Джейн Фэйзер - Королевские игры
Уил направился в глубину двора, а Розамунда ни на шаг не отставала. Пахло здесь так, как пахнет только в конюшне: навозом, кожей, сеном, лошадьми. Рядом с театром подобных заведений было несколько. Куда же они попали? Уил свистнул, и из-за двери тотчас послышалось тихое ржание.
- Это Сэм.
Он отодвинул засов и распахнул дверь. Внутри было тепло, спокойно, надежно. Вслед за Уилом Розамунда пошла по разделенному на стойла длинному строению и примерно посредине ряда увидела гнедого мерина. Сэм снова радостно заржал и, склонив голову через перегородку, уткнулся носом в ладонь хозяина.
- Наверное, лучше дождаться утра здесь. - В темноте Уил заглянул в лицо спутницы. - Можно поискать пустое стойло и сделать из сена постель.
Розамунда коротко кивнула и немедленно приступила к выполнению задания. Медленно пошла дальше и в конце ряда обнаружила пустое стойло. Внутри было чисто, и даже стояла лестница, ведущая на сеновал. Она вскарабкалась, мгновенно оценив преимущества мужского костюма: в длинном широком платье с кринолином о подобном маневре не приходилось и мечтать. На сеновале сладко пахло клевером, а главное, маленькое круглое окошко позволяло увидеть кусочек неба.
- Сюда, - шепотом позвала она и залезла в просторное отверстие.
Когда Уил поднялся, Розамунда уже ловко орудовала вилами, устраивая под окном матрас. - Если подстелить плащи, колоться не будет.
Она сняла накидку, расправила на сене и со вздохом облегчения рухнула на самодельную постель:
- Пальцем пошевелить не могу. И голова кружится.
Уил скинул плащ и прикрыл отчаянную подругу. Взглянул на нее с сомнением и предложил:
- Пожалуй, устроюсь там, в стороне… или тебе холодно?
Розамунда открыла глаза и посмотрела ясным, твердым взглядом.
- Да, мне холодно, но ведь можно прижаться друг к другу. - Она отодвинула плащ. - Смотри, сколько здесь места.
Уил отмел сомнения и нырнул под плащ. Мир вокруг казался волшебным: сказочный запах сена, тонкий серебристый серп молодого месяца в окошке, сопение и фырканье лошадей внизу. Он привлек очаровательную спутницу, обнял, посмотрел в румяное личико и прошептал в самые губы:
- Знала бы ты, как я хочу тебя, милая.
Розамунда почувствовала запах вина и пота, смешанный с лошадиным духом слабый аромат лаванды, ощутила на щеке отросшую к ночи щетину и уступила, поддавшись собственному желанию.
Тихий шепот прозвучал сумбурным набором слов:
- И я тоже хочу… о, Уил, не знаю, как сказать. Никогда еще такого не было.
Она легла на него и постаралась прижаться всем телом, чтобы лучше почувствовать силу мужского желания. Одежда пажа дарила свободу и гибкость - восхитительное состояние!
Уил бережно сжал ладонями пылающее лицо Розамунды и снова поцеловал, а потом перекатился, увлекая ее за собой, и оказался сверху. Посмотрел на нее, обжигая огнем синих глаз.
- Все дело в костюме, - пробормотал он.
- Надо чаще надевать, - сделала вывод Розамунда.
Напряжение заставило пошевелиться. Сейчас оба существовали в особом, скрытом от всего света мире, и только этот мир казался настоящим, а все прочее утратило смысл. Остался лишь запах близкого человека, вызывавший неодолимое стремление завладеть окончательно и навсегда, сделать частью собственного естества.
Нежная рука Уила проникла под ее камзол и коснулась груди. Пальцы справились с пуговицами и раздвинули полы. Девичья грудь, не зажатая в тиски корсета, а лишь прикрытая тонкой рубашкой, манила мягкой округлостью, а острые вершинки настойчиво уткнулись в полотно, словно стремясь преодолеть преграду. Уил что-то зашептал на ухо, и тело снова ответило, по-своему, продвигаясь по пути наслаждения. Отбросив осторожность, он торопливо развязал тесемки на панталонах, и любимая с готовностью выскользнула из плена, с блаженным вздохом ощутив горячую мужскую наготу.
Тела соединились, слились, руки и ноги переплелись, словно ветви гибких деревьев. Настало мгновение острой боли. Розамунда едва слышно вскрикнула и тут же погрузилась в сладостное забытье, одновременно похожее и непохожее на мечту. Она заметила, когда возлюбленный покинул сокровенную глубину, но не позволила себе уступить чувству одиночества: уютно устроилась в нежных объятиях, уткнулась головой в надежное плечо и сладко уснула.
