Селия Фридман - Время истинной ночи
На мгновение священник взял в разговоре паузу, приводя в порядок свои мысли. Сколько времени прошло с тех пор, как он в последний раз пытался изложить свое кредо в столь бесхитростных терминах? И все же, раз уж ракханке суждено совершить это путешествие в человеческой компании, она должна заручиться и этими знаниями. Манера, с которой держался с нею Тошида, делала это особенно важным.
- Цель была троякой, - в конце концов продолжил рассказ он. Во-первых, унифицировать человеческую религию, чтобы миллионы душ воздействовали на Фэа одними и теми же образами. Во-вторых, изменить присущее людям восприятие самой Фэа - дистанцироваться от нее, ослабив связующую нить, позволяющую этой энергии реагировать на все с такой непосредственностью. Это означает создать Бога, который не является по первому твоему требованию или без каких бы то ни было затруднений творит чудеса. Это означает испытания и вместе с тем означает жертвенность. Но Пророк верил, что в конце концов это спасет нас и позволит воспользоваться доставшимся нам от предков технологическим наследием. И в-третьих, обезопасить всем этим дух человека, чтобы, когда мы наконец покинем прибежище, даруемое этой планетой, и воссоединимся с нашими братьями с далеких звезд, нам не пришлось бы столкнуться с тем, что за долгие годы разлуки мы перестали быть людьми. Чтобы мы не стали чем-то меньшим, чем то, чем нам хотелось стать. - Он вновь ненадолго задумался. - Мне представляется, что во многих отношениях именно эта третья задача и является самой трудной. И наряду с этим самой главной.
- Ну и что же произошло?
- Человечество усвоило этот урок даже чересчур хорошо. Потому что если человек способен создать истинного Бога по своему образу и подобию, то почему бы ему, приложив к тому еще меньше усилий, не создать и какого-нибудь отвратительного божка? "То, чему ты поклоняешься, непременно осуществится, - писал Пророк. - Сила твоей веры придаст вещественность твоим мечтам". И так оно и оказалось. Тысячи самонадеянных людей придумали каждый по молитве, вызвав тем самым к жизни тысячи мелких божков, каждый из которых обладает своею - пусть и крошечной - властью и каждый из которых питается душой человека, одновременно осуществляя его земные желания. И хотя Святая Церковь постепенно набирала силу, весь этот разброд не прекратился, - и вот возникла сотня крошечных государств со своими религиями и своими божками и с собственной претензией на земную власть. Так что нам пришлось начать воевать: война - это последний довод человеческой дипломатии. И это, конечно, привело к катастрофе. Черт, будь война чистым и достославным конфликтом, наполненным образами веры и увенчанным безоговорочной победой, это могло бы преобразить людей и побудить их взять с нас пример. Но этого не произошло. Началась чудовищная резня, растянувшаяся на три столетия, и закончилась она, лишь когда мы отхватили кусок больше, чем были в состоянии прожевать, и вознамерились вступить в бой с самой Фэа, а точнее, со Злом, которое принялось распространять Фэа. И после того, как источник нашей мощи оказался разрушен, наш неземной образ померк и так далее - нам пришлось вернуться в монастыри и начать в вынужденном уединении зализывать раны.
- А что сейчас?
Он закрыл глаза.
- Мы, Хессет, делаем то, что в наших силах. По-прежнему стремимся к осуществлению все той же мечты, но поражение научило нас быть терпеливыми. Последовательный и поэтапный путь к полному претворению мечты Пророка больше не является для нас задачей, решаемой в течение одной человеческой жизни, а лишь неким идеальным образом, осуществление которого может быть отложено еще на долгие века. На целые тысячелетия. У нас, но не здесь... Вновь перейдя на шепот, Дэмьен посмотрел туда, где шел по курсу флагман Тошиды. - Изолированные, объединенные, набожные... Они, возможно, добились того, в чем потерпел такую страшную неудачу Запад. Создав государство, свободное от языческих влияний, воспитывая детей в неколебимой вере... Какая же у них мощь, Хессет! Такая мощь может изменить весь мир. И как знать, не началось ли это уже?
- А что Таррант?
Услышав это имя, священник чуть ли не вздрогнул.
- Раздавлен своим собственным творением, - резко ответил он. - Святая Церковь знала, что ей никогда не удастся добиться желательной реакции от Фэа, если она не покончит с такими вещами, как колдовство... А он не захотел от этого отказаться. Не захотел даже во имя того, чтобы спасти собственную душу! - Дэмьен глубоко вдохнул холодный ночной воздух, затем медленно выдохнул. - Он, знаешь ли, решил договориться с Адом. Избавиться от философского багажа, так он это сформулировал. Ад не имел никакого значения в том, что им было задумано. Он вычеркнул любые упоминания об Аде из всех текстов, исключил из литургии. Но люди не дали ему добиться своего. Они вернули все упоминания на положенные места. Земные образы и представления слишком глубоко запечатлелись в их мозгах, а образ Страшного Суда оказался слишком притягательным для праведных. В конце концов он проиграл эту битву.
"И не только ее", - мысленно добавил Дэмьен.
- А он по-прежнему верует в вашего Бога?
- Он утверждает, что, как и встарь, служит Святой Церкви. Правда, я не понимаю, как такое может быть. Мне кажется, он всего-навсего не хочет окончательно отказаться от собственного творения, равно как и признать, что оно одержало над ним победу. Он тщеславен, Хессет, весьма тщеславен, а Святая Церковь стала его шедевром. И самолюбие не позволяет ему отказаться от Церкви, даже если она проклинает его всею своей мощью. Что является составной частью владеющего им безумия.
- А как насчет твоего собственного колдовства? Как оно вписывается в набросанную тобой общую картину?
И вновь он закрыл глаза.
"Ничего себе вопрос! Интересно, как ответил бы на него Тошида".
- Все, что я делаю, делается именем Господа, Его Силой и Его Мощью. Наша Церковь - Западная матриархия - считает, что Творения такого рода совместимы с верой. Другие, правда, придерживаются противоположного мнения. И потому...
"И потому объединение так и не состоялось. Потому что не нашлось места для компромисса. - И сама по себе эта мысль подействовала на него отрезвляюще. По спине Дэмьена пробежал тревожный холодок. - Я никогда и ничего не вытягивал из Фэа собственным именем или в собственных интересах. Но какое это будет иметь значение для здешних людей? Уловят ли они столь тонкое различие?"
- В общем, поживем - увидим, - прошептал он. И вновь посмотрел на чужой корабль. И вновь удивился стране, способной создавать такие корабли. И вере, подвигающей народ на такие свершения. Все это было удивительно. Удивительно... и пугающе.
