Фёдор Крашенинников - После России
А дальше было вот что: рядовых распустили по домам, в часть приехал мужик в обычной военной форме, но с новыми погонами и стал агитировать присягать недавно провозглашенной Уральской Республике, обещая карьеру и хорошую зарплату. Кто-то из офицеров отказался и, получив выходное пособие, отбыл в неизвестном направлении. Остальные решили остаться служить новой власти.
Кое-кто из сослуживцев Георгия при этом испытывал серьёзные душевные терзания: час триумфа России казался таким недавнем, а победа такой близкой! Сам же он пережил крупнейшую геополитическую катастрофу двадцать первого века на удивление спокойно, много занимался спортом, учил английский и ждал, что будет дальше.
Присягнувших республике отправили в учебный центр в Сибирь, где инструкторы из разных стран несколько месяцев очень плотно занимались с такими же, как Георгий, – бывшими российскими офицерами, перешедшими на службу в армии Урала, Сибири и Дальнего Востока. Кроме тренировок были политзанятия, психологические тренинги и тесты. Как потом сообщили Георгию, он был одним из лучших.
Первое время его карьера в Уральской армии шла хорошо, но через несколько лет он понял, что никаких особых перспектив нет: расходы на армию постоянно сокращались, зачем она была вообще нужна, никто толком не понимал. Закончилась его служба из-за некрасивой истории: он ударил старшего офицера, за что был уволен. У него была своя версия случившегося, которой он поделился после увольнения, по собственному почину явившись в Комитет охраны конституции.
Он сидел в ресторане и угощал двух девушек, с которыми накануне познакомился. Девушки были не то чтобы очень нравственного поведения и вели себя соответствующим образом: громко разговаривали, хохотали и третировали официанта. За соседним столиком сидел офицер в обществе двух мужчин в гражданском.
Георгий специально, конечно же, не подслушивал, но получилось, что он услышал тост, который произнес один из мужчин:
– Ну, за день защитника Отечества! За нашу армию! Слава России!
Георгий был достаточно пьян, и ему показались забавным и тост и серьезность, с которой мужчина произнес эти забытые слова.
– Ой, а вы что, празднуете 23 февраля? А вам что, не сказали, что это больше не праздник? Я вам больше скажу: и России никакой нет! – сказал он громко и захохотал.
Девицы тоже засмеялись.
– Как вам не стыдно себя так вести? Вы же русский офицер? – строго обратился к нему офицер, вставая со своего места.
– Я не русский офицер, я уральский офицер! – воздев к потолку палец ответил Георгий.
Обмен фразами продолжился, но он не помнил точно, кто что сказал, в итоге он подошёл к офицеру и попытался ударить его. Сам Сенько не помнил, что мог кого-то ударить.
Девицы, естественно, убежали, а по показаниям офицера, по фамилии Сорокин, двух его друзей и сотрудников ресторана виноватым оказался Георгий Сенько. За это его и уволили.
В КОКУРе к его рассказу отнеслись с большим интересом, чем он рассчитывал, поблагодарили за бдительность, спросили, почему он не обратился в военную контрразведку. «Может, они там тоже 23 февраля празднуют?» – ответил Георгий и слушавшие его кокуровцы серьезно закивали головами. Его поблагодарили за бдительность и обещали помочь.
Была ли это помощь КОКУРа или стечение обстоятельств, но через пару недель ему позвонил вежливый человек и пригласил в офис в центре города. Это был пункт вербовки наёмников во всевозможные охранные структуры и формирующиеся колониальные органы власти в Африке. Так Георгий Сенько оказался в Африке.
Подписанию «Пакта ответственности» предшествовала длинная серия международных конференций по Африке. По первоначальному проекту предполагалось, что Африка будет поделена на зоны ответственности между странами Евросоюза и США. Однако на Гаванской конференции ООН по проблемам Африки правительства Бразилии, Индии, Китая и Японии потребовали своей доли. Раздел Африки задержал развал России. Собственно, гуманитарная катастрофа в Африке во многом спасла от оккупации Россию: здраво рассудив, что в новых государствах на построссийском пространстве можно наладить самоуправление под внешним наблюдением, а ситуация в Африке требует немедленного решения, международное сообщество приступило к разделу Африки сразу после Рижской конференции.
Итоговый акт был подписан в Парамарибо. Именно этому документу обязаны своим появлением Китайская Юго-Восточная Африка, Индийская Восточная Африка, а также Бразильская Юго-Западная Африка. Вслед за ударными силами армий стран, уполномоченных ООН на проведение гуманитарной операции в Африке, на континент начали перебрасываться частные параармейские формирования, которым вменялось охранять коммерческую недвижимость, поддерживать усилия армии и сил безопасности. Офицеры распущенной Российской армии стали подлинной находкой в этой ситуации. Их перебрасывали в Африку через частные вербовочные фирмы, и там, вдали от зануд из Европарламента, им предлагалось фактически подменить собой европейские войска. По прибытии в Чад Георгий начал успешно делать карьеру. Сначала он охранял строящийся завод, потом его отправили начальником в Родезию, там он получил предложение стать майором – формировались Вооруженные силы европейской зоны ответственности. Официально считалось, что костяк этой структуры составляют добровольцы из стран Евросоюза, но фактически армия комплектовалась контингентом из Восточной Европы. Георгий получил удостоверение на имя черногорского гражданина Христича и направление в Центральную Африку.
Служба шла хорошо, он жил в симпатичном коттедже, имел награды за боевые операции против «бандитов» – так для удобства называли остатки африканских армий, не пожелавших сложить оружие и продолжавших партизанить в джунглях. Ситуацией на далёкой родине он совершенно не интересовался, более того, исправно стучал в контрразведку на бывших соотечественников, кто любил на досуге порассуждать: негры вот в лесах воюют, а мы даже сопротивляться не стали, ещё и в наёмники подались! После истории в ресторане он затаил злобу на ностальгирующих по России и по возможности портил таким людям жизнь. «Они мне сломали карьеру – а я им. Всё честно!» – думал он.
Георгий старался больше говорить по-английски, научился играть в гольф и всячески демонстрировал свою европейскую идентичность. Ему хотелось быть похожим на настоящего британского офицера, героя колониальной эпохи, носителя цивилизации в нищей и опасной Африке. Поэтому он подходил к службе с точки зрения интересов Европы, полагая любые пророссийские настроения опасными и даже преступными.
