Владимир Васильев - И тьма не объяла его
Я сплел для него удобную мягкую лежанку под каменным козырьком. Не обращая внимания на его противные крики, я наощупь соединил поломанные кости и наложил на эти места тугие повязки из нити. Потом поднял его и отнес на лежанку, висевшую под козырьком. Ему будет мягко и спокойно в ней. А кости срастутся... Не отчаивайся, летун, еще полетаешь!..
Я принес ему кустов с этими вонючими ягодами.
- Благодарю тебя, паучонок, - сказал он. - У тебя доброе сердце.
- Что за чушь! Сердце - всего лишь насос, который гонит кровь. А доброта - это умение вести себя оптимально с точки зрения сохранения жизни... Жизни вообще... Не потому ли мягкокрылы не уничтожили меня полностью?..
- Можешь оставить меня и продолжать свой путь, - разрешил летун. Теперь ты достаточно одинок, чтобы воспринять Истину, и дорого заплатил за право обрести ее... Ты должен увидеть Учителя. Я подожду тебя здесь...
- Нет уж, - ответил я, - сыт по горло. Больше истины мне не переварить ... Мое интеллектуальное поле стало в двадцать раз слабее. Не чувствуешь?
- Нет, - ответил летун.
- Зато я чувствую... Да и что мне может сказать твой У-читель? Откуда взялся мир?.. И где пребывает его создательница?.. Что мне до этого?.. Хватило б ума разобраться с собой. А про мировые тайны ты мне расскажешь, как сможешь... А я, что смогу, то и пойму. А не пойму - переживу как-нибудь... Жуй свои ягоды и сращивай кости...
* * *
Мы пробыли на склоне довольно долго. Я носил летуну ягоды и травы, которые он мне мысленно показывал. И дело шло на поправку. Летун был еще слаб, но я чувствовал, что кости его срастаются.
Я не думал ни о вершине, которой не достиг, ни о пещере, которую потерял. Я вообще старался ни о чем не думать, просто жить. Потому что, когда я пытался думать о жизни, мне хотелось закрыть глаза и прыгнуть с обрыва... Быть может, я так и сделал бы, но что тогда будет с этим черным бедолагой?..
- Какой ты большой стал, паучонок, - сказал он мне однажды. - Совсем как настоящий большой Паук...
И тогда я почувствовал, что пора возвращаться. Зачем?.. Не знаю... Просто понял, что пора. Жизнь должна продолжаться. Тем более, что летун мой стал уже подниматься. Правда, крылья еще не окрепли. Но я чувствовал его тоску по своим Я. Он часто смотрел в ту сторону, где оставил их...
... Спуск занял гораздо меньше времени, чем подъем. На ровных участках он шел сам. На обрывах я брал его в лапы и мы вместе спускались на нити. Добрались до моих крыльев, но... Эти крылья меня уже не удержат. Да и не мог я заставить себя подойти к ним... И мы пошли дальше... Мне и раньше было это известно, а теперь я окончательно убедился в том, что я отличный скалолаз. И летун мне говорил о том же.
Когда мы спустились к подножию, я оглянулся на вершину. Она была прекрасна и недоступна. Жалел ли я о том, что не был там? Нет. Ведь на самом деле я побывал там. Вместе с летуном. Говорил с Учителем... Я все понял... Может быть, мне когда-нибудь понадобится вся эта умопомрачительная информация... Но сейчас мне надо возвращаться в свою пещеру...
Летун показал мне место, где была их хрустальная пещера, которую разрушили мягкокрылы. И саркофаг, где он укрыл трупы своих детей и жены. Он с трудом растолковал мне, что это такое... Таких саркофагов здесь было много. Странный, я бы сказал, дикий обычай - хранить обезображенные трупы. Все равно, что постоянно расковыривать собственные раны... Мы обнаружили и новый саркофаг, которого летун еще не видел. Там под прозрачными кристаллами рядочком лежали обугленные трупы десяти летунов и десяти паучат, которые когда-то были моими Я... И прожорливое пламя вновь охватило мое тело - а я-то думал, что все забылось... И я бросился прочь...
Новая хрустальная гора выросла прямо у подножия склона с моей пещерой. Я ощутил в летуне восхищение и восторг, когда он увидел это. И оставил его там. А сам быстро вскарабкался к моей пещере.
