что делаю я, то же самое делаете и вы. В одном месте нужно будет запустить цепь разрядки, мне понадобится что-то тяжелое. Килограммов на шесть. Лучше всего связать вязанку веток.
— Макс, займись ветками после инструктажа, — Петрович не собирался выпускать из своих волосатых пухлых лап бразды командования.
— Есть и хорошая новость, — продолжал Белыч, — идти так придется всего лишь метров триста, потом спустимся в трубу; если она совсем чистая — дойдем почти до места, но скорее всего, там что-то будет, поэтому время от времени придется возвращаться, вылезать и идти по поверхности. Еще одно, важное: помните, что если кто-то оступится, ошибется, что-то сделает не так — возможности исправить не будет. И помочь ему тоже никто не сможет — развернуться там практически негде. Возле самого пузыря относительно спокойно — он, кажется, подавляет очаги образования аномалий на каком-то радиусе; в любом случае небольшую площадку под временный лагерь найдем. Окапываться там необязательно, отсюда ничего не видно, зверь туда не полезет, а те, кому надо было в Рыжий лес — ушли сегодня еще до полудня. Следующие пассажиры начнут подходить с утра. Вопросы есть? Только по существу.
— Конечно, есть! — обрадовался Петрович. — Вопрос один. Как мы будем выходить обратно? Пойдем-то назад с грузом.
— Выходить будем в другом месте. Будет гораздо проще.
— А чего бы нам тогда сейчас там не пойти?
— Это Зона, брат. Здесь нет простых решений. И не всякий вход является одновременно и выходом. Понятно?
— Да ни хера не понятно!! Надоела уже эта помойка! Я не могу себя чувствовать нормально, когда ничего не контролирую и не понимаю!
— Если не понимаешь — просто прими. Как делает твой племянник.
— Хо-ро-шо, — по слогам выдохнул Корень, лицо его перекосилось в бессильной злобе. — Я спокоен. Извините, парни. Что-то переволновался я. Устаю, наверное.
— У новичков так бывает, — прокомментировал проводник.
После неудачного побега он стал спокоен как бронзовый памятник. Поначалу я шел за ним, смотрел на его размеренный твердый шаг, и вот такое его спокойствие меня раздражало, мне казалось, что настолько спокойным может быть только обреченный. Теперь, посмотрев на поле, которое предстояло преодолеть, я стал думать, что всю дорогу он готовился к последнему километру.
— Давай, брат, займись ветками. Метровой длины постарайся нарезать.
Я вернулся к березам, из-под которых мы только что вышли, Петрович ещё что-то спрашивал у Белыча, но я уже не слышал. Достал из кармана нож и занялся ветками.
Спустя десять минут я счел, что вязанка готова, крепко скрутил ветки между собой куском веревки, на которой еще вчера утром спускался с вертушки, и вернулся к месту, где оставались мои спутники.
— Все готово? — Белыч осмотрел получившуюся конструкцию и, видимо, остался доволен. — Тебе нести. Когда скажу — передашь мне. Все готовы?
— Подожди минуту, — Корень встал на колени, перекрестился и стал отбивать поклоны, быстро проговаривая слова молитвы. Он одновременно и торопился и тянул время.
Сталкер в это время достал из внутреннего кармана детектор аномалий, раздвинул усики антенн, по одному из имевшихся артефактов откалибровал расстояния. Подготовился.
— Всё, пошли, — Корень тяжело встал.
Мы выстроились друг за другом в ставшей уже традиционной последовательности. Первым — проводник, за ним — я, Петрович, как обычно — замыкающий.
Детектор в руках Белыча начал попискивать; чем ближе мы подходили к началу, тем пронзительнее и чаще раздавался этот тревожный писк.
— Оставь надежду, всяк сюда входящий, — громко произнес Белыч, и, не ожидая комментария, шагнул в узкий просвет между двумя стоящими на месте смерчами.
Я постарался скопировать его шаг — длину, положение ног и корпуса, и оказался в пространстве между стоящими на одном месте стенами движущегося мусора — листья, камни, обрывки бумаги, все висело в воздухе на расстоянии меньшем, чем протянутая рука. Сзади что-то промычал Петрович, а Белыч уже сделал следующий шаг вперед. Затем еще два. Бросил перед собой несколько болтов, еще три коротких шага. Я шел в полуметре позади и старался повторять за ним его любое движение. Только с некоторой задержкой. Наше перемещение все больше напоминало странный молчаливый танец. Со стороны, должно быть, хореография смотрелась несколько ублюдочно, но здесь не до красоты и гармонии.
