Жюль Верн - Вторжение моря
— По коням!
Пришлось подчиниться. Из всех пленных больше всего страдал Франсуа, который был лишен возможности привести в порядок свой подбородок.
Отряд был готов к выступлению. И вдруг бригадир вскрикнул, протянув руку:
— Вот он! Вот он!
Все взгляды обратились к лицу, на которое указывал Писташ. Да, это был Мезаки. Проводив отряд Вийета до Джизеба, хитрый туземец, как мы помним, исчез во время бури. Ну, а отыскать банду Сохара для него не представляло труда.
— Не стоит обращать внимания на этого мерзавца, — ответил капитан, демонстративно отвернувшись от Мезаки.
Прекрасная погода пришла на смену буре, бушевавшей всю ночь. Ни облачка на небе, ни дуновения ветерка на поверхности шотта, и поэтому путь был невыносимо трудным. Сохар торопился как можно скорее достичь Зенфига, где его ожидал брат.
Пленные все еще сохраняли надежду, что они попали не в руки людей Хаджара. Капитан и инженер полагали, что нападение и их пленение было своего рода протестом племен окрестностей Мельгира против проекта Сахарского моря. Но кто знает, чем обернется для них этот плен? Только ли временным лишением свободы, или придется поплатиться жизнью?
В первый день банда Сохара прошла двадцать пять километров. Стояла невыносимая жара. Но если привычные к подобным трудностям капитан и его подчиненные переносили невзгоды, то едущий верхом на верблюде Франсуа буквально погибал. Ему все время приходилось быть в напряжении, поскольку ранее он никогда не пользовался подобным транспортным средством. Каждый шаг верблюда отдавался толчком во всем теле несчастного слуги. К тому же он ежеминутно рисковал падением на землю с непривычной высоты.
Следующая ночь прошла спокойнее предыдущей, если не считать страшного рычания хищников, бродящих по шотту. В начале пути Сохар вел отряд известными ему тропами, пролегающими между зыбучих песков. Но уже на следующий день путь был продолжен по твердой земле. К вечеру пятнадцатого апреля Сохар с пленными достигли оазиса Зенфиг. И первый, кого увидели капитан Ардиган и его солдаты, был не кто иной, как Хаджар, которого некоторое время назад они же доставили в тюрьму и который теперь находился на свободе, а они стали его пленниками.
Глава XIV
В ПЛЕНУ
Местом заключения для пленных туареги избрали старый бурдж[122], превращенный временем в развалины. Его обветшалые стены венчали собой небольшой холм в северной части оазиса. Некогда эта крепость была главным оплотом туземных племен Зенфига в борьбе с соседями. После того как обитателей Зенфига соседи оставили в покое, бурдж забросили, не пытаясь ни отреставрировать, ни даже поддерживать в приличном состоянии. Высокий глинобитный забор, выщербленный во многих местах, служил крепостной стеной бурджа. А в центре его возвышался минарет с полуразрушенной верхней площадкой. Впрочем, подняться на минарет все-таки было можно, и оттуда открывался вид на оазис и далеко за его пределы. Несмотря на обветшалость крепости, в центре ее отыскались два-три помещения, вполне пригодных для жилья, правда, без мебели и с дырявой крышей.
Туда и поместили наших героев. Хаджар не удостоил их хотя бы междометием, а Сохар, доставивший их в крепость, не ответил ни на один вопрос.
В момент нападения на лагерь капитан Ардиган и его товарищи даже не успели схватиться за оружие, которое полностью досталось разбойникам. Отобрали у пленных и те небольшие деньги, которые каждый имел при себе. Но больше всех возмущался Франсуа, которого разбойники лишили бритвы.
Когда Сохар оставил своих пленников наедине с их несвободой, капитан и инженер решили обследовать место своего заключения.
— Когда попадаешь в тюрьму, — горько пошутил господин де Шалле, — надо первым долгом осмотреть — насколько удобно в ней сидеть.
— А уж тогда и решать, оставаться в ней или бежать, — в тон ему ответил капитан.
Вдвоем они обошли внутренний двор, в центре которого возвышался минарет. Выяснилось, что стены, окружавшие его, слишком высоки. Единственная дверь, ведущая в центральный двор, заперта Сохаром. Толстенные створки дверей, обитые железом, сразу отгоняли мысль о том, что их удастся сломать. А выйти отсюда можно было только через эту дверь. Но кто может сказать: стоит ли у дверей стража или нет?
Ночь пленники провели в полной темноте и натощак. Напрасными были их ожидания, что о них вспомнят и принесут хоть что-нибудь поесть. Но сильнее голода была жажда. Дверь же так и не открылась в тот день. На ночлег пленникам пришлось устраиваться в одной из комнат. Постелью им служили охапки сухого ковыля. Невеселые мысли овладели всеми. Бригадир первым решился нарушить тишину.
— Неужели эти мерзавцы решили уморить нас голодом? — воскликнул он.
Впрочем, реально такой угрозы не существовало. Тем более что перед последним этапом пути, километров за десять до Зенфига, банда сделала привал и пленным дали поесть. Но с тех пор прошло много времени, и подкрепиться не мешало бы.
— Надо постараться уснуть, — сказал инженер, — тогда голод не так ощущается…
— И пусть нам приснится, что мы сидим за хорошо сервированным столом, — добавил бригадир. — Котлеты, салат, фаршированная утка… — мечтательно продолжал он.
— Хватит, бригадир, — запротестовал Франсуа. — Незачем говорить о таких деликатесах. Нам бы сейчас по миске похлебки…
Разговоры о еде постепенно стихли, и другая мысль овладела пленниками. Каковы намерения Хаджара по отношению к ним? Скорее всего он узнал капитана. Но что он задумал? Может быть, он собирается казнить капитана и его друзей?
— Я не думаю, что это возможно, — заявил господин де Шалле. — Вряд ли туареги решатся лишить нас жизни. Напротив, мы для них нужнее в роли заложников. Ведь Хаджар наверняка еще раз нападет на стройку, если компания возобновит работы. А вдруг в результате нападения ему не повезет, и он снова попадет в руки властей? Второй раз ему бежать не дадут. Вот тут-то его дружки и вспомнят о нас…
— Предложит обменять своих пленников на себя и сотоварищей, — усмехнулся капитан.
— Я полагаю, именно так и может случиться, — сказал инженер.
— Возможно, вы правы, — задумчиво ответил капитан. — Но не следует забывать, что Хаджар жесток и мстителен. На этот счет у него стойкая репутация. И почему вы думаете, что он будет рассуждать как мы? Тем более что у него свои собственные причины для мести.
— И прежде всего мести вам, мой капитан, — вступил в разговор Писташ. — Ведь именно вы всего несколько недель назад задали ему хорошую трепку и заставили сложить оружие.
