Максим Фрай - Энциклопедия мифов (Том 2)
- То есть, - я холодею, - вы хотите сказать, что автора книги действительно зовут Максим Фрай?
- Да не знаю я, как его зовут. Может так, может - не так. Вы поймите, я здесь, в Москве, просто книжками торгую. Что у них там, в Питере, творится - не мое горе.
Его признание дарит мне надежду, что разговор с северной столицей окажется более внятным. Поспешно прощаюсь и начинаю штурмовать бастион междугородней связи. После получаса непрерывного насилия над телефонным аппаратом слышу, наконец, нежный женский голосок. Спасибо тебе, господи. Можешь ведь, если хочешь! Как сказала бы о тебе любая школьная учительница: способный, но ленивый. Именно.
Выкатываю на дамочку все ту же телегу про интервью. Это, кажется, не производит на нее особого впечатления. Все же меня не отправляют в паломничество к окраинам мужских гениталий, а, после долгих уговоров, любезно соединяют с главным редактором издательства. Это, наверное, очень круто. Да здравствую я!
У главного редактора бодрый голос, хороший темп и лаконичная манера изъясняться. Выработал, наверное, в ходе многолетнего общения с занудами-литераторами. Нет, Макс Фрай не встречается с журналистами. Да, я могу написать ему письмо на адрес редакции. Нет, электронной почтой он не пользуется; редакция, впрочем, тоже. Нет, он не живет в Москве. И в России тоже не живет.
Редактор уже готов прощаться, но я иду ва-банк. Рассказываю официальную версию истории фотографа Макса Фрая, моего, якобы, земляка и друга. Заслуженного покойника изящных искусств, если на то пошло. Сообщаю о его посмертной выставке в Москве, которая (некоторое преувеличение не повредит) прошла в свое время с грандиозным успехом. Спрашиваю: неужели полный тезка? И имя, и фамилия совпадают. А может быть, мой покойный друг еще и книжки тайно пописывал? И теперь очередной душеприказчик их публикует? Может такое быть? Теперь вы понимаете, как много значит для меня эта встреча?
Мой собеседник, кажется, растерялся. Медлит, собирается с мыслями. Но через несколько секунд решительно говорит: нет, ерунда. Автор книг жив и здоров. Вот, как раз третьего дня звонил, обещал новую книжку прислать. Ну, не встречается человек ни с прессой, ни с читателями - у всех свои причуды, свои жуки в голове, не хоронить же его теперь... А что до чудесных совпадений, тут я могу расслабиться. "Максим Фрай" - это псевдоним, слово чести. Может быть, автор действительно побывал в Москве в 1993 году и посетил эту памятную выставку. Может быть, просто в газете о ней прочитал, а необычное имя фотографа запомнилось, и потом, несколько лет спустя, стало псевдонимом. В общем, ничего необъяснимого не случилось. Вопросов больше нет?
Я понимаю, что меня прокатили. Заморочили голову. Информации не будет. Ни имен, ни явок, ни паролей, хоть ты тресни. Но, на всякий случай, предпринимаю последнюю, отчаянную попытку достучаться до редакторского сердца.
Ладно, говорю. Имена, фамилии, псевдонимы, совпадения, мертвецы, интервью, о'кей, все это пустяки. Согласен. Но поймите меня правильно, я не фанат какой-нибудь малолетний, не подросток экзальтированный. Взрослый дядька, занятой по горло столичный житель... Но ведь он, автор этот ваш, мерзавец, сны мои в своих книжках описывает. Понимаете вы теперь, что мне позарез нужно с ним увидеться? Или не понимаете? Что ж мне, лоб расшибить о телефонную трубку?
Но мой монолог не производит на жизнерадостного главного редактора никакого впечатления. Ну, почти никакого. Он с удовольствием смеется: вот оно что, и вы про сны вспомнили. Оказывается, я не первый. Многие читатели пишут письма и даже звонят в издательство. Говорят, что этот Фрай их собственные сны описывает. Тем он их и подкупает, наверное. Вот где, оказывается, зарыт секрет успеха. Забавно.
Действительно забавно. Обхохочешься.
- Я вам не советую его искать, - вдруг вкрадчиво говорит мой далекий собеседник. - Поверьте мне, вам не это сейчас нужно. У вас ведь других забот по горло, правда?
- Откуда вы знаете? - я в недоумении.
Он не отвечает на вопрос. Тихо, но настойчиво продолжает:
- Займитесь своими делами. Съездите, например, в отпуск, на юг, к морю.
Приведите в порядок свою жизнь. Не такая важная вещь книги и их авторы, чтобы из-за них с ума сходить. Уж поверьте моему опыту.
- Это... Что вы... Это вы? Или кто-то другой? - лопочу.
- Это я. И кто-то другой, - невозмутимо отвечает главный редактор книжного издательства. И кладет трубку.
Глава 45
Орест
... сам он изображается душевнобольным человеком...
Я остаюсь один. Опасливо отодвигаюсь от телефонного аппарата, словно бы трубка его пропиталась ядом во время этой нелепой беседы. Оказываюсь напротив зеркала и вижу, что мое отражение истерически хохочет, закрыв лицо руками. Сам же я спокоен. Смотрю на него, болвана зазеркального, и думаю устало: надо все же себя в руках держать. Понимаю, что трудно, но нужно хотя бы стараться. Брал бы с меня, что ли, пример...
Глава 46
Осса
Обычно Осса быстро приносит людям известия от Зевса...
Память (тела?) услужливо подсказывает, что есть один простой и приятный способ привести себя в порядок. Пару часов покататься по городу, благо он мне теперь почти незнаком; заехать куда московский автодорожный леший заведет, а потом взяться за карту и попробовать выбраться из этой глухомани. Почему-то я заранее не сомневался, что занесет меня именно в глухомань. Уж, по крайней мере, не на Красную площадь...
Чего проще-то? Выхожу, сажусь за руль, еду. Езда по Москве - почти экстремальный вид спорта, боевое искусство даже, этакое не то чтобы восточное, но вполне евразийское единоборство. Требует полной самоотверженности, предельной концентрации внимания и прочих психофизических подвигов. Именно то, что мне требуется.
Уже минут через пять я понял, что это было хорошее решение. Еще через четверть часа остановился у первого попавшегося киоска, купил хот-дог, сожрал его с младенческим аппетитом, сам себе удивился, но отправился за вторым. Хороший признак. Очухался, значит. Восстал из пепла. Смирительную рубашку можно убрать в комод за ненадобностью.
Расправившись с горячими (между нами говоря, едва теплыми) собаками, закрепляю достигнутое. Катаюсь. Застряв в пробке, глазею по сторонам.
Потом опять куда-то еду. Чувствую, что уже вполне освоился на московских улицах. Это мне льстит. Какая никакая, а все положительная эмоция...
Время летит незаметно. Сумерки летом наступают очень поздно, но, судя по количеству автомобилей, час пик уже миновал. Значит, дело к ночи. Славно. Можно бы, пожалуй, возвращаться, но... от добра добра не ищут. Мне хорошо - зачем же что-то менять?
К этому времени я заехал в какую-то откровенную жопу. Индустриальный пейзаж не баловал взор разнообразием. Только и радости, что фабричные трубы. Из некоторых валили столь густые и плотные клубы дыма, что создавалось впечатление: именно так и появляются облака и тучи небесные.
