Октавиан Стампас - Великий магистр (Тамплиеры - 2)
Проведать своего раненого вассала пришел и граф Шампанский с супругой, Андре де Монбаром и Кретьеном де Труа. Мария принесла огромный букет гвоздик, рассыпав его на ложе де Пейна, а Кретьен вручил больному свою новую кансону, воспевающую его подвиг в кипарисовой рощи. Андре де Монбар скромно встал около стены, сложив на груди руки.
- Поздравляю, вы совершили благородное дело, - сказал граф, улыбнувшись несколько кисло. - Поправляйтесь скорее, мой друг.
- Все дамы в Труа говорят только о вас, - добавила Мария и повернулась к мужу. - Можно я его поцелую в награду?
Граф пожал плечами, а Мария нагнулась и поцеловала Гуго де Пейна в губы. Рыцарь помнил еще первую жену графа, так много сделавшую для его воспитания и образования, и он невольно сравнил ее с этой красивой, но легкомысленной и ветреной особой, которая частенько играла с огнем на глазах своего супруга.
- Теперь я начал окончательно оживать, - пошутил он. - Нет лучшего лекарства, чем забота женщины. Бизоль, например, способен только опрокинуть мне горячий куриный бульон на голову.
- Я пришлю вам сиделку, - улыбнулась Мария.
- Дорогая, от твоей сиделки его раны могут раскрыться, - вставил граф. Поболтав еще некоторое время, посетители пошли к выходу. Уже в дверях граф обернулся и вполголоса произнес:
- И все же, лучше бы вы оказались в тот момент в другом месте.
Навестили рыцаря и герцог Клод Лотарингский с графом де Редэ, и поддерживаемый дамами герцог Гильом Аквитанский. Старый трувер, бережно усаженный в кресло, долго молчал, собираясь с силами, а затем довольно звонко выдал тираду:
Не в бранной схватке дело паладина,
Не в рвении вести докучный спор,
Но если правда терпит - и невинно,
Он должен дать врагу прямой отпор,
В решеньях прав, на справедливость скор.
Два дела, рыцаря достойных есть:
За правду биться и за дамы честь!
- Чудесные стихи, - поблагодарил Гуго де Пейн, внимательно выслушав старца. - Вашему мастерству, герцог, не видно предела. Поэзия ваша прославила не только Прованс, но и всю Францию. Благодарю, что вы навестили меня. Послушайте и мою балладу, которую я сочинил, скучая в этой постели, и назвал "Истины наизнанку".
- Просим! Просим! - дамы захлопали в ладоши.
Нет яств вкуснее лебеды,
Нет счастья, коли нет беды,
Нет роскоши пышней нужды,
Нет дружбы пламенней вражды,
Нет труса хуже храбреца,
Нет линии прямей кольца,
Нет твари злее, чем овца,
Нет маски лживее лица,
Нет дураков глупей смышленых,
Нет мудрецов умней влюбленных.
Вот вам признание творца
Лечить есть смысл лишь мертвеца...
- Браво! - сказал герцог Аквитанский. - Ваш ум так же остер, как и ваш меч. Это большая редкость в наше время. Поправляйтесь, мой друг, мы еще посостязаемся с вами в поэзии.
На смену герцогу явился Фуше Шартрский со своими бумагами. Он так долго и нудно расспрашивал Гуго де Пейна о покушении на короля, задавал столько вопросов, что, видя утомление друга, Бизолю пришлось довольно бесцеремонно выставить историографа за дверь, отдавив ему при этом ногу.
- Все! Прием окончен! - проворчал он, встав на пороге и полный решимости никого больше не пускать. - Назад, назад! - крикнул он кому-то в коридоре, приоткрыв дверь.
- Послушайте, барон, - услышал Гуго де Пейн голос графа Норфолка. - Я просто хотел узнать, не ваша ли это лошадь, серая в яблоках, вырвалась из конюшни и мечется сейчас по двору? Слуги говорят, что она взбесилась и хотят заколоть ее.
- Что-о?! - взревел Бизоль и через секунду топот его ног уже разносился по коридорам замка. Англичанин спокойно вошел в комнату.
- Что там случилось с его лошадкой? - спросил Гуго, после приветствия.
- Ничего особенного, - ответил граф. - Просто мне надо было как-то пройти мимо него.
- Ну что же, - улыбнулся Гуго. - Считайте, что вы прошли не только моего стража, но и второе испытание. Поскольку обойти Бизоля почти невозможно.
Грей Норфолк почтительно наклонил голову.
- Мессир, я восхищаюсь вашим мужеством и лишний раз убеждаюсь в том, насколько оказался прав мой отец - произнес он.
- А разве у вас был бы другой выбор?
- Король Франции - не мой король.
- Хорошо. Но просто защитить человека, подвергающегося смертельной опасности - не правое ли дело, которому нас призывает Господь? Нет разницы, на кого нацелены ножи убийц: на короля ли, или на нищего трувера.
- Вы правы, - согласился граф Норфолк, подумав. - и все же, мне трудно смотреть на короля Франции вашими глазами, поскольку он причинил много вреда Англии.
- Мои глаза здесь ни при чем. Вред несут не монархи, а движущие ими силы, которые, поверьте, сокрыты в глубочайшей тьме. Однако, вот вам загадка, граф: есть три унижения, которым может подвергнуться мужчина. Это нищета, поражение от другого мужчины и измена любимой женщины. Если бы на вас свалились все эти три несчастья, что бы вы предприняли?
Грей Норфолк задумался, покусывая губы.
- Поражение в честном бою можно пережить, - сказал наконец он. - Но поражению от негодяя я предпочту смерть. Измену женщины восприму как благо, которое избавило меня от предательницы. А нищета липнет лишь к тем, кто потерял цель, смысл жизни и крепость духа. Думаю, что она мне не грозит. Если же такое произойдет, то перед вами уже будет не граф Норфолк, а раздавленный червь.
- Сказано неплохо, - произнес Гуго, задумчиво разглядывая графа. - А теперь ступайте, а то вернувшийся Бизоль разорвет вас за ваши шутки на куски. Встретимся завтра.
Едва Грей Норфолк удалился, как в комнату влетел разъяренный Бизоль де Сент-Омер.
- Где этот наглец? - завопил он с порога. - Давненько я не потрошил английские шкуры!
- Угомонись и оставь его в покое, - попросил де Пейн. - Он славный малый, и я надеюсь, что вы еще подружитесь.
- Никогда! - выкрикнул Бизоль, багровея. - Англичане наводят на меня икоту. И все, больше я никого сюда не пущу, тебе надо спать.
Но в дверь снова постучали. Бизоль сжал кулаки и распахнул дверь, готовый к силовым мерам воздействия на непрошеных гостей, однако, увидев входившего в покои Ренэ Алансона, принца крови, смиренно отступил в сторону. Алансон подозрительно покосился на него и подошел к постели де Пейна.
- Прежде всего, я хотел поблагодарить вас за то что вы спасли жизнь моего брата, - произнес он. - Что же касается второго дела, приведшего меня сюда, то я желал бы обсудить его наедине.
- Бизоль, кажется твоя лошадка снова выскочила из конюшни, - усмехнулся Гуго. Они подождали, пока за ворчащим Сент-Омером закроется дверь.
- Итак? - вопросительно произнес де Пейн, видя, что принц медлит. Долгие годы, проведенные в Византии, наложили на Алансона свой отпечаток: он напоминал изнеженную, напомаженную, смоченную духами капризную куклу, наряженную в мужское платье.
