Коллектив авторов - По ту сторону реальности. Том 2 (Сборник мистики и фантастики)
И вот сейчас сижу я на лестнице времен пророка Исайи, по которой когда-то солнце опустилось на десять ступеней вниз, повернув историю вспять, и думаю – опуститься ли мне? Но тогда я опять окажусь служивым и несвободным при каком-нибудь простоватом народном вожде, который никогда не сомневается в своей правоте и всегда знает прямой путь к лучшей жизни. А если пойду вверх по ступеням, то окажусь в новом времени, в том начале, где когда-то я встретился с вами, разлюбезная Екатерина Матвеевна. И от этого у меня дух захватывает, словно кто из пушки стреляет. И потому пускай до времени я являюсь представителем чьего-то воображения, но ведь Вы, несравненная Екатерина Матвеевна, творение моего духа, которое однажды оживет и возрадуется нашей встрече. Только бы Вы узнали меня! Ради этого я надену красную рубашку, которую сшили ваши руки. Многое еще хотелось написать Вам, разлюбезная Екатерина Матвеевна, но не хочу на бумаге чернилами. А надеюсь прийти к вам вскоре и говорить уста к устам, чтобы радость наша была полна и совершенна.
Неизменно Ваш – Федор Сухов.
Татьяна Дорофеева-Миро
п. Урмары, Чувашская республика
Слепуш и Зрячушка
Сказка, придуманная для моей дочки…
– Мама, какое оно, солнышко? – спросила маленькая Мариша.
– Оранжевое, дочка!
– А какое оранжевое? – не отставала девочка.
– Как апельсин…
– Такое же сочное?.. И почему апельсин не такой же тёплый, как солнце?..
У матери не осталось сил, чтобы отвечать на бесконечные вопросы дочери, в которой кипела жажда жизни. Она устало провела рукой по голове дочери. Слёзы тихо текли по щекам…
– Мама, а травка зелёная… это как? Как огурец?
– Да, доченька…
– Такая же вкусная?
Что было ответить несчастной матери? Чем больше становилось вопросов, тем сложнее было найти на них правильный и точный ответ. Хотя каждый ответ вызывал множество новых вопросов…
– Мама, а почему мне Слепуш дал такие глазки?.. Ты попроси Зряченьку, чтобы она дала мне другие…
– Ты же знаешь, и Слепуш, и Зряченька – не существуют! Ты же сама их придумала!
– Нет, мама, я знаю, что они есть…
– Ну хорошо, я попрошу… Спи, милая…
В тёмной комнате послышалось тихое и ровное сопение маленького носика.
Мама вздохнула… За окошком ветерок купался в цветах сирени, а в небе мелькали звёздочки, как на качелях, то отдаляясь и тускнея, то становились ярче, приближаясь…
И вдруг… Стук в дверь…
– Кто там? – полушепотом спросила мама.
– Я… Я – Зрячушка… Впустите меня переночевать. Я долго шла, очень устала…
Добрая женщина, не веря услышанному, открыла дверь. Это была девчушка лет шестнадцати. Длинные струящиеся волосы светились. От нее исходило такое спокойствие, что мама не побоялась и пригласила войти.
Пока пили чай, Зрячушка рассказала, что давно вредный Слепуш, потомок то ли Кащея Бессмертого, то ли Змея Горыныча, то ли отпрыск Бабы Яги, хочет завоевать мир, чтобы люди были беспомощными, слепыми и никудышными. А начиналось всё так:
Давным-давно, за дальними горами, за тихими полями жили люди в мире и согласии. Они так любили, что понимали друг друга с полуслова, а иногда и с полувзгляда. Все спешили на помощь, если кто-то нуждался в ней. И только злобному Слепушу было скучно. Людей он сторонился и не любил их. Захотелось ему, чтобы все они были одинокими, как он. Тогда разослал он своих подданных по всему свету, чтобы они распространили вирус равнодушия.
И многие стали слепыми. Они разговаривали друг с другом, но никто никого не слышал.
Они улыбались друг другу, но нередко за пазухой держали камень. Эти люди разучились слышать ветер и шепот трав, перезвон звезд на небе и смех солнышка. Они больше не помогали друг другу, потому что не хотели пачкать руки. Они больше не верили в Свет. Не верили в Добро и были счастливы в своем одиночестве. Каждый сам по себе.
Но однажды людям стало очень плохо, а помочь им никто не пришел. Тогда им захотелось избавиться от вируса равнодушия, но у них не получалось. Потому что они не могли поверить в Свет, Надежду и Любовь.
– Вот теперь я хожу по свету и помогаю людям. Кому-то возвращаю Надежду, кому-то дарю Веру, иным помогаю заполнить сердце Любовью – тем, кому это нужно, кто готов стать лучше, – закончила рассказ Зрячушка.
