Владимир Царицын - Пленники замкнутой бесконечности
Айгур неожиданно поймал себя на мысли, что жалеет людей, но… не понимает их. За кусок мяса, за лепёшку, за крынку молока, за круг овечьего сыра люди благодарны Богам. Они читают наизусть Законы Божьи, и придумывают молитвы во славу Богов. Они с радостью отдают часть своего урожая, куют им мечи и латы, ткут холсты и шьют одежды. А если появится, вдруг, среди людей человек, недовольный таким укладом — сомневающийся или вообще неверующий — люди сами отдают такого отщепенца на расправу своим господам. Чтобы не мешал жить так, как они привыкли и так, как им нравится. А могут и сами расправиться, как расправились с мамой, как едва не разорвали на части его, пятилетнего мальца…
А, может быть, всё-таки, живёт в его сердце давняя обида на людей?
За маму! За их отношение к нему. За их презрение и брезгливость, которая, практически, не отличается от презрения и брезгливости Богов к ним самим.
Что ж выходит? Люди ничем не отличаются от Богов? Было бы кого презирать и кем брезговать!
Айгур совершенно запутался. Выходило — он совершенно не знает людей. И тем, кого он не знает, но кто ненавидит его, он вознамерился подарить Большой Мир?! А зачем он им?.. Может быть, и вовсе ни к чему…
Да, Айгур не был уверен, что свержение власти Богов станет благом для людей. Но и остановиться на полпути к свободе он тоже не мог.
А Бог ждал ответа человека. Понимая, что молчание затянулось, горбун медленно поднял голову и сказал:
— Люди не замечают, что они уроды. Они рождаются уродливыми, такими живут и умирают. Они привыкли к своему уродству, как к одежде, которую носят. Они не знают, что их уродство искусственное. А если бы даже и узнали… Думаю, их бы это не сильно огорчило, во всяком случае, не сразу и не всех… А по поводу свободы?.. Люди не страдают от своего рабства, не осознают его. Они сыты и этого им вполне достаточно…
— Ты хочешь вернуться? — Гудзор хмуро взглянул на парня из-под седых кустистых бровей.
— Нет! — резко встряхнул головой кузнец. — Я вернусь к людям только тогда, когда доведу до конца задуманное.
— Значит, ты берёшь на себя ответственность за судьбы людей, несмотря на то, что такими полномочиями тебя никто не наделял, — удовлетворенно сказал старик.
— Да, я беру на себя эту ответственность, потому что считаю свержение Богов делом справедливым.
В словах, произнесённых юношей, звучала уверенность. Гудзор удовлетворенно кивнул и едва слышно пробормотал:
— Не массы творят историю, а личности.
Глава II. Маски сорваны
Гай неслышно подкрался к тому месту, где они с хозяином и с тем, другим, который его первого откопал из-под снега, и на своих плечах принёс в свой дом, сидели накануне в кустах и наблюдали за входом в скалу. Он занял своё вчерашнее место и стал ждать. Пёс не знал пока, что и как будет делать, его привело сюда звериное чутье и стремление выполнить своё жизненное предназначение — прийти на помощь хозяину в трудную минуту. А то, что эта минута скоро наступит, Гай не сомневался, он чувствовал её приближение.
…Гай сразу принял Айгура. Не раздумывая.
Во-первых, Лиэна назвала этого парня своим другом, а раз он её друг, то с этим надо считаться.
Во-вторых, Гай обнюхал Айгура, и этот запах ему понравился — от Айгура пахло уверенностью, надёжностью и силой. Слабаков Гай не любил, это касалось, естественно, мужчин.
И, в-третьих, Гай видел доброту, которая лучилась в глазах горбатого гиганта даже тогда, когда они не улыбались. Та же доброта исходила из его рук. Пес почувствовал её, когда Айгур без позволения потрепал его по загривку. Гай почему-то даже не рыкнул для порядка. Почему? Да, просто понял, что ему нравятся прикосновения этого нового человека. Гаю даже стало немного стыдно: Лиэна и Альбор стояли рядом и удивлённо смотрели, как он позволяет Айгуру трепать себя по загривку. Это могло быть воспринято ими как измена…
Он сам и старик Альбор были рядовыми членами стаи. Лидером являлась Лиэна. Гай по собственной воле стал её слугой и телохранителем. Альбора, как тот не хорохорился, пёс считал почти равным себе по значимости в собачьей Табели о рангах. Почти… Себя он ставил чуть-чуть выше — ведь на нём, на Гае, лежит основная ответственность за жизнь и безопасность хозяйки, а дедушка Альбор… что с него взять, со старика!
И вдруг в их небольшой стае появился ещё один участник. Гай долго не мог определиться. Принимать или не принимать этого человека в стаю — вопрос не стоял, это было решено хозяйкой. А вот на какую ступеньку поставить вновь прибывшего? Быть ли Айгуру рядовым членом? Или?..
Вначале, когда Лиэна приказала ему сопровождать Айгура в походе, Гай пошёл лишь потому, что так хотела госпожа. Пёс не мог ослушаться её слова, да, к тому же, сам был не против хорошей и продолжительной прогулки. Тогда он не предполагал, что прогулка будет столь продолжительной. Он стал Айгуру верным помощником, чётко выполняющим свой собачий долг и наказ хозяйки. Почти сразу наступили тяжёлые дни, полные испытаний и смертельной опасности. Не раз они спасали друг друга, делились последней едой, согревали друг друга в морозные ночи.
Трудности и лишения сблизили их. Гай признал в человеке нового хозяина. Он не забыл Лиэну, она по-прежнему оставалась его госпожой, но в отношениях с Айгуром было что-то иное. Они словно сковались одной цепью, стали чем-то единым и неделимым. Смерть одного из них означала смерть для другого…
…Мимо Гая, буквально под носом, пробежал быстрый зверёк с полосатой спинкой и нагло задранным вверх хвостом. Гай проводил его ленивым взглядом и снова повернулся к чернеющему входу в скалу, закрытому железной решёткой. Уже стало темнеть, и люди, находящиеся внутри скалы, зажгли свет…
Рельсы, проложенные по полу тупика, встретились и слились с рельсами кольцевого тоннеля. Седой мудрый Бог долго прислушивался, прежде чем выйти из тупикового тоннеля. Всё было тихо, и Гудзор с Айгуром продолжили свой опасный путь к пульту стабилизатора локальных коррекций.
Несмотря на царящую в тоннеле тишину, Гудзор призывал юношу к осторожности. Он знал нравы обитателей Рая и мог предположить неожиданное появление подгулявших молодёжных компаний или ночного гостя какой-нибудь весёлой бабёнки. Женщины Рая сходили с ума от безделья и праздности и нередко вступали в связь с чужими мужьями и неженатыми мужчинами, когда их собственные мужья находились в отлучках или на дежурствах.
Да и о караулах и ночных патрулях забывать не следовало. Переполох, который мог возникнуть, если бы их заметили, был ни к чему.
В конце тёмного тоннеля забрезжил свет. Осторожно ступая по перекладинам, на которые были уложены рельсы (Гудзор назвал их шпалами), путники приблизились к ярко освещённому залу.
