Керен Певзнер - Город Ветров
Мне просто не приходило в голову, что писать. Наконей, выбросив из головы все сомненья, я написала:
"Здравствуй, Рустам. Ты не поверишь, но я попала в Эламанд. Хотели тебя, потомка Рустама, но в Зорбатане (не кабаке) случайно оказалась я. У меня все хорошо. Я путешествую с Гиневрой, Далилой и Ипполитой. Мы ищем злую колдунью Душматани, чтобы освободить наследника Йому. Постараюсь не задерживаться. Письмо тебе передаст дэв, он умеет пробираться в другие миры.
Скучаю, целую, Марина."
Дэв Друг все так же лежал перевязанный под громадным дубом. Я подошла к нему и спросила:
- Скажи мне, Друг, ты согласен отнести эти письма в наши миры?
- Пусть только попробует не согласиться, - грозно сказала Ипполита, - за мной не заржавеет. У меня кобылы жеребые остались.
- А если он нас обманет? - опасливо спросила Далила.
- Надо заставить его поклясться, - предложила Гиневра.
Дэв слушал моих подруг внимательно, переводя взгляд с одной на другую. Когда разговор зашел о клятве, он с готовностью согласился:
- Давайте бумагу, подпишу вам все, что хотите, только развяжите меня.
Гиневра уже собралась протянуть ему блокнот и ручку, но я остановила ее:
- Не надо.
- Что не надо? - удивилась она. - Пусть подпишет кровью - это самое действенное.
- Не надо, - повторила я. - Вы не знаете самого главного - ему нельзя давать ничего подписывать.
Услышав мои слова, дэв заскрипел челюстями.
- Видите, - показала я на него, - злится.
- Откуда ты знаешь?
- Гурастун сказал. Благодаря этому пакостнику я попала сюда. Если бы он не навел чары, я бы не оказалась в ресторане "Зорбатан", а оттуда - прямиком сюда. Ну а вы здесь, как следствие...
- И что ты предлагаешь? - спросила Ипполита.
Вместо ответа я наклонилась к дэву, пытающемуся разорвать путы, и сказала:
- Слушай меня внимательно, Друг. Мы тебя отпустим, но только при одном условии. Ты поклянешься нам и безо всяких контрактов, крови и прочих глупостей, что отнесешь письма по адресу и не внесешь в них никаких изменений. Понятно?
Дэв кивнул. Его безобразная физиономия выражала резкое недовольство, но другого пути вырваться из веревок не было.
- Говори! - приказала я. - Клянусь передать письма по назначению...
Он бормотал за мной, повторяя не только слова, но и интонацию.
- Ничего в них не портить и не менять. А после выполнения поручения вернуться туда, откуда пришел, и не вредить четырем путешественницам.
- ...путешественницам, - Друг следовал за мной, как эхо.
- Ты думаешь, ему можно верить? - спросила меня Ипполита.
- У нас нет другого способа послать родным весточку. И потом - он связан устной клятвой, а она для него сильнее письменной.
Ипполита одним взмахом меча перерубила веревки. Дэв вскочил, как мячик для пинг-понга. Я протянула ему четыре письма.
Он быстро просмотрел их. Я даже удивилась, что он читает по-гречески. Глядя на мое письмо, дэв усмехнулся:
- Вот это письмо я ни в коем случае не буду переделывать...
И упорхнул, только мы его и видели.
Глава двенадцатая,
рассказывающая об удивительной стране Гадолии
и о странностях ее жителей.
Дуб-исполин остался позади. Мы выехали на широкую мощеную дорогу, ведущую к воротам крепостной стены. Стали появляться люди и повозки. Все спешили скорее пройти внутрь.
Около ворот образовалось небольшое столпотворение. Люди теснили другдруга. Рослые стражники тщательно заглядывали в кошелки и прочую поклажу. Путники не ругались, а молча терпели этот таможенный досмотр.
Неожиданно сзади нас раздался шум, и на полном скаку мимо нас проехала открытая карета, запряженная четверкой лошадей. В ней сидела пара: мужчина правил, а дама, необыкновенно разряженная и в роскошной шляпе, презрительно разглядывала публику. Она случайно повернулась в мою сторону, и тут я увидела, какие у нее зубы. Белые и сверкающие, они были величиной с грецкий орех. Губы растянулись в широкую ухмылку, подбородок выдавался вперед. Вид у дамы был презрительный - насколько позволяла ей нижняя часть лица. Да и спутник ее ничем не отличался. Те же огромные зубы, та же усмешка. Похоже было, что они не усмехались; просто размер зубов не давал никакой возможности закрыть рот.
- Смотри, Марина, - наклонилась ко мне Далила, - вот это челюсти, Видела одну такую - ею мой Самсончик размахивал, когда напился пальмового вина.
- Да, представляю себе..., - ответила я ей.
Тем временем события развивались стремительно. Растолкав своей коляской ждущих в очереди, белозубый аристократ направился точно к распахнутым воротам. Как ни странно, публика безропотно пропустила его, а дюжие стражники почтительно склонились.
- Кто это? - спросила меня Гиневра.
- Не знаю, может он какой-нибудь их князь или граф...
Наконец, спешившись, мы достигли ворот в Гадолию.
- Стоять! - крикнул мне один из стражников.
Ему мало было того, что его зубы выпирали из челюсти. Он был еще и ярко-синего цвета. Его кожа играла всеми оттенками густого ультрамарина, а ладони слегка отдавали голубизной.
- Кто такие? - продолжил он, грозно вращая белками глаз.
- Мы путешественницы, - ответила за всех нас Ипполита, - и приехали в вашу страну из простого любопытства.
- Что запретного везете с собой?
- Да так, ничего особенного...
- Фальшивые золотые, травку-охмурежь, арбалеты с ядовитыми наконечниками?
- Нет, ну что вы!
- Проезжайте.
Он посторонился, мы вновь вскочили на лошадей и поскакали, радуясь, что прошли таможню так легко и просто.
На улице разношерстная толпа спешила по своим делам. Люди были все разные - толстые и тощие, высокие и низкие. И все в них было чересчур: уж если толстый, так такой, что при ходьбе переваливается с одного бока на другой, а кожа висит крупными складками. А если высокий - так может спокойно заглядывать в окна второго этажа.
Но что самое интересное - это то, что многозубые граждане Гадолии были исключительно двух цветов: белые и синие. Причем у синих зубы блестели ярче. Иногда попадались люди голубого цвета, морской волны, темносинего, но это не меняло общей картины. Если между ними и попадался какой-нибудь бронзоволицый человек, то зубы у него были нормальные и значит - это был иностранец.
А дома? Они поражали воображение. Один дом состоял из двадцати квартир, поставленных одна на другую. Другой уходил спиралью в небо. Третий изображал собою дерево, около которого нам попался дэв-искуситель. Квартиры на нем висели гроздьями.
Окна домов украшали нарисованные картинки, на которых были написаны рекламные джингли: "Если дорога ты мужу, попроси купить бонтужу" или "Нет на свете счастья боле, чем вкушать решпа и цоле". Что это было, мы не понимали, но читалось складно.