Проснулась она на рассвете. Свирепая головная боль не позволяла вспомнить, что произошло, и осознать настоящее. Со стоном повернула голову и увидела лицо крепко спящего Уила. Соучастник преступления лежал на спине, закинув за голову обнаженную руку.
Розамунда приподнялась на локте и с опаской посмотрела вокруг. Обувь, чулки, панталоны беспорядочной кучей валялись в ногах. И тут все вспомнилось.
Розамунда снова легла, прислушалась к собственному телу. Болела не только голова. Коснувшись пальцами интимного уголка, она обнаружила кровь. Итак, отныне она не девственница, а развратница, которой суждена лишь одна дорога - в ад. И все равно: сказочная ночь на сеновале навсегда запомнится как самая счастливая в жизни. Разве можно сожалеть об абсолютной близости с любимым человеком? Запах его кожи, вкус губ и языка, тот поразительный миг, когда она оказалась на грани счастья, и следующий миг, еще более необыкновенный - когда переступила эту грань. Волновало лишь одно: когда же удастся снова испытать подобное?
Розамунда повернулась на бок и прикоснулась к глазам Уила легким поцелуем. Он проснулся мгновенно и, подобно ей самой, сначала ничего не понял. Посмотрел озадаченно:
- Розамунда?
Чтобы сесть, ему потребовалось некоторое усилие. Взгляд упал на разбросанную одежду.
Розамунда неуверенно улыбнулась. Уил выглядел шокированным. Она дотронулась до его руки и прямо посмотрела ему в глаза:
- Что-то не так?
Он покачал головой и тут же болезненно поморщился: виски ломило.
- Нет, милая, нет… а вообще-то да. Все не так. Ведь я отобрал у тебя девственность. Непростительная вина.
- Ты не отобрал, я сама ее тебе отдала, - спокойно возразила Розамунда. - Отдала добровольно и нисколько не жалею. Может быть, ты жалеешь?
Он посмотрел в серьезное бледное лицо, заглянул в полные сомнений зеленые глаза.
- Нет. Разве можно жалеть о блаженстве? - Он привлек Розамунду к себе и нежно поцеловал в лоб. - Ты восхитительна. Но голова болит жутко, и, как всегда с похмелья, кажется, что мир рухнул.
Он говорил с грустной насмешкой над самим собой, и трудно было не улыбнуться в ответ.
- И я никогда еще не чувствовала себя такой разбитой. Это ужасно.
- Да, ужасно. Я должен был думать о последствиях. - Уил потянулся за одеждой. - Черт возьми, наверное, воняю, как старая пивная бочка.
- И я тоже. - Розамунда подышала в ладошку и поморщилась. - Надо срочно возвращаться во дворец. Голова болит так, словно бог Тор стучит тяжелым молотом по наковальне.
Уил застегнул бриджи.
- Здесь еще никого нет. Если повезет, то выведем Сэма и уедем, прежде чем на работу придут первые конюхи.
Не обращая внимания на прилипшие травинки и солому, он накинул плащ на плечи. Спустился по лестнице, и Розамунда сделала то же самое, сначала, правда, старательно отряхнувшись.
- А как же ты расплатишься? - поинтересовалась она, когда Уил вывел коня из стойла и начал седлать.
- Оставлю деньги.
Он полез в карман. К сожалению, после вчерашней пирушки кошелек заметно похудел и потерял в весе. Впрочем, чему удивляться? Кувшины не раз наполнялись лучшим бургундским. К счастью, нашелся серебряный шиллинг, и Уил аккуратно положил его на выступ рядом с дверью.
Щурясь от еще неяркого утреннего света, он вывел коня во двор и привычным молниеносным движением взлетел в седло. Розамунда открыла ворота, которые ночью Уил запер на засов, а когда возлюбленный выехал на улицу, крепко сжала предложенную руку и, словно по волшебству, оказалась за его спиной.
Утром улица выглядела обычной, совсем не страшной. Куда-то направлялись редкие прохожие, постепенно открывались двери, служанки выбрасывали в сточную канаву мусор и выливали помои. Внезапно сверху донесся крик: «Берегись!» Уил свернул в сторону - как оказалось, вовремя: из окна полетело содержимое ночной вазы.
Уил поморщился и тихо выругался. Розамунда сидела молча, уткнувшись носом в мягкий бархат плаща. Она мечтала принять ванну и придумывала, как бы получить во дворце такую роскошь. А еще до возвращения Джоан очень хотелось выспаться одной в постели.
Наконец в утреннем свете проступили очертания Уайтхолльского дворца. С реки поднимался легкий туман, смягчал линии, серебрил мягкую траву на газонах. Уил выбрал самую узкую боковую дорожку и въехал во двор сквозь дальнюю калитку.
Остановился поддеревьями, спешился и взял Розамунду на руки, однако опускать на землю не спешил.
- Сможешь вернуться незаметно?
