Сергей Гатаулин - Сапиенс как вирус
Всплывающие лица – знакомые и неизвестные.
Стоп! Удаляющееся лицо отца Михаила. Не иначе как стоит где-то на стройке и смотрит вниз, туда, где летит к земле Анатолий. Как батюшка оказался на заброшенной стройке в парке и почему его взгляд ощущается прямо в мозгу? Боль. Рыжий Ап и маленькие дикари, больше похожие на обезьян. Опять яркий образ – маленький кроманьонец Лëxa.
Прыжок, еще один, еще… Должно быть, где-то здесь.
Анатолий, а вместе с ним и Дмитрий прыгал, с каждым разом все сильнее погружаясь в прошлое. Сотни, тысячи хаотических прыжков. Тысячи попыток человека противостоять силе, влекущей его домой, в своё время.
Ярко-освещенный зал, напоминающий научную лабораторию… прыжок… профессор, Галочка, идиот в сиреневых штанах… творчеки.
Стоп! Назад!
Сверкающая белизна стен, столы с несметным количеством склянок, пробирок и колб. В углу зашуршало, и от одного из столов, отделилась едва различимая, белая фигура. Человек в белоснежном балахоне, больше напоминающий ангела, повернулся.
Нет. Не человек.
В том, что перед ним «нечеловек», Дмитрий не сомневался. Вот только определить, где в это время находился телохранитель, не представлялось возможным: с навигацией у дезориентированного Анатолия дела обстояли очень и очень плохо.
– А вы мне мешаете, – недовольным тоном закричал незнакомец с лицом седобородого старца.
Быстро скользнув к столу, он вытащил из большой замутнённой банки нечто попискивающее и извивающееся, пересадил в пластиковый контейнер.
Дмитрий уже не мог отделить себя от Анатолия, он был им. Присматриваясь к незнакомцу, он почувствовал в его движениях неестественность. Меняя облик, словно перчатки, необыкновенное существо иногда принимало его – Потемкина – облик, иногда превращалось в седого взъерошенного старичка.
Седой дедушка, очень похожий на отца Михаила, недовольно фыркнул, глядя на смущенного Анатолия.
– Я просил называть меня Первый.
– Хорошо, – пообещал Анатолий, не понимая причин раздражения собеседника.
Дмитрий вздрогнул, ловя мелькнувшую мысль.
Свою мысль.
– Первый? – прошептал он.
А в голове промелькнула другая: «ПервоДим?»
Непроизвольно выглянув наружу, Потемкин посмотрел на организм телохранителя под другим углом и тут же почувствовал нарастающую тревогу и ноющую боль.
– Нельзя менять историю, не задумываясь о последствиях – слишком тонка историческая ткань. Любое непродуманное, пусть даже незначительное, вмешательство может разрушить всё древо времен, – продолжал выкрикивать старец, но Дмитрий-Анатолий не слушал. Что-то давило на его мыслесферу, и он искал источник этого давления. На секунду ему даже показалось, что это нудный старикан пытается воздействовать на его сознание. Но сообразив, что так быть не могло, Дмитрий продолжил поиск. Ведь старик существовал только в воспоминаниях телохранителя, а воспоминания не сканируют память и не пытаются залезть в ваши мысли.
Тело молодого человека содрогнулось, сжалось в ожидании боли. Где-то в районе живота похолодело, и ледяная волна покатилась вверх, сковывая грудь, не давая телохранителю вздохнуть. В мозг просочилось дымчатое щупальце. Мир вокруг закружился, заплясал в безумном танце. Вселенная мгновенно вывернулась наизнанку и исчезла.
Дмитрий открыл глаза, глядя перед собой, увидел большую черную муху, медленно ползущую по забрызганному стеклу генеральского «Мерседеса». За окном – грязная река, несущая мимо кучи мусора. Мутный поток, натыкаясь на шахты колодцев, закручивается в водовороты, в местах понижения асфальта образует настоящие пороги с маленькими водопадами. Прямо наводнение какое-то.
Дмитрий повернул голову. Взгляд уперся в бледного Анатолий. Лежит бедолага на сиденье рядом. Трясущиеся руки обхватили голову, лицо, покрытое испариной, отсвечивает фиолетовыми пятнами. Рот широко открыт, но не кричит, а лишь шевелит губами, пытаясь захватить побольше воздуха, как выброшенная на берег рыба.
– Илья, за руль!
Дмитрий прикрыл глаза, настраиваясь на повторное погружение в организм товарища. Только теперь его не интересует мыслесфера и физическое тело. Темные щупальца, проникающие во все органы, мгновенно вырисовались перед всевидящим взглядом.
– Вирусапиенса не ждем? – поинтересовался Ванькин.
Он быстро перестроил место водителя под свои габариты.
Дмитрий на мгновенье приоткрыл глаза:
– Едем!
– Куда едем?
Прижимая руки к дрожащему телу телохранителя, Потемкин задумался.
– Что с ним? – спросил атлет, не дожидаясь ответа на свой прежний вопрос.
– Вирус!
– Он же остался там, – не понял Ванькин, растерянно оглянулся на храм.
– Его вирус! – раздраженно добавил Дмитрий, касаясь руками грудной клетки Анатолия.
И в этот момент он вдруг вспомнил слова Бейрута: «У меня нет вируса. Я сбросил его в первый программатор». Перед глазами мелькнул Трофим, распятый в светящемся коконе, среди галактик и туманностей. «А может, программатор еще не взорвался? Может, успеем и телохранителя к нему подключить, пока не…»
– Давай быстрее к хакерам, – поторопил он атлета и в этот момент ощутил холодное пугающее прикосновение.
Глубоко вздохнул и, закрывая глаза, нырнул в кричащий от боли организм Анатолия. Сотрясающееся в конвульсиях тело едва заметно светилось. Грязные фиолетовые пятна успели затянуть область сердца, длинные темные нити пронизали позвоночник и большую часть мозга. Восставший спрут пожирал здоровые органы избирательно, стремясь в первую очередь завладеть центральной нервной системой. Наступая и разрастаясь, вирус отключал оставшиеся светлыми области, живые ткани – клетка за клеткой, нерв за нервом.
Взревел мотор, завизжали колеса, на секунду возвращая Дмитрия в реальный мир. «Знакомая картина, – подумал он, вжатый в спинку кресла, готовясь к долгому противостоянию. – Вот только вирус телохранителя совсем не похож на мой. Попробую потянуть время и слегка утихомирить зверя».
Глава двенадцатая
СПАСЕНИЕ УМИРАЮЩИХ
– дело рук Хомо Либерис.
Серое, каменное крыльцо осветила горящая голубым огнем линза – и тут же растворилась, оставив после себя падающие к земле искорки и маленького светловолосого паренька.
Мальчишка посмотрел на темное солнце, скользнул взглядом по сорвавшемуся с места дорогому «Мерседесу», покачал головой, когда тот исчез за деревьями, и решительно шагнул в затемненную прохладу храма, навстречу серьезным ликам святых, задумчиво взирающим с потрескавшихся от старости стен.
