Сергей Дмитрюк - Лава
Около десяти часов к воротам виллы подкатил роскошный открытый магнитор серого цвета, в салоне которого сидела столь же эффектная юная особа с пепельно-русыми, развивающимися на ветру волосами. Нетерпеливо посигналив, она въехала, в поспешно распахнутые ворота и едва выйдя из машины, принялась отчитывать за что-то одного из охранников. Тот стоял перед ней, виновато потупившись, как нашкодивший школьник перед строгой учительницей. В одну минуту я оценил, как безусловную красоту девушки, так и ее довольно взбалмошный характер.
- Взгляните, Хо! Кажется, это и есть ваша внучка.
Я пододвинул ему окуляры перископа, и он с жадностью прильнул к ним, следя за крохотной женской фигуркой в коротком желтом платье.
- Да, это она! - наконец, прошептал старик. - Как она похожа на свою мать!
Хо повернул ко мне лицо, и я впервые увидел на его глазах скупые старческие слезы. Это были слезы радости и умиления.
Девушка быстро взбежала по ступеням лестницы к парадному входу, и микрофоны акустической системы, которые я поспешно включил, донесли до нас ее звонкий голос, отдававший распоряжения прислуге.
В доме сразу же все пришло в движение. Хо снова припал к окулярам, пробуя проследить за легкой тенью девушки в окнах комнат, но скоро она совсем исчезла в глубине дома. Мне пришлось перейти к термографу. На экране прибора, в синем поле было видно, как легкая фигурка девушки вспорхнула по лестнице на второй этаж, быстро миновала коридор, и вошла в одну из спален. Она включила кондиционер и прошла в ванную комнату. Сбросила с себя платье и открыла воду.
Я поспешно отвернулся от монитора. Посмотрел на Хо.
- Что? - он внимательно глядел на меня.
Знаком я предложил ему взглянуть в прибор. Он жадно пододвинул к себе монитор, но тут же смущенно отвернулся. Пояснил:
- Она принимает ванну!
Хо тяжело вздохнул, глядя на качающиеся под ветром верхушки высоких деревьев.
- Не расстраивайтесь. Вы еще увидитесь с ней, - сказал я и, чтобы отвлечь его от грустных мыслей, спросил: - Помните тогда, в храме, перед тем, как уйти, вы читали какую-то молитву? Я так и не понял, кому вы молились? И вообще, что это был за храм? Раньше я никогда не видел здесь таких.
- Это обитель Великой Матери Мира, - печально ответил Хо. - Когда-то весь Южный материк поклонялся ей - созидающей, охраняющей и разрушающей.
- Великой Матери Мира?
- Да. Без ее чудесной энергии - шакти, которая пронизывает всю Вселенную и весь Космос, ничто в мире не может двигаться, не может действовать. Даже боги мертвы и недвижимы без нее. Только Великая Матерь Мира, все проникающая богиня, вливая в них живительную золотую струю Шакти, может заставить их действовать, созидать, охранять и разрушать. Она не имеет ни конца, ни начала. Истинная суть ее не имеет формы. Но эта ее бесформенная сущность воплощается в разные века и в разных формах, чтобы сокрушить зло.
- Странно. Как же можно представить себе нечто бесформенное, и в тоже время, существующее и всеобъемлющее? - удивился я.
- Можно, - спокойно сказал Хо и глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду. - Представь себе тысячу лотосов, которые расцвели и заблагоухали в единый миг все сразу. Представь себе тысячу солнц, которые вспыхнули на небе в единый миг... Разве запах и свет имеют форму? Но они существуют и проникают в каждый атом Вселенной! Так и Великая Матерь Мира пронизывает нас своим светом и наполняет благоуханием лотоса.
- Свет и запах действительно бесформенны, - согласился я, - но даже слова "Матерь Мира" уже предполагают какую-то форму!
- Что ж, ты опять прав. Но послушай меня внимательно. Солнце и луна - ее глаза, звезды - ее одежды, зеленая земля - кайма на них. Она - это цвет закатного неба и цвет крови. Она - это белые снега на вершинах гор. Она везде: и в смехе женщины, и в ярости воина, и в языках пламени, и в плеске воды... Теперь ты понимаешь, как она выглядит?
Я задумался. Посмотрел на него.
- Как Вселенная?
- Как Вселенная! - кивнул Хо. - Она в проявленном и не проявленном, во множестве форм, которые создаются в Космосе. И боги, и люди живут и действуют по ее воле, пронизанные ее энергией. Весь мир для нее, как кукольный театр. Волшебными пальцами она дергает за невидимые нити наших желаний, страстей и чувств. И мы, как куклы, покорны этим всемогущим пальцам. Весь мир, вся Вселенная - это лишь игра Великой Матери, и нет во всем Космосе ничего более великого, нежели она. Там, где она появляется, торжествует справедливость и добро побеждает зло. Тем, кто ее почитает и молится ей, она дарует победу и исполнение желаний.
Хо замолчал. Мне, человеку выросшему на Земле свободной от угнетения, предрассудков и религий уже не одно столетие, было трудно понять философию столь религиозного человека, человека так глубоко верящего в свои убеждения относительно устройства мира, как Хо. И все-таки я проникся воодушевлением и страстной верой в доброго бога, которые исходили от него. Спросил:
- И что же вы просили у нее?
- Чтобы она даровала нам победу над злом! - твердо ответил он.
Микрофоны прослушивания снова донесли до нас возбужденные голоса, звуки торопливых шагов по каменным ступеням лестниц: в доме царило какое-то оживление. Это заставило меня вернуться к окулярам перископа. Я увидел, как к воротам виллы подъехал еще один магнитор - крытый, вороненый, с затемненными стеклами окон. Интересно, кто бы это мог быть? Я подправил настройку резкости.
На этот раз ворота открылись с еще большей поспешностью, чем перед юной хозяйкой. Неторопливо и чинно магнитор въехал в них и остановился на лужайке перед домом. Передняя дверца распахнулась, и столь же чинно из нее вылез Наока, - улыбающийся, лоснящийся, в отличном темном костюме. Он остановился, разминая затекшие ноги и осматривая свое шикарное жилище, с видом человека только что вернувшегося из увлекательного путешествия. Вслед за ним из машины вылезли два телохранителя.
Я не верил своим глазам. Услышал какой-то шум, чьи-то радостные крики, и тотчас же из распахнувшейся стеклянной двери выбежала Викки - сияющая, радостная, в белом купальном халатике. С криком "Папа!!!" она с разбегу бросилась на шею Наоке. Он обнял ее - нежно и в тоже время с какой-то снисходительной покровительственностью. Некоторое время они о чем-то тихо беседовали, затем направились к дому, и я услышал в наушниках их разговор.
- Я так рада, что ты вернулся! - возбужденно улыбаясь, щебетала Викки. - Представляешь, какая тут скука? Где же ты был? Я несколько раз пыталась связаться с тобой по визиофону, но все напрасно! В столице никто ничего не знает. Я билась здесь, как птица в клетке! Даже стала немного волноваться за тебя, но Чен успокоил меня. Он сказал, что у тебя какие-то важные дела.
