Ольга Чигиринская - Мятежный дом
– Вы тут сказали сейчас, что постельной заместительницей быть не можете, – сказал Дик, когда она вышла. – Ну так вот, я тоже мальчиком-приживальщиком быть не могу.
Леди Рокс провела рукой по волосам, один гребень выпал.
– Да как ты посмел, – прошептала девушка, и Дик понял, что сказал не то: сквозь шепот прорывались слезы. – Как у тебя язык повернулся сказать… Я же… я… люблю тебя!
Дик, ощутив некоторую неуверенность в коленках, нашел рукой за своей спиной кровать и осторожно сел на край.
– Сударыня, – сказал он. – Я дурак. И если я вас обидел – то простите меня. Но как такое может быть, если вы меня совсем не знаете?
Рокс нервно запустила руку в волосы.
– Мне казалось, я достаточно знаю тебя. Я… участвовала в траурном поезде императора. Видела тебя. Ты был… прекрасен.
Дик опустил голову и сжал пальцы до хруста.
– Да, я слышал, – сказал он. – «Такой молодой, такой хорошенький – какая жалость, что он должен умереть!» Как будто старых и некрасивых – можно…
– О, боги! – девушка вскочила и зашагала по комнате, агрессивно заламывая пальцы. – Какой же ты все-таки… тупой! Да если бы ты был некрасивым и старым – это все равно было бы прекрасно, пойми. Ты был один, никого на твоей стороне, а с Рихардом была вся сила дома Рива, и все равно он не заставил тебя сдаться! Ты сам себя судил строже, чем они, и отвергал прощение…
– М-м-м! – Дик с силой впечатал лицо в ладони. – Нет, нет! Это вы ничего не поняли! Что же я, дурак – отвергать прощение? Не было там никакого прощения – меня хотели пощадить, потому что я пилот, потому что я мог принести им пользу. Только прощением там и не пахло. Он меня покупал! Он говорил: давай так – я сделаю вид, что забыл, как ты зарезал мою сестру, а ты сделаешь вид, что забыл, как по моему приказу сожгли всех твоих… и что сделали со всеми, кого ты любил, и что сделали с тобой… А я говорю – нет, если так считаться, то крови твоей сестры будет маловато, чтобы должок закрыть, а если прощать друг другу без счета – то отпусти меня и всех моих, дай вернуться домой и не мучай больше живых ради мертвых. А он сказал: нет, я так потеряю лицо. А я сказал: ну тогда убей меня, если лицо тебе дороже. Вот. И все. И ничего в этом прекрасного нет!
Рокс больше не вышагивала по спальне.
– Ты знаешь… – сказала она после долгого молчания. – Я помню этот ваш разговор наизусть. Я много раз просматривала запись – вы говорили совсем другое.
– Какая разница, что мы там говорили вслух, – Дик уронил руки. – Вы тут, в своих пещерах, очень много рассказываете про то, как вам не нравится ложь, и наша вера, которая, по-вашему, вся ложь… Может, я и не самый лучший человек на свете – но кто-то же должен был поставить этого вашего сёгуна перед правдой.
– Ран… Ричард… я просто пытаюсь объяснить тебе, почему я полюбила тебя. Почему ты на все хочешь найти возражение?
– Да потому что все это ерунда! Вы тут страшной ерундой перенимаетесь, меня это бесит иногда. Данг вот ляпнул один раз – как, мол, хорошо я держался. Да какая, к черту разница? Я что, виноватей или правей выхожу от этого? Вы бы точно так же восхищались, будь я пиратом или еще какой мразью, лишь бы красиво плюнул перед смертью…
– Нет. Поверь мне, нет. По крайней мере, не я.
Дик потер лоб и спросил:
– Так чего же вы все-таки хотите, сударыня?
– Быть… твоим другом… наверное. Если ты окажешь мне эту честь.
Дик немного подумал – и принял ее ладонь.
– Это ваша дружба для меня честь, сударыня, – сказал он.
Они пообедали яичницей с беконом, поджаренным хлебом и настоящим кофе, в который Дик с отвычки бухнул столько сахара, что пришлось разбавлять еще дважды. За этим занятием он рассказал ей в самых общих чертах историю своего спасения и жизни с Сурками – не упомянув, однако, ни о Салиме, ни о господине Исии. Он понимал, что леди Кордо – девушка проницательная, но пока еще не знал, что и в какой мере может ей доверить, и предоставил ей кое о чем только догадываться.
– Так это член враждебной банды так тебя отделал? – спросила она. – Не сочти праздным любопытством, но к возвращению отца я должна сочинить какую-то легенду про тебя и то, как ты здесь оказался. Пока что мне нравится романтическая версия – я поехала проведать свой алтарь, меня атаковали тамошние грабители, а ты меня спас.
– Се… то есть, Рокс, а почему нельзя сказать правду? То есть, не обязательно говорить, кто я такой… Но лучше просто сказать, что ты нашла меня у алтаря и привезла сюда.
– Э-э-э… Они будут несколько эпатированы. Понимаешь, Ран, чтобы не возбуждать подозрений домашних, я еще вчера сказала, что мы любовники.
Дик поперхнулся кофе.
– Ну, а как еще можно объяснить, что ты ночуешь в моей спальне?
– Да мне бы и диван этот подошел, – Дик хлопнул рукой по своему сиденью.
– С этим не так просто, – подлив ему кофе и поставив кофейник, Рокс сложила пальцы «домиком», приготовившись к лекции. – Ты, наверное, не хочешь привлекать к себе лишнего внимания, так? Понимаешь, у меня бывают приятели, у моих родителей – тоже. Я взрослая и самостоятельная девушка, у меня свое дело, но мы продолжаем жить одним домом. Все эти люди будут задавать вопросы. Если я им скажу, что подобрала избитого – извини, Ран – бродяжку, все станут интересоваться, с каких пор я занимаюсь благотворительностью. А если я им скажу, что сплю с симпатичным мальчиком, который рыцарски вступился за меня в Муравейнике, все просто пожмут плечами – мало ли у кого какие причуды. Тебя это… сильно задевает?
Дик повертел в руках дымящуюся чашку, скривив рот, потом сказал:
– По правде говоря, да. Ладно, Рокс. Бог знает, и мы с тобой знаем, что между нами было, а чего не было. Что думают вавилоняне – мне плевать.
Он собрался было налить себе еще, чтобы не осоловеть от сытости, но кофейничек уже опустел.
– А чем ты занимаешься? Бионик – это что такое?
– Разработка биоботов, – Рокс улыбнулась. – Не хочешь прогуляться со мной в лабораторию?
Уже сам проход сверху вниз по особняку Кордо многого стоил. Не особняк, а целый замок. Дом Нейгала до сих пор был самым шикарным жилищем, где Дику доводилось бывать в своей жизни (дворец не в счет, он же не видел там жилых помещений), но по сравнению с домом Кордо он заслуживал звания скромной хижины отшельника.
Дик ни черта не понимал в дизайне интерьеров, он мог судить только по впечатлениям. И замок впечатлил его сочетанием величия и покоя. Встречаемые по дороге домочадцы приветствовали их легким поклоном, гемы – поясным. На первом этаже перед входом в гараж перед ними возник высокий мужчина в темно-синей с бордовыми вставками униформе и, поклонившись, спросил, куда убывает молодая госпожа.