Тогда измученная женщина заплакала. А Зрячушка обняла её за плечи и сказала:
– Ты добрая. Ложись спать. Помнишь поговорку: утро вечера мудрее? Всё завтра. Завтра…
– Завтра, – повторила мама девочки, засыпая…
* * *– Мама! Смотри, какое утро! – закричала Мариша, как только открыла глаза.
– Мама! Посмотри, какая за окошком сирень!
– Мамочка! Какая ты красивая! – не успокаивалась Маришка.
Мама вспомнила о ночной гостье, посмотрела туда, где сидела Зрячушка… А её, как говорят в сказках, и след простыл. Лишь струился тёплый свет, будто солнечный, но более мягкий, от которого маленькая Мариша прозрела…
Екатерина Кириллова (DragoNita)
г. Саранск
Перерождение
«Кто я? Кто я? Кто я?» —
Эхо выло, вторя.
Ветер рвал громады чёрных туч.
Шум рождался в море,
Волны с ветром в ссоре
Яростно хлестали стены круч.
«Шкура цвета стали…
Для чего создали
Вы, о Боги, тварь из нитей тьмы?
Я навечно изгнан,
И Луною призван.
Нет спасенья из такой тюрьмы.
Зверь теперь я дикий?
Призрак ли безликий
Жить во тьме навеки обречён…»
Ночь плясала с бурей,
Шторм гудел, как улей
Кем-то разъярённых диких пчёл.
«Лунный лик сквозь тучи
Будет вечно мучить:
Тело рвать и душу на куски.
Бледное сиянье,
Волчье очертанье…
Душу тьма зажала, как в тиски.
Прежде я был плотник,
Опытный охотник,
Шутку злую преподнёс мне рок:
Выследил я зверя
И, в удачу веря,
Выдохнув, нажал я на курок.
Хоть был выстрел метким,
Зверь попался крепкий:
Рухнул, но не сдался до конца.
Мёртвый был как будто…
Дальше – помню смутно:
Рык, рывок и боль как от свинца.
Проклятый навечно
Волком бессердечным —
Перед смертью отомстил за боль.
Оборотнем стал я,
Шерсть блестит густая.
Мать волков, за что такая роль?»
Горько и печально
Выл луне прощально.
Эхо вой за скалы унесло.
«Тьме я не позволю
Радоваться горю,
Пусть же поглотит пучина зло».
Бросился с обрыва
И волна накрыла…
Вмиг в пучину зверя унесла.
Утром солнце встало,
Море засияло.
Бури не осталось и следа.
Бережно волною,
Пенною водою,
Парень был исторгнут Бездной вон.
Солнце было жарким
Золотым и ярким.
Вдруг раздался очень слабый стон.
Свет в глаза ударил,
Тьму уйти заставил.
Парень будто заново воскрес.
Шля молитвы Богу,
Он нашёл дорогу —
К вечеру дошёл до милых мест.
Видно уж селенье…
Чудное спасенье —
Спит село во власти тишины.
Сумерки сгущались…
Звёзды показались…
Слишком уж был ярким свет Луны.
Ветер клонит злаки…
Взвыли вдруг собаки,
Чуя в нём угрозу для людей.
Вдруг пропала сила…
Тело боль пронзила,
Будто вбили тысячу гвоздей.
И от боли дикой
Крик сменился рыком.
Когти. Лапы. Рук уж больше нет!
Волком обернулся!
Так недуг вернулся,
Лишь коснулся тела лунный свет.
Шкура серебрится,
Волчья шерсть лоснится,
Жёлтым янтарём горят глаза.
Сам себе не веря,
Стал огромным зверем,
А по морде потекла слеза…
Псов с цепей спустили
И в набат забили.
Рыщут волкодавы по пятам.
«Что же, кроме леса
Для меня нет места?
Жизнь поганым псам я не отдам!»
Свора настигает,
Лаем наполняет
Жуткой тишиной объятый лес.
А беглец – к обрыву,
К бурному заливу,
Чтоб принять судьбы тяжёлый крест.
«Солнца не дождаться…
Значит, буду драться!» —
Он издал утробный жуткий вой,
Страшно пасть оскалил.
Псы его зажали…
Оборотень дал собакам бой.
Клацая зубами,
Он сверкал глазами,
Ловко избегая их атак.
Смолкли рык и визги.
Всюду крови брызги.
Волк стоял средь порванных собак.
Кровь стекала с пасти.
Волк не волчьей масти
На утёсе лёг совсем без сил.
Утром рассветало.
Человек устало
Голову на руки опустил.
Сергобад Караги