Там было пусто и темно. По закоулкам блуждал неприкаянный сквозняк... Я старался ни о чем не думать и не вспоминать... Я и так все помнил и знал... Я хотел жить... Зачем?..
На это мне летун сказал как-то: Тайна сия велика есть. И пока есть Тайна, жизнь имеет смысл... Может быть, он прав...
А я закрепил нить у входа, и зеленая светлая спираль начала медленно, но упрямо ввинчиваться в темноту... И мне показалось, что непроглядный мрак впереди - та самая ловушка, из которой никогда не выбраться...
О! Как мало меня!..
6. ПОСОХ
Тоска ледяным ветром овевала самую высокую на планете вершину, совершенно оголяя ее и посыпая каменной крошкой снежные свеи. Она топорщила перья и пыталась пробиться сквозь толстый слой пуха. А главное - тоска сидела внутри, и разрасталась и вырывалась в мир изнутри...
Тело не мерзло. Слегка подмерзали культи крыльев, но и они с каждым днем все гуще покрывались перьями. Скоро холод будет и вовсе не страшен... Мягкокрыл полной грудью вдохнул чистый легкий воздух вершины и вспомнил давящий, густой, как вода, спертый, как гниющая плоть, воздух пещеры, где он тянул свою рабскую лямку...
Тоска звенящей тишиной висела в темноте пещеры, слегка оттененной зеленоватым свечением воронкообразной паутины, на краю которой застыл Паук, невидящим взглядом красных светящихся глаз уставившийся в черный провал. Хотя чернота эта была лишь отражением того, что он ощущал в себе. Свет стал невыносим, напоминая пламя, в котором погибли десять его Я и десять плененных им твердокрылов. Плененных для установления контакта и взаимопонимания... "Называется, поняли друг друга... И скрепили понимание взаимосожжением... Какой идиотизм!.. А другие Я твердокрылов, которые подожгли ловушку, чего они хотели этим добиться? Они считали, что их плененные Я мертвы? Тогда какие же они Я?!.. Все верно - никакие они не Я единого разума, а каждый сам по себе, как я сейчас. Это мне объяснил твердокрыл Айс. Хотя, конечно, я и сам чувствовал, что у твердокрылов нет общего Я, иначе их пленение было бы невозможно, но я не понимал тогда и не способен был понять, что это значит и к каким последствиям может привести...
Теперь понял. Но что толку?! Зачем мне это понимание, оплаченное столь невосполнимой ценой?.. Я один... ОДИН!.. КАКАЯ ТОСКА!!!..
Тоска серой цветограммой ложилась на радужные блики хрустального гнездовья, где в одиночестве пребывал твердокрыл Айс. Верховный Айяр Айс, автор Айятов, по которым должна была строиться жизнь твердокрылов.
Увы, Айс имел возможность убедиться в том, что его Айяты были только его Айятами, перед которыми Стая склоняла головы, но в критической ситуации поступала так, как диктовали эмоции и инстинкты, а не разум и мудрость, которыми Айс, в меру своих возможностей, пытался наполнить Айяты... Значит, все его усилия были бесплодны, страдания, не ставшие опытом Стаи, бессмысленны. И будущее - непредсказуемо... И какой тогда смысл в его пребывании на посту Верховного Айяра?.. Нет, здесь-то как раз все четко: пока он отдает конкретные приказы - жизнь Стаи подчиняется Айятам. Но его отсутствие оборачивается ее беспомощностью. А ведь Айяты и предназначены для регулирования жизни, когда рядом нет Верховного Айяра. Они - внутренний Верховный Айяр каждого. По идее. По его, Айса, идее, которую он вживлял в каждую строчку Айятов.. И он, отдавая приказы, руководствуется именно Айятами, их сутью... Быть может, здесь и скрыто коварство - он не нашел слов, способных передать суть?.. Да Айс всегда ощущал ущербность знаковой передачи информации, но в большинстве случаев обычной жизни этот способ, увы, незаменим...От ощущения бессилия хотелось выть!.. Не может же он, в конце концов, заставить всю Стаю совершить восхождение на Священную Вершину, чтобы Айяр Айяров вложил в них мудрость! Во-первых, это слишком опасно - мягкокрылы охраняют подступы к Вершине. Во-вторых, это было бы бесполезно - до восприятия мудрости надо дорасти, ощутить жизненную потребность в ней. Так, чтобы без нее больше и крылом взмахнуть было невозможно. А Стае хватает Айяра... Тоска...
