Виктор Колупаев - Фирменный поезд Фомич
- Спи, Вика, - сказал он. - Мы еще посмотрим, кто кого.
А утром, когда он проснулся, жена уже сварила кофе. За завтраком они заговорили о спектакле.
- Какой хороший был спектакль, - начала было Виктория Ивановна.
- Спектакль был дрянной, - сказал Валерий Михайлович. - Артисты двигались по сцене как вареные. Исполнитель главной роли дважды забывал текст. В массовках, особенно в сцене общего профсоюзного собрания, статистов было так мало, что становится совершенно непонятным, каким образом завод мог выполнять государственный план, имея такую катастрофически маленькую профсоюзную организацию. Да их хоть в тоги наряди, спектакль лучше не станет.
Виктория Ивановна посмотрела на мужа удивленно. Так он еще никогда не говорил.
Перед уходом на работу Крестобойников подошел к жене, обнял ее и почувствовал, кажется, впервые за много лет, что это не его пиджак обнимает ее платье, а он сам свою маленькую Вику.
По дороге на работу левая туфля попыталась было канючить, но Валерий Михайлович так цыкнул на нее, что та замолчала и, кажется, навсегда. Во всяком случае, до более подходящего момента..."
На этом рассказ писателя Федора обрывался.
Я понимающе кивнул Федору. Ясно теперь, почему Валерий Михайлович с трудом проник через крышу макета. В его душе уже давно, наверное, шла какая-то перестройка. И если действительно прав писатель Федор, то сейчас товарищ Крестобойников значительно отличался от того Крестобойникова, который сел в поезд в Старотайгинске. А борьба в нем шла жестокая. Ведь и с Семеном он сразу же нашел общий язык. И уходил Валерий Михайлович в крышу магазина совсем не с целью помочь фирменному поезду. А впрочем, кто теперь это мог знать?
29
Мысли на некоторое время перестали возникать в нашем купе. Тут еще имел значение тот факт, что нам кто-то уже помогал оттуда, извне. И не просто сборище случайных людей, а целая научная организация, возможностей у которой было намного больше, чем у нас. Правда, через окна магазина мы пока читали на транспарантах лишь искренние приветствия и пожелания держаться во что бы то ни стало.
Ну мы и держались.
Только мысли действительно перестали рождаться в головах пассажиров. Но я был уверен, что скоро мы снова начнем искать выход из неприятной ситуации. Пытался же ведь Иван наладить связь с внешним миром по проводам линии электропередачи.
Рассказ Федора читал уже сам Валерий Михайлович. Читал и в некоторых местах повествования согласно кивал головой.
"А где же все-таки Иван?" - вдруг вспомнил я. Семен, конечно, оскорбил его самым чувствительным образом. И не снес бы такого Иван, если бы тут и в самом деле не была замешана Тося. Тяжело было сейчас Ивану. Но я был уверен, что согнуть его невозможно. И, однако же, исчез Иван, не появлялся больше в нашем купе.
- Пойду поищу Ивана, - сказал я.
- Да, да, - на мгновение встрепенулся Степан Матвеевич. - Желательно, чтобы он все-таки был с нами.
В радиоузле его не оказалось. И я пошел через вагоны в конец поезда. В основном я задерживался в тамбурах, потому что был уверен, что Иван не осядет в каком-нибудь купе. Не очень он и разговорчив был для новых компаний.
Остался последний тамбур. Я даже подумал сначала, что он будет наверняка закрыт, все-таки ведь последний... Но тамбур был открытым, правда, неосвещенным. И лишь слабый свет красного фонаря позволял рассмотреть, что здесь происходит. Красный фонарь держал в руке товарищ Обыкновеннов. Он был в каком-то дождевике, хотя осадков не предполагалось, наверное, в течение тысячи лет, с капюшоном, натянутым на велюровую шляпу.
Рядом стоял Иван. Оба молчали. Лишь товарищ пришелец иногда приподнимал руку с фонарем, словно пытался что-то рассмотреть в темноте, остающейся за хвостом поезда. А сам тамбур был открытым, как в товарных вагонах. И жары здесь не чувствовалось, так как ветер, создаваемый самим фирменным поездом, завихрялся и кружился именно в тамбуре, вернее, смотровой площадке последнего вагона.
Я с минуту постоял молча. Они на меня и внимания не обратили. Тогда я тронул Ивана за плечо, а товарищу Обыкновеннову сказал:
- Извините.
Иван оглянулся, а пришелец продолжал пристально всматриваться во тьму, словно там действительно можно было что-то рассмотреть.
- А, Артем, - виновато сказал Иван. - Здесь вот я. Связь по проводам установили. Одностороннюю, правда... Но, может, там догадаются... Поговорили немного...
- Это хорошо, - сказал я. - Это прекрасно.
- Ну а что там у вас нового?
- Валерий Михайлович вернулся, - начал я.
- Ишь ты! - удивился Иван. - Валерий Михайлович...
Я вкратце рассказал ему, что произошло в нашем купе. Он слушал внимательно, только иногда быстро оглядывался на убегающее и едва различимое в свете фонаря полотно железной дороги.
- Так что гипотеза о том, что нашим поездом играет мальчик Володя, отпадает. Тут что-то другое...
- Да. Тут что-то другое, - согласился Иван.
- Ты разве догадывался об этом? - удивился я.
- Не то чтобы догадывался. В игрушку эту я верил, только казалось, что здесь и еще что-то. Словом, что здесь не один фактор, не одна причина, а две или даже больше.
- Артемий, - вдруг обратился ко мне товарищ Обыкновеннов. Лицо его было печально. Горестные складки залегли возле рта. - Вы, Артемий, ведь не верите в пришельцев?
- Да как вам сказать... - растерялся я. - Раньше не верил. Прецедента не было. А теперь...
- А в сказки? - перебил он меня. Какая-то боль чувствовалась в его вопросе.
- В сказки? - переспросил я.
- Я ведь вот что имею в виду... Иванушка, Емелюшка. Дурачки они. Это в ваших сказках. А смысл этого дурачества? В сказках они вам симпатичны? Симпатичны. Знаю. Почему же в реальной действительности у них ничего не получилось, а в сказках - будьте любезны? Чего-то мы не учли в нашей просветительской миссии. Я вот в диссертации своей пытаюсь выяснить связь космических пришельцев с героями сказок. Сюжетно они идентичны, а в смысловом значении огромная разница. Тут какая-то тонкость, нюанс. Ведь рядом, на виду лежит, а ускользает. Сколько столетий бьюсь.
- Что ж тут непонятного, - сказал я. - Сказочные Иванушки были нужны людям.
- А разве настоящие Ива Нушки не были нужны?
- Они не были настоящими. Настоящими были те, которые в сказках. Люди так хотели. Понимаете, товарищ Обыкновеннов, они так хотели. Один хотел, сто, миллион. И получился обкатанный мечтами людей, отшлифованный их желаниями реальный образ, который для них непременно, необходимо и обязательно существовал.
- Надо подумать, - задумчиво пробормотал пришелец. - Если вы правы, то опять главу или две переписывать.
- Не огорчайтесь, - попросил я.
- Вам прислать кого-нибудь, чтобы не так скучно было? - спросил Иван.
