Дэн Симмонс - Эндимион. Восход Эндимиона
Дюре и де Сойя присели рядом со мной на большой камень, лицом к несуществующей реке. Развалины Ватикана напоминали античные руины. Вдалеке мелькали солнечные зайчики в ветровых стеклах автомобилей, а время от времени высоко над развалинами пролетал ТМП, и я наконец понял, что это вовсе не второе Падение – даже Пасем не откатился обратно к варварству. Утром Ки объяснил, что кофе доставлен из мало пострадавших сельскохозяйственных городков на западе. Ватикан и административные центры пострадали сильнее всего, но сейчас жители начали понемногу отстраиваться.
Подошел Ки, он принес еще теплые рогалики, и мы вчетвером поели в приятном молчании, стряхивая крошки с колен и прихлебывая кофе. Солнце потихоньку поднималось за нашими спинами, отбрасывая на землю прозрачные тени дыма костров и кухонных плит.
– Я все пытаюсь понять, как обстоят дела, – наконец нарушил я молчание. – Вы на Пасеме отрезаны от мира, но по-прежнему в курсе всего, что творится на других планетах.
Отец де Сойя кивнул.
– Как вы можете касаться Бездны, чтобы слушать язык живых, так и мы дотягиваемся до тех, кого знаем и ценим. К примеру, сегодня утром я прикоснулся к мыслям сержанта Грегориуса – он сейчас на Безбрежном Море.
Я тоже отчетливо слышал мысли Грегориуса, когда слушал музыку сфер перед телепортацией, но все-таки вежливо поинтересовался:
– Как у него дела?
– Жив-здоров. Браконьеры, контрабандисты и глубоководные мятежники быстро изолировали горстку имперских верноподданных, хотя бои между различными группировками Священной Империи нанесли ряд значительных повреждений гражданским платформам. Грегориус стал кем-то вроде мэра в среднем поясе. Должен уточнить, совершенно вопреки его собственному желанию. Сержант никогда не рвался в командиры, иначе давным-давно стал бы офицером.
– Раз уж речь зашла о командирах, то кто управляет… всем этим? – Я широким жестом обвел руины, далекое шоссе и ТМП, приближающийся с запада.
– Фактически вся система Пасема находится под временным правлением прежнего главы Гильдии торговцев Кендзо Исодзаки. Его штаб расположен в развалинах старого Тора Гильдии, но он часто навещает планету.
– Исодзаки?! – удивился я. – В последний раз, когда я видел его через Связующую Бездну, он готовился к атаке на Биосферу Звездного Древа.
– Так оно и было. Атака еще не закончилась, когда наступил Момент Сопричастности. Последовало всеобщее замешательство. Часть Флота присягнула кардиналу Лурдзамийскому, другая – под предводительством Кендзо Исодзаки, получившего титул командора ордена Госпитальеров, – делала все возможное, чтобы прекратить кровопролитие. Лоялисты удержали в своих руках большинство «архангелов», ведь без воскрешения те совершенно бесполезны. Исодзаки привел в систему Пасема свыше сотни старых звездолетов с двигателем Хоукинга и нанес поражение последним сторонникам Центра.
– Так он диктатор? – спросил я, не очень-то интересуясь ответом. Это не моя забота.
– Вовсе нет, – вступил в беседу Ки. – Исодзаки здесь управляет временно, ему помогают выборные советы всех кантонов Пасема. По части снабжения ему нет равных – как раз то, что нам сейчас нужно. А местные органы тоже справляются вполне сносно. Раньше в этой системе о настоящей демократии слыхом не слыхивали. Ну, новая система пока хромает, но работает. По-моему, Исодзаки помогает наладить что-то вроде капиталистической торговли с человеческим лицом ради тех дней, когда мы сможем беспрепятственно перемещаться по пространству бывшей Священной Империи.
– Телепортироваться? – уточнил я.
Все трое кивнули.
Я снова тряхнул головой. Трудно даже вообразить: миллиарды, сотни миллиардов людей переносятся с планеты на планету без звездолетов и нуль-порталов. Сотни миллиардов людей смогут общаться между собой, прикасаясь к Бездне сердцем и разумом. Все будет обстоять так же, как в дни расцвета Великой Сети Гегемонии, только без фальшивых нуль-порталов и мультилиний Техно-Центра. Нет, тут же уточнил я, это будет ничуть не похоже на Гегемонию. Возникнет нечто совершенно иное. Нечто беспрецедентное в человеческой истории. Энея необратимо изменила мир.
– Ты отправляешься в путь сегодня, Рауль? – спросил отец Дюре с мягким французским акцентом.
– Как только допью этот чудесный кофе.
Солнце уже припекало.
– И куда же вы направитесь? – поинтересовался отец де Сойя.
И тут я сообразил, что и сам не знаю. Где искать ребенка Энеи? А если Наблюдатель забрал его в какую-нибудь далекую систему, куда я телепортироваться не смогу? А если они вернулись на Старую Землю – сумею ли я преодолеть сто шестьдесят две тысячи световых лет? Энея сумела. Но ей помогли львы, медведи и тигры. Смогу ли я когда-нибудь различить в сложном хоре Бездны их голоса? Вопросы чересчур общие, расплывчатые и к делу не относятся.
– Сам не знаю, – рассеянно сказал я. – Собирался на Старую Землю, потому что Энея хотела, чтобы я… ее пепел… но… – Снова смутившись слишком явной демонстрации чувств, я указал на оплавленный холм на месте замка Святого Ангела. – Может, вернусь на Гиперион. Повидаться с Мартином Силеном. – И мысленно добавил: «Пока он еще жив».
Мы встали, выплеснули из кружек остатки холодного кофе и отряхнули крошки. И вдруг мне в голову пришла очевидная мысль.
– А может, кто-то из вас хочет отправиться со мной на Гиперион? Или еще куда-нибудь, если уж на то пошло. Мне кажется, я сумею вспомнить, как телепортироваться, а Энея брала людей с собой, просто держа их за руки. Да что там, она целый «Иггдрасиль» телепортировала простым усилием воли.
– Если вы собираетесь на Гиперион, – заинтересовался отец де Сойя, – я, пожалуй, составлю вам компанию. Но сначала я хотел бы вам кое-что показать. Извините нас, отец Дюре, Бассин.
Я последовал за священником в часовню. В тесной сакристии, едва вмещавшей высокий деревянный гардероб для облачения и небольшую дарохранительницу, де Сойя отдернул занавеску, прикрывавшую маленький альков, вынул оттуда короткий металлический цилиндр, чуть поменьше термоса для кофе, и протянул его мне. Я уже протянул руку – и вдруг оцепенел, не в силах прикоснуться к цилиндру.
– Да, – сказал священник. – Пепел Энеи. Все, что удалось собрать. Боюсь, немного.
– Как? Когда? – пролепетал я.
– Перед последней атакой Центра. Те, кто освобождал узников, подумали, что целесообразно забрать кремированные останки нашей юной подруги. Были ведь и такие, кто хотел отыскать их и сохранить как святые мощи… дав начало новому культу. Мне почему-то показалось, что Энея была бы против. Я прав, Рауль?
– Да. – Рука дрогнула. Я все еще не мог прикоснуться к цилиндру и едва мог говорить. – Да, целиком и полностью! – воскликнул я. – Ей бы это страшно не понравилось. Не знаю, сколько раз обсуждали мы с ней трагедию Будды, которого последователи объявили богом, а его останки – мощами. Будда ведь тоже просил, чтобы его тело сожгли, а пепел развеяли, чтобы… – Я не смог продолжить.
